Путеводитель хитч-хайкера по Галактике - Дуглас Адамс

Тем не менее, остаются вопросы как об источнике таинственной суммы в 60 тысяч альтаирских долларов, ежегодно перечисляемых на счет Вуджаджита в Брантисвоганском банке, так и, разумеется, о высокодоходном предприятии по торговле подержанными шариковыми ручками, принадлежащем Зафоду Библброксу.

Артур дочитал статью, и выключил Путеводитель.

Марвин все еще сидел рядом без движения.

Артур поднялся и пошел вверх. Он обошел весь кратер. Он посмотрел, как два солнца величественно опускаются за горизонт Магратеи.

Он снова спустился в кратер. Он разбудил Марвина, потому что даже с роботом, страдающим маниакально-депрессивным психозом, говорить приятнее, чем с самим собой.

— Ночь начинается, — сказал он. — Смотри, робот, звезды выходят.

Из середины пылевого облака видно очень мало звезд, и светят они слабо, но все-таки им удалось появиться в небе.

Робот послушно взглянул на них, и снова перевел взгляд на Артура.

— Вижу, — сказал он. — Отвратительно, не правда ли?

— Но какой закат! Даже в самых прекрасных снах я такого не видел! …два солнца! Как огненные горы в пустоте!

— Я видел, — ответил Марвин. — Ерунда.

— У нас ведь было только одно солнце — там, дома, — не успокаивался Артур. — Я, видишь ли, с планеты, которая называлась Земля.

— Знаю, — ответил Марвин. — Только об этом ты и болтаешь. Ужасное название.

— О нет, она была красивая.

— Там были океаны?

— Да, — вздохнул Артур, — огромные глубокие синие океаны…

— Ненавижу океаны, — сказал Марвин.

— Скажи, — вдруг заинтересовался Артур, — а как у тебя отношения с другими роботами?

— Терпеть их не могу, — ответил Марвин. — Куда ты идешь?

Терпение Артура лопнуло. Он снова поднялся.

— Я, пожалуй, еще прогуляюсь, — сказал он.

— Ни в чем себе не отказывай, — сказал Марвин, и сосчитал пятьсот девяносто семь тысяч миллиардов овец, прежде чем снова заснуть секундой позже.

Артур обхватил себя руками в тщетной попытке согреться, и снова заковылял вверх по склону.

Из-за того, что воздух был столь разреженным, и из-за того, что у Магратеи не было луны, темнота опустилась очень быстро. Стало совсем темно, и поэтому Артур практически на всем ходу столкнулся со стариком.

Глава 22

Он стоял спиной к Артуру, глядя, как самые последние всплески света исчезают во тьме за горизонтом. Он был высокого роста, и носил что-то вроде длинной серой рубахи. Когда он обернулся, стало видно его лицо — худое, отмеченное высокими заботами, но не суровое. Человеку с таким лицом можно доверить даже подписанный чек с непроставленной суммой. Но он не обернулся, даже когда Артур столкнулся с ним и вскрикнул.

Наконец, солнца скрылись за горизонтом, и он обернулся. Лицо его все еще было слабо освещено. Артур, пытаясь найти источник света, обернулся, и увидел, что в нескольких шагах от них стоит какая-то небольшая машина — на воздушной подушке, догадался он. Она испускала слабое свечение.

Старик взглянул на Артура — как тому показалось, печально.

— Вы выбрали холодную ночь для визита на нашу мертвую планету, — сказал он.

— Кто… вы такой? — заикнулся Артур.

Незнакомец отвернулся. Казалось, по его лицу опять скользнула печаль.

— Как меня зовут — это неважно, — сказал он.

Казалось, у него было что-то на уме, но начинать разговор он не торопился. Артур почувствовал себя неловко.

— Я… э-э… вы меня напугали… — запинаясь, произнес он.

Незнакомец снова повернулся к нему и поднял брови.

— Хмм?

— Я говорю, вы меня напугали.

— Не беспокойся, я не нанесу тебе вреда.

При этих словах Артур нахмурился. — Но вы в нас стреляли! Эти ракеты… — сказал он.

Незнакомец уставился вниз, в кратер. Свечение треугольных глаз Марвина бросало едва заметные красные блики на огромный скелет.

Он насмешливо хмыкнул.

— Автоматика, — сказал он, и слегка вздохнул. — Древние компьютеры в недрах нашей планеты отсчитывают миллионнолетия, и века тяжелой пылью оседают на их памяти. Я думаю, они постреливают иногда просто, чтобы развеяться.

Он серьезно взглянул на Артура и сказал: — Я, знаете, очень люблю науку.

— А… э-э… неужели? — растерялся Артур. Странный, доброжелательный тон незнакомца начал казаться ему неестественным.

