Высоцкий. Спасибо, что живой. - Никита Высоцкий

—    Никого не впускай! Никого! Слышишь? — всполошился Нефедов.

—    Так никого ж нет.

—    Дверь закрой на ключ.

Леонидов подчинился.

Нефедов как-то воровато оглянулся на Володю. Тот тяжело дышал.

—    Володя, все будет хорошо, я сейчас.

Он осторожно извлек одну ампулу из коробки — так, чтобы Володя не заметил, сколько добра привезла Татьяна. Начал набирать «лекарство» в шприц.

* * *

Фридман побежал через фойе к билетной кассе и принялся отчаянно колотить в дверь. Открыла Нуртуза. Отодвинув ее в сторону, Фридман вытащил из тайника на шкафу газетный сверток с билетными корешками, пред назначенными для Михалыча, сунул его в свой портфель и вылетел из кассы.

* * *

Вместе с несколькими оперативниками Кибиров стоял на темной лестнице. На часах было 19.40.

—    Все готовы? Пошли!

Оперативники открыли дверь и с задней лестницы быстро зашли в коридор. Один из них заглянул в туалет — проверить.

Кибиров толкнул дверь гримерки, но она не поддалась. Он постучал.

* * *

Нефедов уже готовился сделать укол. Услышав стук, застыл на месте. Леонидов не растерялся ни на миг. Зычным голосом прокричал, обращаясь к двери:

—    Минуту! Артист переодевается.

Кибиров жестом остановил здоровенного оперативника, который приготовился было ломать дверь: «Ладно, подождем».

* * *

Фридман залпом проглотил стакан коньяка. Бросил буфетчице на стойку пять рублей, несколько секунд постоял, успокаивая дрожь в руках, и наконец вышел из буфета. Он не обратил внимания на Исраилова, который с аппетитом вкушал за столиком булку, зато сразу заметил идущего навстречу Михалыча. Тот подмигнул ему, сложил пальцы решеткой и сквозь них посмотрел на Фридмана. Леня показал Михалычу портфель:

—    Вот... Всё у меня... Это кому? Мне-то что делать? — сбивчиво забормотал он.

—    Тебе-то? — ухмыльнулся Михалыч. — Тебе — ждать и бояться.

Фридман застыл в нелепой позе. Михалыч прошел мимо него и остановился рядом с Исраиловым.

—    Здравия желаю, товарищ генерал. С приездом.

—    Почему он не поет?—продолжая жевать, осведомился генерал.

—    Болен.

—    Болен? Лечи! Какие гости в зале, видел? А в Ташкенте — Первый с семьей на концерт ожидается! Что делать будешь?

—    Сейчас задерживаем его.

—    Как — «сейчас задерживаем»? — генерал чуть не поперхнулся.

—    Не успел доложить. Кроме левых концертов туг еще... Они наркотики с собой привезли. — Михалыч искоса взглянул на Фридмана, стоящего неподалеку. — Извините, товарищ генерал.

Михалыч отошел от генеральского столика, надвинулся на Фридмана:

—    Что встал как памятник? Памятник администратору Фридману? Пошел отсюда.

Фридман попятился.

Михалыч вернулся к столу.

—    Ты хорошо подумал? — Исраилов продолжал жевать.

—    У нас есть все основания, — пожал плечами Михалыч.

—    Ты делать умеешь, а думать — нет! А ты попробуй! А то зачем тебе голова твой! Может член ЦК преступника и наркомана слушать и хлопать потом? А вон сидят и хлопают. Я видел. А в Ташкенте — Первый сидеть будет и тоже хлопать будет! — Вдруг генерал перешел на крик, и изо рта у него полетели остатки булки: — Кто пригласил руководство области? Ты куда смотрел? Ты о чем думал? Или ты специально — меня подставить захотел? Научил тебя кто так делать?!

—    Я выполняю ваш приказ.

—    Я приказывал тебе руководство дискредитировать? Ты что сказал такое? — побагровел Исраилов.

—    Товарищ генерал!

Буфетчица с интересом прислушалась к разговору. Но генералу до нее не было никакого дела, он расходился все больше:

—    Молчи давай! Информацию собирай — и про наркотики, и про левые их дела незаконные. Может, и надо будет сказать кому-то: «Ты куда ходишь? Ты что смотришь-хлопаешь?» Но это я буду решать! И говорить я буду! Когда надо будет! Веди его! И чтоб волос с него не упал! Охраняй! Чтобы никакой скандал не был! Ишь какой: «Задерживаем!» Отбой давай! И делай, как я говорю, а то я тэбе сдэлаю.

Михалыч стоял, оплеванный Исраиловым в прямом и переносном смысле. Как только генерал замолчал, он невозмутимо достал из кармана рацию и, прикрыв ее рукой, скомандовал:

—    Внимание всем! Стоп на задержание. Кибиров, уводи людей.

Рация зашипела в ответ:

—    Кибиров на связи. Повторите.

—    Уводи людей!

* * *

Оперативники снова вышли на заднюю лестницу. Кибиров вернулся к двум сотрудникам, которые стояли рядом с пожилой парой у выхода на сцену.

