Роковая молния - Уильям Форстен

Боб отступил к карте и обвел рукой территорию Руси.

— Наша земля между морем и лесом от Нейпера до Вазимы занимает около тридцати тысяч квадратных миль, почти столько же, сколько и штат Мэн. Прошедшие тридцать дней мерки находились к западу от Нейпера, продвигаясь вдоль военной железной дороги и вдоль Старой тугарской дороги, как вы ее называете. Там несколько миллионов этих ублюдков, более полутора миллионов лошадей и около полумиллиона голов других животных. Согласно докладу Буллфинча, поднимавшегося на своем броненосце вверх по Нейперу, все они по-прежнему там. Но они должны есть, а мы решили в этом не участвовать.

Последние слова Боб произнес особенно резко, и в шатре раздался одобрительный свист. Эндрю с гордостью наблюдал за собравшимися. Пять лет назад это были забитые крестьяне, покорно отправлявшие своих соотечественников в убойные ямы, открывавшие амбары с запасами продовольствия при нашествии орды.

Теперь они стали солдатами.

— Они выбрали лучшее время года для военного похода, и задержка на тридцать дней некоторым образом даже была им на руку, но недолго. Трава на русской земле набрала силу; каждый акр пастбища способен прокормить несколько десятков лошадей в течение дня. Сейчас в орде больше миллиона лошадей. Я подсчитал, что им требуется сто квадратных миль пастбища каждый день, около тысячи квадратных миль в неделю, и это без учета потребности в воде и пропитания для солдат. Мы выяснили, что в случае необходимости они могут питаться мясом запасных лошадей. Боб замолчал и снова посмотрел на карту.

— Другими словами, в данный момент армия мерков может пересечь Русь колонной в сорок миль шириной, по одному умену на каждую милю. В таком порядке они будут двигаться с наибольшей скоростью.

— И ударят по нас всей своей мощью, — предположил командующий 2-м корпусом Рик Шнайд, вертя в руках наполовину изжеванную сигару.

Эндрю кивнул.

— Тогда какого дьявола мы разоряем собственную страну? — воскликнул русский генерал.

Флетчер улыбнулся.

— Вот каковы мои предположения. Да, они способны передвигаться с большой скоростью. Но скорее всего вокруг Суздаля их собралось слишком много и провиант уже на исходе. Далее, продвижение по лесу для них сплошной кошмар, там он смогут проходить не более пятнадцати миль в день. Вся орда будет двигаться вслед за армией, создавая толчею при переправах через реки и испытывая недостаток продовольствия, поскольку, в отличие от прошлых, лет никто не предоставит им свои запасы. Возникнет напряженность. Тех. кто будет двигаться вдоль кромки леса или по берегу моря, ожидают еще большие трудности. Люди из команды Буллфинча будут совершать набеги на них. При каждом удобном случае они смогут высадиться на берег, истребить какое-то количество врагов и снова уйти в море. В лесу останутся партизанские отряды. По ночам они могут нападать на лагерь, а с рассветом укрываться в лесу. Эти раздражающие факторы заставят мерков держаться поближе к центру, что приведет к нехватке фуража.

«Все это означает еще, что будут безжалостно истреблять всех мерков, не только на поле боя, но и в тылу», — подумал Эндрю. Эта перспектива беспокоила его, но, когда он поделился своими сомнениями с Кэтлин, та холодно ответила:

— Они на нашей земле.

Тем временем Флетчер продолжал свой доклад.

— Наша земля пока еще достаточно богата, чтобы прокормить орду. Но с каждым днем им придется все больше затягивать пояса, и это замедлит скорость их передвижения. Армия подберет все, что можно, а остальным придется совсем туго.

— Но все же через неделю орда доберется до Вазимы, — произнес Шнайд.

Эндрю кивнул.

— Мы могли бы задержать мерков и здесь, как мы собирались месяц назад. Остановить их на неделю, а то и на месяц, и тогда меркам пришлось бы съесть всех своих животных, даже верховых лошадей, просто чтобы выжить. Но, по-моему, не стоит этого делать.

В шатре началось перешептывание.

— У нас здесь четыре корпуса на сорок миль фронта, — раздался голос из задних рядов. — А ведь на Потомаке мы сражались на вдвое большей территории всего тремя корпусами.

— И мы проиграли, — ответил Эндрю. — Мы потеряли там больше десяти тысяч солдат, пятьдесят четыре орудия и больше миллиона патронов. А сейчас, после двух месяцев сражений, у нас осталось чуть больше трех корпусов, в то время как число мерков мы сократили на десять процентов.

Эндрю немного помолчал.

— Я не собираюсь повторять свои ошибки. Вы и люди, которыми вы командуете, слишком дороги мне, чтобы рисковать попусту.

— Но мы целый месяц строили укрепления на холмах, — воскликнул молодой командир бригады, махнув рукой в сторону Белых холмов.

Эндрю кивнул.

— Неужели все это было бесполезно? — продолжал офицер. — Руки моих солдат стерты до крови, мы окапывались на Потомаке, потом на Нейпере, а теперь и здесь.

— Мы будем и дальше строить укрепления, — ответил Эндрю. — Если земляные работы смогут спасти нам жизнь, я заставлю вас всех рыть окопы хоть до самого ада. Мерки уверены, что именно здесь мы попытаемся дать генеральное сражение. Их аэростаты за прошедший месяц появлялись по меньшей мере пять раз, и они видели нашу работу. Они постараются сокрушить нас одним ударом и закончить войну в две недели.

Эндрю в нерешительности умолк. Люди настроились драться до конца у самой кромки Руси. Весь последний месяц он пытался переубедить в этом вопросе Калина и сенаторов. Кину пришлось признаться, что он обманывал их с самого начала, что он сознательно затеял массовую эвакуацию и убийство Джубади. Кев не мог быть местом генерального сражения, Эндрю знал, что его невозможно будет удержать. Теперь он окончательно убедился, что мерки настроены покончить с ними под Кевом одним решительным ударом. А они уклонятся от удара.

— Сегодня ночью будут эвакуированы резервы всех пяти корпусов и артиллерии. Завтра и послезавтра все составы будут по ночам вывозить в Испанию 1-й и 3-й корпуса, где они сразу же начнут строить укрепления К концу четвертого дня здесь останутся только артиллерийская бригада Пэта и вновь сформированные кавалерийские отряды.

Эндрю помолчал, пережидая, пока улягутся гневные выкрики.

— Вы оставляете всего две тысячи солдат и пару батарей с четырехфунтовыми пушками на весь огромный фронт вдоль Белых холмов, — возмущенно произнес Шнайд.

Эндрю кивнул.

— Все зависит от нашей мобильности, — ответил он. — У нас в наличии тридцать восемь поездов, а к концу недели, после напряженных перевозок, их останется около тридцати. Если мы встретим мерков здесь и линия обороны будет прорвана, то мы сможем вывезти всего два корпуса. Это означает, что тридцать тысяч человек и все оборудование останутся без транспорта и будут уничтожены или захвачены врагом. Тогда придет конец всем нашим надеждам на победу в войне.