— О да, — сказал старик, и снова замолк.

— А… — сказал Артур, — э-э… У него появилось глупое ощущение — словно он любовник из анекдота, и очень удивлен тем, что в момент супружеской измены в комнату вбегает муж, переодевает брюки, заводит разговор о погоде, и снова исчезает.

— Ты, кажется, не в своей тарелке? — заботливым, вежливым тоном спросил старик.

— Э-э… нет… хотя да. Видите ли, мы вообще не ожидали здесь, честно говоря, никого… э-э… если уж на то пошло… э-э… найти. Я вообще-то понял так, что вы все умерли, или вроде того…

— Умерли? — удивился старик. — Господи Боже, нет, мы только спали.

— Спали? — недоверчиво переспросил Артур.

— Да, мы заснули на время экономического спада, — ответил старик, явно не подозревавший, что Артур его не понимает.

Артуру пришлось снова подтолкнуть его к разговору.

— Э-э… экономического спада?

— Видишь ли, пять миллионов лет назад произошел Галактический экономический кризис. Мы поняли, что планеты, построенные на заказ, становятся предметом роскоши.

Он остановился и взглянул на Артура.

— Ты знаешь, что мы строили планеты? — спросил он.

— Ну да, — сказал Артур. — Я понял, но…

— Дело, достойное восхищения, — сказал старик, и в глазах его затеплился ностальгический огонек. — Больше всего я любил формовать линию побережий. Особенно приятно было чуть-чуть дать себе воли с фьордами… впрочем, — сказал он, пытаясь вспомнить, о чем говорил, — произошел кризис, и мы решили, что для нас будет спокойнее просто заснуть на это время. Так что мы дали компьютерам задание разбудить нас, когда он кончится.

Незнакомец постарался скрыть короткий зевок, и продолжал. — Компьютеры постоянно получали биржевые бюллетени, чтобы нас оживили, когда все остальные восстановят свою экономику в такой степени, чтобы позволить себе прибегнуть к нашим весьма дорогостоящим услугам.

Артура, постоянного читателя «Биржевых новостей», это просто потрясло.

— Но это же нечестно!

— Неужели? — мягко отозвался старик. — Сожалею, я, можно сказать, не в курсе.

Он указал в кратер.

— Этот робот твой? — спросил он.

— Нет, — скрипуче донеслось из кратера. — Я свой.

— Если это можно назвать роботом, — пробормотал Артур. — Больше это похоже на Электронного Плакальщика.

— Приведи его, — сказал старик. Артур с удивлением отметил решительные нотки, появившиеся вдруг в его голосе. Он позвал Марвина, и тот вскарабкался вверх по склону, изо всех сил притворяясь хромым, хотя хромым он никогда не был.

— Впрочем, по здравом размышлении, — сказал старик, — оставь его здесь. Ты пойдешь со мной. Близятся великие дела. — Он повернулся к своей машине, которая приблизилась к ним в темноте, хотя старик не подал ей никакого видимого сигнала.

Артур взглянул вниз на Марвина, который теперь разыгрывал спектакль в обратном направлении, деловито поворачиваясь и ковыляя вниз по склону, бормоча себе под нос ничего не значащие едкости.

— Пошли, — сказал старик, — быстрее, а то опоздаешь.

— Опоздаю, — удивился Артур. — Куда?

— Как тебя зовут?

— Дент. Артур Дент, — ответил Артур.

— Ты будешь там, откуда нет возврата, Дентартурдент, — сурово сказал старик. — Это угроза. У меня они никогда особенно хорошо не получались, но мне сказали, что они могут возыметь очень сильное действие.

Артур захлопал глазами.

— Что за странный тип, — пробормотал он себе под нос.

— Прошу прощения? — обернулся старик.

— Нет-нет, ничего, — в замешательстве отозвался Артур. — Ладно, куда мы пойдем.

— В мой аэрокар, — ответил старик, и жестом пригласил Артура взобраться в машину, остановившуюся возле них. — Мы отправимся глубоко в недра нашей планеты, где еще и сейчас наш народ восстает от пятимиллионнолетнего сна. Магратея просыпается.

Артур невольно вздрогнул, усаживаясь рядом со стариком. Необыкновенность происходящего, и безмолвная дрожь машины, устремившейся в ночное небо выбила его из колеи.

Он взглянул на старика, чье лицо освещалось тусклым мерцанием приборной панели.

— Извините, — сказал он ему, — как ваше имя, кстати?

— Мое имя? — повторил старик, и на лице его снова появилась та же далекая печаль. Он помолчал. — Мое имя, — сказал он, — Слартибартфаст.

— Прошу прощения?

— Слартибартфаст.

— Слартибартфаст?

Старик спокойно посмотрел на него.