—    Всё. Снимаемся.

Все вместе они направились к служебному выходу.

—    Мы можем пройти? — спросил пожилой врач.

—    Конечно, — ответил на ходу Кибиров.

Пожилая пара зашла в коридор.

Из гримерки выглянул Леонидов.

—    Простите, а где Владимир Семенович? — учтиво обратился к Паше пожилой мужчина.

—    Переодевается, — так же учтиво ответил Паша.

—    Ох! Как вас охраняют...

—    Да это какие-то важные люди в зале были, — махнул рукой Леонидов.

—    Да, да, мы видели.

—    Что с Владимиром Семеновичем? — вмешалась в разговор женщина. — Он был страшно бледный. Вы мерили давление?

—    Да, да, — поддержал ее муж. — Я врач, нас попросили подождать. Может, нужна помощь?

—    Прошу вас, не нужно паниковать. С ним сейчас доктор, и это, скорее всего, аллергия.

Тут дверь гримерной открылась, и в проеме появился Володя.

Перемена, произошедшая с ним, удивила и Леонидова, и пожилую пару. Он был абсолютно нормален.

—    Все хорошо, Паша? — голос осипший, но бодрый.

Мимо него, ни на кого не глядя, протиснулся Нефедов:

—    Пойду покурю.

Володя кивнул Леонидову:

—    По твоим делам все в порядке?

—    Да и по твоим, я смотрю, тоже. А то вот нам помощь предлагают. — Паша показал подбородком на пожилую пару.

—    Материальную, я надеюсь... — Володя улыбался.

—    Я врач, — повторил пожилой мужчина растерянно, — я думал...

—    Да, да, мне под конец совсем нехорошо было, — признал Володя. —То ли духота, то ли жара.

—    Вы позволите? — Мужчина взялся пальцами за запястье Высоцкого. — Подождите-ка, вам надо лечь. Немедленно! У вас...

—    Не беспокойтесь. Это всегда так после сцены. Волнение. Я после спектакля часов до четырех-пяти утра не сплю. Сердце колотится. Профессиональное. Как вас зовут?

—    Александр. Кира, — представились супруги.

—    Очень приятно — Владимир. Спасибо, что побеспокоились. Но у меня все хорошо. Даже очень хорошо. — Он повернулся к Леонидову: — Паша, есть хочу умираю. Поехали в гостиницу. Поужинаете с нами, ребята?

—    Спасибо, мы дома.

Александр и Кира отошли в полной растерянности. То ли оттого, что их назвали ребятами, то ли просто потому, что, будучи медиками, поняли, в чем дело.

Высоцкий вернулся в гримерную, а Леонидов остался в коридоре — прогуливаться.

Он расхаживал по коридору, когда из-за угла появился Фридман.

—    Кто там? — он ткнул пальцем в дверь гримерной.

—    Володя.

—    И всё? — удивился Леня.

—    И всё.

—    И больше никого? — настаивал Леня. Глаза у него бегали.

—    А кто тебе еще нужен?

—    Никто.

—    Лень, у тебя здесь знакомые в милиции есть?

Леня вздрогнул:

—    У меня?

—    У тебя.

—    Зачем ты спрашиваешь? Я никогда... Почему у меня должны быть знакомые там? Я многих знаю, но чтоб близко или дела какие-то... Да никогда! — Он вдруг весь покрылся красными пятнами и завизжал: — Ты за кого меня держишь? Я что тебе, стукач? Ты это хочешь сказать?

Паша в недоумении захлопал глазами:

—    Ты чего орешь на меня? У Татьяны паспорт забрали в милиции.

—    Татьяна? Она что, приехала?

—    Приехала. Сейчас в гостинице. Паспорт у нее забрали. Я думал, может, ты знаешь кого-то. Странный ты какой-то, дерганый.

—    Это я-то странный? — Леня уже успокоился. — Чем же это, интересно?

—    Леня!

—    «Леня, Леня»... Вот поехали бы к Сулейманову, там многие будут...

—    Какой еще Сулейманов?

—    Большой человек, из местных. У него день рождения сегодня, я же говорил тебе. А ты еще отмахнулся: «Мало ли что там, Леня»...

—    Так поехали.

—    Там Володя нужен. А он не сможет теперь.

—    Теперь-то как раз сможет, поговори с ним. Про Татьяну ни слова, а так — мол, поехали, отдохнем. А мы с тобой, может, и решим вопросы наши.

Фридман поправил рубашку, пригладил волосы и нырнул в гримерную.

—    Володя! Блестяще! Было руководство местное. Знаю, тебе это не очень важно, но очень всем пришлось по душе. — Он сделал круг по комнате, зачем-то коснулся гитары. —Тут вот еще какое дело... Нас всех пригласили, прямо сейчас, мотануться за город. На воздух. Шашлык, плов... Здесь плов, я тебе доложу... — Он изобразил лицом восторг. — Интеллигенция местная. Чего они здесь видят? Ты же праздник сюда привез! Вот... Может, поедем? Поужинаем... Тут в гостинице еда не очень... А там все по-настоящему. И очень ждут.