Терновая Лилия (СИ) - Мягкова Нинель

Составление письма заняло у меня довольно долгое время. После того, как я вывела «Многоуважаемой Ее Светлости, герцогине де Сурри», перо замерло, а я задумалась. Даже в чернильницу его обратно засунула, чтобы клякс не насажать и не дать дополнительного повода магу думать дурно о простых девицах неблагородного происхождения.

Что я могу предложить богатой и знатной даме в обмен на уступку? А с ее стороны это будет несомненная уступка, милость и как там еще принято называть одолжение, сделанное свысока? Светлость не хочет терять благосклонность короля и возможность бывать при дворце, но при этом уронить себя и запятнать род связью с какой-то там гильдией — ниже ее достоинства. Это всяким свежетитулованным простительно вступать и в торговую, и в земледельческую, а древним и могучим не простят. Они обязаны сидеть красиво, получать желаемое мановением руки и ни в коем случае не быть замеченными ни в чем сомнительном. А кушать-то хочется и зарабатывать как-то надо, так что герцогиню я отчасти понимаю.

И как сделать так, чтобы и дамы внакладе не остались, и цветочниц по углам не зажимали безнаказанно?

Силуэт плечистого, не по профессии физически развитого мага на фоне окна отвлекал. Мысли с делового поневоле перескочили на личное.

Чем, интересно, объясняется его неожиданная любезность? Чтобы он просто так согласился помочь цветочнице, пусть теперь и прилично одетой, в жизни не поверю. А значит, ему что-то от меня нужно. Или же просто любопытно? Да, пожалуй, закаленному в придворных интригах магу стало интересно, что же такое я могу предложить герцогине.

Снова переведя взгляд на бумагу с двумя сиротливыми строчками в верхнем левом углу, я усмехнулась.

Сюрприз вам будет, де Бельгард.

Старая усадьба рода де Сурри располагалась не так далеко от столицы, можно сказать, в ее черте. Рядом простирались охотничьи угодья — вот они уже точно не входили в состав города. Муж ныне вдовствующей герцогини в свое время весьма уважал скачки по пересечённой местности за зверьем. Собственно, так и сгинул. Свернул себе шею на одной из увлекательных погонь за лисой, даже в этом последовав за боготворимым им монархом.

Погоревав немного, не такая уж молодая вдова взяла усадьбу в свои руки. Хватка у хрупкой на вид женщины оказалась железная, жаль только, что к единственному, позднему сыну она относилась весьма снисходительно, из-за чего Себ вырос в тлетворной уверенности, что ему все позволено. Хорошо еще, что Блез, его молочный брат, до определенного предела умудрялся сдерживать разрушительные порывы наследника герцогства.

К сожалению, получалось у него не всегда.

За последнее художество с выпивкой его даже лишили содержания. На месяц. Герцогиня, несмотря на несомненную слабость, питаемую к единственному отпрыску, неуважительное обращение с женщинами ему не прощала. Какого бы происхождения те ни были. Кроме того, с ее молчаливого одобрения его наставник и по совместительству дальний родственник Верховный маг Тьернон де Бельгард загрузил остолопа формулами по самый воротник. Мог бы дальше и выше, но спать ребёнку надо же когда-то. Переписывание и заучивание различных магических приемов отнимало у юного мага изрядный запас энергии, и ее ни на что, собственно, кроме сна, и не оставалось.

Сытный ужин, состоявший из запеченного целиком, в яблоках, фазана, овощного гарнира, каши с шампиньонами и свежей зеленью, а также множества закусок и солений, оставшихся еще с зимы, герцогиня и гость поглощали вдвоём в уютном молчании. Воспитанниц Вивьен железной рукой отправила трапезничать в комнаты — нечего мутить сердца юных прелестниц видом мужественного красавца придворного мага. Все равно брак с ним им не светит — не того полета птицы.

Десерт им подали в Зеленую гостиную. По мнению герцогини, зелёный умиротворял и вселял надежду на светлое будущее, поэтому она любила оформлять в нем залы и спальни. Ну и сад, само собой, ее отрада и отдохновение, был полон этого укрепляющего душу оттенка во всем его многообразии.

