Срочно, секретно... - Валериан Скворцов

Полковник размышлял, как некстати пришлись все эти расследования. А он еще собирался подавать в отставку, как говорится, непобежденным, возглавить отдел солидной фирмы, загородить широкой спиной отменного старого служаки и ветерана ловкачей-хуацяо, которые выставят его, полковника, имя на своей вывеске.

Имелись огорчения и посерьезнее, чем убийство Пратит Тука или ограбление ювелирного магазина. Приятель из штаба первой региональной армии, расквартированной вокруг столицы, доверительно сообщил, что на северо-западе, близ бирманской границы, настигнуты и погибли в перестрелке сержант, а также гражданское лицо, подозреваемые в попытке покушения на премьер-министра. Крамола выплескивалась рядом, в армии. А вооруженная расправа над политическим руководителем правительства, удайся покушение, представляла бы для военной верхушки своеобразную публичную казнь.

Полковник, незыблемо веривший и в справедливость, и в божественное происхождение верховной власти, с содроганием ловил себя на том, что подсчитывает число оставшихся монархий на земле. Англия, Бельгия, Голландия, Монако... Просвещенная Европа — там есть прожженные политиканы, столетние институты власти. А что в Азии? В свое время отреклись от трона принц Сианук и император Бао-Дай, затерялся в неизвестности после провозглашения республики лаосский король Шри Саван Воттхана... Трагическое призвание азиатских монархов.

Появились и среди коллег полковника такие, кто нащупывал новую для себя тропу в меняющемся мире. Приверженцы тактики «завоевания умов и сердец»: медицинское обслуживание, образование, дешевые продукты питания — для всех, повышение эффективности административного аппарата, увеличение производства на экспорт и сокращение импорта, защита национального предпринимательства...

— Садись-ка, Рикки, старый товарищ, — сказал, спохватившись, полковник все еще мявшемуся у двери лейтенанту.

Пхромчана уселся на жесткий стул, повернутый к столу начальника, и только потом осознал неловкость своего поступка. Место предназначалось тем, кого приводили для последнего допроса.

Полковник с кряхтением опустился в кресло перед никелированной пепельницей на высокой подставке. Жестом пересадил лейтенанта в такое же напротив.

— Убийца Пратит Тука должен быть найден и арестован. В два-три дня. Особенно прорабатывайте версию этого... гангстера Йота. Не изнуряйте себя поиском доподлинных доказательств, считайте заранее установленным, что оба противозаконных действия — убийство профсоюзного босса и ограбление ювелира — совершены одним лицом. Живым он мне... не нужен.

...Лейтенанту Рикки Пхромчана не полагалось знать о телефонном звонке, прозвучавшем ранним утром в этом же кабинете. Звонил Майкл Цзо.

— Полковник, покойный профсоюзный лидер Пратит Тук баламутил людей на комбинате, ритмичная и доходная работа которого обеспечивает акции вашей снохи. В будущем, самом недалеком, вы ведь возглавите отдел связи с общественностью, обеспечения порядка и охраны в известной вам компании. Так что это будет ваш первый шаг на будущем поприще.

Цзо осторожно выжидал на другом конце провода.

— Это интересная информация, — сказал полковник. — В паводок рыба пожирает муравьев, в сушь — муравьи рыбу.

— Мы так и думали... Имеется документ, на котором отчетливо обозначены отпечатки пальцев двух человек — Пратит Тука и гангстера по имени Йот. Гангстер обвиняется и в ограблении ювелира Лю Элвина. Если Йот будет отстреливаться, его оружие может быть идентифицировано с тем, из которого убит Пратит Тук. Документ в любую минуту вам доставят, когда... дело закроется со смертью преступника. Живым он не сдастся ведь? Помощник министра вам звонил? Нет еще?.. Мой Самый старший брат, полковник, просил передать вам почтительный привет...

Из чьего трупа будет извлечена после перестрелки с этим Йотом пуля, которая позволит идентифицировать оружие убийцы? Возможно, из твоего, лейтенант Рикки Пхромчана, старый боевой товарищ. Полковник с горечью рассматривал сломавшуюся от стирок пуговку на тенниске подчиненного, отутюженные армейские брюки, чуть замасленные у щиколоток о цилиндры мотоцикла.

— Это приказ, — сказал полковник. — Доложи, что имеется по делу Йота.

— Я видел его сегодня. Ускользнул в толпе на Пангкам. Сержант Чудоч Уттамо взял под наблюдение Майкла Цзо. Не исключено, что Йот ищет контакт с ним или его людьми... Цзо слишком уж рьяно выступает свидетелем на стороне ювелира. Вполне возможно и сведение счетов между шайками.

— Этот путь отставить! Всем сосредоточиться на Йоте. Бей по голове, тогда весь клубок шупалец распадется. Есть соображения?

