Клятва француза - Фиона Макинтош

– Вы хотите продать нам ваши лавандовые поля? – недоверчиво уточнил Люк.

– Сейчас покажу, здесь недалеко, – ответил Том. – Очень красивое место. Помнится, я там Нелл в любви признался.

– Не там, а посреди картофельного поля, – рассмеялась Нелл.

Том весело подмигнул Люку.

– Участок на отшибе, наши основные владения в другой стороне, а этот граничит с фермой Деза, так что вам есть резон с ним договориться и присоединить его землю к вашей.

– Там и дом есть? – с замиранием сердца осведомилась Лизетта. Неужели случилось чудо, и им повезло?

– Как же ему не быть, – ответил Том. – Старая лачуга, мои дед с бабкой там жили, когда отец на ферму переселился. И у Деза дом есть. В общем, все зависит от того, сколько земли вы решите купить.

Люк с Лизеттой переглянулись и одновременно кивнули.

– Тогда называйте вашу цену, – сказал Люк Тому. – А лавандой Нелл мы обеспечим бесплатно, по-соседски.

– Эй, мечтатели! – рассудительно вмешалась Нелл. – Вы пока побродите по округе, на холм поднимитесь, осмотритесь. Все, что на востоке, – это Дезовы земли. Съездите к нему, поговорите. Но предупреждаю, жизнь здесь нелегкая. Лиззи, ты подумай над тем, что я тебе сказала.

– В Набоуле земли плодородные, приятель, – встрял Том, не обращая внимания на предупреждения жены. – Самые лучшие на севере Тасмании. Вырастишь здесь свою лаванду, станешь ее французам продавать, вот увидишь.

Том словно подслушал мысли Лизетты, которая уже представляла себе, как Люк начнет производить высококачественный лавандовый экстракт и продавать его французским парфюмерам. Однажды ночью, на корабле, по пути в Коломбо, Люк признался жене в своей мечте:

– Я хочу вырастить настоящую прованскую горную лаванду и продавать ее парфюмерам Грасса.

Сердце Лизетты гулко билось, в ушах стучало. Она схватила мужа за руку и нежно сжала ее.

– Мы недолго, – сказала она Марчентам.

– Ничего страшного, мы не торопимся, – ответил Том. – Мне тут еще ограду надо проверить. Пойдем, Нелл! – Он шутливо подтолкнул жену в бок, а она шлепнула его по плечу.

Лизетте очень понравились Марченты: они станут хорошими друзьями и добрыми соседями. Она помахала Нелл, и пары разошлись в разные стороны. Поднялся легкий ветерок, обдул разгоряченные щеки Лизетты, принес запах лаванды с полей.

Люк восторженно вздохнул при виде зарослей лаванды.

– Regardes, mon amour, ils nous attendaient depuis toutes ces années[8], – прошептал он.

– Говоришь, эти поля много лет нас ждут? – шутливо повторила Лизетта. – Ох, Люк, ты безнадежный романтик, но я все равно тебя люблю.

Он притянул ее к себе и поцеловал в макушку.

– Пойдем!

Лизетта осторожно отстранилась.

– Нет уж, иди один. Мне все равно, где будет наш новый дом, главное, чтобы ты и Гарри были рядом со мной. Лаванда – это твои владения. Осмотрись, вспомни бабушку и принимай решение самостоятельно.

Она не стала говорить мужу о внезапном приступе головокружения, прекрасно понимая, что это означало. Несколько лет назад с ней такое уже случалось. Врачи называли это «утренней тошнотой беременных», но Лизетта испытывала ее ближе к вечеру. О своем состоянии она пока никому не говорила, но догадывалась, что именно поэтому ее мучали кошмары: на ранних стадиях беременности часто появляются необычные симптомы.

Люк поднимался по склону среди густых зарослей лаванды. Кусты расступались перед ним и смыкались позади, распространяя вокруг тонкий, пьянящий аромат. Люк склонился, сорвал головку цветка, растер в ладонях, рассеянно понюхал. Лизетта, прикрыв глаза ладонью против солнца, наблюдала за мужем, вспоминая, как впервые увидела его холодной ноябрьской ночью 1943 года. Их жизни висели на волоске, кругом шла война, но Люк был полон уверенности в себе и в своих способностях. Похоже, теперь уверенность в своих силах снова вернулась к нему, он заново обрел место в жизни.

Люк сгреб в ладонь горсть красно-рыжей земли, размял комья пальцами, попробовал щепотку на вкус и рассеянно вытер руку о штанину новых брюк. Лизетта взмолилась всем богам, чтобы почва оказалась подходящей. Пиджак остался в машине. Люк закатал рукава рубашки, ослабил галстук, расстегнул воротник и выпрямился, оглядывая окрестности. Лизетта проследила за его взглядом. Бескрайние холмистые просторы уходили к далекому горизонту, над ними простиралось высокое безоблачное небо необычайной синевы, цветом похожее на глаза Люка. На севере Европы небо было бледно-голубым и водянистым даже посреди лета. Сердце Лизетты забилось сильно и часто, она глубоко вздохнула. Если не сложится жизнь в Австралии, деваться больше некуда… Вдобавок, к Рождеству у них будет еще один ребенок.

Люк обернулся. У Лизетты перехватило дыхание.

В абсолютной тишине он произнес:

– Будем растить лаванду.

Лизетта нервно всхлипнула, взбежала на холм и, залившись слезами, бросилась в объятия мужа. Люк подхватил ее на руки и закружил.

– Обещаешь? – спросила она, уткнувшись заплаканным лицом в плечо мужа.

– Да, да! Мы купим этот участок и прилегающие к нему земли, начнем разводить лаванду. А название нашей ферме придумаешь ты.

Она осыпала его поцелуями.

– Жаль, правила приличия не позволяют большего, – вздохнул Люк.

Лизетта рассмеялась:

– Какая разница! Том и Нелл нас поймут.

– Нет, не стоит шокировать наших новых друзей, – улыбнулся он.

– Ну и как назовем твою ферму? – спросила Лизетта, прижавшись к мужу.

– Нашу ферму, – поправил он.

– По-моему, подойдет только одно название.

– Какое? – удивился Люк.

– Лавандовая ферма Боне, – шепнула Лизетта. – Возродим прошлое.

Он вздрогнул, кивнул и задумчиво коснулся мешочка семян на шее.

– Разумеется, все местные жители будут называть ее фермой Боннетов, – заметила она, стараясь отвлечь его от горестных воспоминаний.

Люк расхохотался.

– Это неважно. Итак, миссис Рэйвенс, добро пожаловать в ваш новый дом, на ферму Боне.

Часть вторая

1963 год

Глава 8

– Макс, у меня для вас печальные новости, – сказал врач. – Понимаю, с этим тяжело смириться, но ничего не поделаешь. Ваша матушка по праву гордится вами.

Доктор Кляйн много лет был семейным доктором Фогелей, но стал близким другом семьи в последние три года, за время болезни матери, Ильзы, страдавшей раком груди. Хирургическое вмешательство – двойная радикальная мастэктомия – воздействия не оказало, и некогда очаровательная блондинка потерпела поражение в борьбе с тяжким недугом. Впрочем, еще совсем недавно однокурсники Макса, к его невообразимому смущению, называли пятидесятисемилетнюю Ильзу Фогель «самой соблазнительной матерью студента».