— Рассказывай, — повелела Вивьен де Сурри, когда чай был уже выпит, налит во второй раз, а многоярусное блюдо с пирожными опустело почти наполовину. Магу для подпитки нужно сладкое, и чем сильнее он, тем больше. Терри был еще тем сладкоежкой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— О чем? — прикинулся непонимающим ее племянник, отправляя в рот тарталетку со свежей малиной целиком. Приходился он герцогине не совсем племянником, даже кровного родства между ними не было. Отец де Бельгарда приходился двоюродным братом отцу почтившего герцога, но высчитыванием степени родства Вивьен себя не затрудняла, а то еще пришлось бы, чего доброго, именовать его кузеном, а то и вовсе признавать не относящимся к родным, а значит, принимать у себя она его больше не смогла бы. Нет уж, полезными знакомствами, а тем более родственными связями не разбрасываются, поэтому весь двор знал, что Верховный маг — племянник герцогини. И точка.

— Ты уже давно не заезжаешь ко мне просто так, — мягко пожурила его Вивьен, деликатно отпивая еще горячий напиток, в который она для полноты ощущений плеснула коньяку. — Я не осуждаю, ты молод, кроме того, твоя должность… Словом, я понимаю и рада буду помочь, если тебе пригодится услуга старушки.

— Что вы, тетушка. Какие ваши годы! — ожидаемо подластился маг, и герцогиня поневоле усмехнулась. Неприкрытая лесть всегда ею останется, но звучит от осознания того она не менее приятно. — Но вы правы. Я по делу. И довольно занимательному.

Перегнувшись через чайный столик, он передал сложенный странным образом, третьими частями, лист бумаги тетушке. Та приняла его с недоумением. Покосившись на мага и убедившись, что подвоха нет, развернула его и углубилась в чтение.

По мере того, как взгляд ее скользил ниже и ниже, губы Вивьен де Сурри подергивались все сильнее, норовя сложиться в улыбку, которую строгая герцогиня не позволяла себе уже давно.

— Ты уже ознакомился с содержанием? — уточнила она наконец, закончив читать. Маг с оскорбленным видом покачал головой.

— Не имею привычки лезть в чужую корреспонденцию, — вздернул подбородок де Бельгард, хотя себе самому признался, что соблазн был велик. Несколько раз в тряской карете он едва не развернул послание, над которым цветочница корпела не меньше часа.

— Читай, — с легкой улыбкой герцогиня протянула бумагу племяннику. Терри, не упираясь даже для виду, взял листок и вчитался в убористые ровные строки, неуместные на толстой, грубой бумаге. Подобные изысканные буквы должны быть написаны на тонком, деликатном, надушенном листочке, желательно розового цвета.

Хотя нет. Розовый суровой цветочнице точно не подошёл бы. Серо-стальной, как ее глаза, ближе к делу. Надо было все же выдать ей приличную бумагу, с досадой отметил он. Но кто бы мог подумать, что Лили владеет не только пером, но и риторикой?

«Будучи одной из основательниц и основным финансовым и идейным покровителем гильдии цветочниц, Вы получаете широкие возможности для развития Вашего дела и помощи нуждающимся. Помимо поставок цветов ко двору Его Величества, Вы могли бы организовать небольшую школу для девушек, в которой нуждающиеся родовитые аристократки получали бы разнообразные знания, необходимые им в будущем, если когда-нибудь им повезет составить партию состоятельному лорду, или же открыть собственное дело».

— Школа для девушек. Подумать только, — фыркнула герцогиня, видя, что племянник дочитал крамольный листок до конца. — Можно подумать, у бедняжек будет шанс блеснуть познаниями в свете.

— Вы же тоже подумывали о чем-то подобном, — напомнил ей Терри. Тетя поджала и без того тонкие губы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Да, и поняла, что затея обречена на провал, — с нескрываемым сожалением ответила она. — Лучшая партия, которая возможна в их ситуации, — какой-нибудь новоявленный барон или маркиз, желающий обеспечить своим детям наследуемый титул. Обычно земли таких выскочек расположены далеко от столицы, так что ни танцы, ни музицирование бедняжкам не пригодится. Разве что шитьё долгими зимними ночами у занесённого снегом окна.