— Думаю, что следовало бы посмотреть на обоих вокзалах. Посмотрим и на междугородных автобусных. Гангстеру самое время уходить. Здесь ему и полдня еще не продержаться.

Рикки хитрил. Цзо, как сообщили осведомители, купил билет на воскресный вечерний автобус в Чиангмай. Чутье подсказывало, что Йот попытается где-нибудь здесь выйти на Майкла, который всеми средствами топит бандита. Не исключено, что Цзо выступит в данном случае живцом. Останется только вовремя перехватить... Если шеф против разработки версии Цзо, то незачем ему и знать все это. А как будет добыта голова Йота, не все ли равно полковнику?

На втором этаже лейтенант попросил дежурного передать сержанту Уттамо, когда выйдет на связь, чтобы незамедлительно прекращал выполнение задания.

Рикки кивнул часовому в подъезде, уселся на «хонду», и, прежде чем надавить кнопку электрозапуска, запихнул в рот порцию бетеля. Он уже видел на погонах и рукавах своей форменки, висящей в шкафу дома, нашивки старшего лейтенанта, обещанные «за энергичное доведение до конца порученной операции»...

Палавек запомнил красную «тойоту» с букетиком жасмина за ветровым стеклом, которую накануне увидел на Чароен Крунг-роуд. Автомобиль умчал сгорбившегося на заднем сиденье понурого европейца. Запомнил не только жасмин, но и сидевшего за рулем любителя бетеля. Ощущение, что таксист приглядывался к нему по какой-то причине, вызывало смутную тревогу. Офицеры из полицейского управления вне службы подрабатывали где кто, в том числе и водителями такси.

Столкнувшись с таксистом, жевавшим бетель, на площади Пангкам, Палавек поспешил убраться как можно скорее. Теперь охота велась за ним всерьез. Подумать только: десять минут топтался перед аквариумом, поглощенный боем рыбок, ничего не видя вокруг.

Прикрыв лицо носовым платком от выхлопной гари, Палавек согнулся, делая вид, будто спешит к врачу с неотложной болезнью. Он отпустил чадившую трехколеску за квартал до Клонг-Тоя. Попытка дозвониться по автомату до «Сахарной хибарки» оказалась успешной, знакомый швейцар оказался на месте. После долгих удивлений приятель обещал послать боя за билетом на вечерний автобус в Чиангмай. Палавек не хотел иметь ненужных объяснений с кондуктором, если понадобится сесть в машину. Сто сорок бат, которые стоил проезд, он тут же перешлет. Билет договорились оставить в супной, про которую они оба знали.

Палавек коротал время до вечера на досках в сарае в доках Клонг-Той. Лежал, перебирал в памяти детали встречи на ночном рынке Пратунам в писчебумажном магазине, превращенном в ресторанчик. Волосы, соскальзывающие с плеч, когда молодая женщина наклонялась над пиалой, прямые плечи, странные глаза. «Моряки — народ непредсказуемый...» Он ощущал, как ладони лежат на штурвале «Револьвера», как в корпус бьет волна, чувствовал надежность и твердь океана на скорости, видел серебристо-зеленые валы, как проваливались они за кормой, разваленные винтами. Ветровое стекло искрилось бисеринками брызг, оставлявшими соленые разводы. Даже чувствовал, как за спиной, укрывшись в кокпите и расставив ноги, с оружием, кошками и джутовой лестницей стоят наготове Длинный Боксер, радист и трое бывших солдат. Механик присел у приборов, лицо, как всегда, печально... Тут он проснулся и вспомнил, что радист всех предал и теперь мертв.

До знакомой супной он опять взял «тук-тук». Конверт с билетом ждал у мороженщика, сына хозяина супной, успевшего жениться и обособиться, правда, как он сказал, пока на отцовской территории. Отъехав метров пятьдесят, Палавек сделал вид, будто что-то забыл в супной, махнул рукой, расплатился за проезд и, дождавшись, когда водитель исчезнет, нырнул в калитку серой ограды пагоды. С веревки стащил еще сыроватую хламиду, снял рубашку, чтобы оголить одно плечо. Почти до макушки опустил бамбуковый зонт, подобранный у молельни, чтобы скрыть небритый череп. Браунинг спрятал под монашеским одеянием, затянутым в талии.

К скоплению пестрых автобусов на Северной-конечной Палавек шел размашистым шагом послушника, отправляющегося в неурочное для появления на улице время по исключительно неотложным делам клира. Проезжавший на американском вездеходе водитель даже бросил руль и сложил ладони, завидев монаха, из-за чего чуть не вылетел на бровку тротуара. Почтительный верующий получил тычок от седока с заднего сиденья. Описав полукруг перед длинным «Изузу», автомобиль притормозил. Водитель суетливо выскочил разгружать вещи. Палавек спешил на тот же автобус...