Признания повесы - Карен Хокинс

– Ха! – победно воскликнула она. – Побейте-ка его!

– Отлично, леди У., – со значением кивнул Джеймсон, галстук у него съехал набок.

Мистер Кэбот-Льюис с энтузиазмом кивнул:

– Трудно побить его одной картой.

Брэндон перевернул свою карту. Король червей. Верена моргнула.

– Это везение Сент-Джонов! – радостно вскричал Джеймсон. – Я вас предупреждал.

Брэнд поднялся и положил ладонь на локоть Верены. Он хотел увести ее так, чтобы не заметил Ланздаун.

– Идемте, леди Уэстфорт. Я провожу вас домой.

Она подняла на него взгляд.

– Сейчас?

– Немедленно.

Вздохнув, Верена, покачиваясь, поднялась со стула.

Джеймсон и Кэбот-Льюис тоже встали, шумно прощаясь. Брэнд не дал Верене времени ответить. Он попрощался за них обоих, вывел ее из игорного дома и посадил в карету, прежде чем Верена поняла, что произошло.

Глава 8

Поцелуй – это искусство, которое лучше оставить экспертам, поскольку оно гораздо опаснее фехтования. Несвоевременное соединение двух пар губ может причинить больше вреда, чем самый острый клинок.

Карета громыхала по улицам Лондона, за окошками, складываясь в зыбкие узоры, мерцали огни. Верена откинулась на подушки, стараясь не обращать внимания на Брэндона, сидевшего напротив, – их колени соприкасались.

Верене казалось, что она стоит на краю пропасти и один неверный шаг может ей дорого стоить. Она сцепила влажные руки, чувствуя, как биение сердца отдается в ушах.

Она будет смотреть в окно, притворяясь, что не замечает Брэндона, хоть это и нелегко. Он такой большой, откинулся в угол кареты, руки в карманах, смотрит – глаз не сводит.

Хорошо еще, подумала Верена, что он не воспользовался ситуацией для неуместного заигрывания. Впрочем, она не против пофлиртовать с ним. Особенно сейчас, когда ночной воздух холодит обнаженные плечи, движение кареты усиливает головокружение, вызванное портвейном, и ей кажется, будто она плывет на облаке.

Есть, конечно, и другое чувство. Чувство, которого она давно, очень давно не испытывала. Тревога. И еще желание.

Она закрыла глаза, чтобы не смотреть на Брэндона. Но его облик стоял перед ее мысленным взором. И будь у нее бумага и карандаш, она нарисовала бы его лицо в мельчайших подробностях – морщинки вокруг глаз, когда он улыбается, плотно сжатые губы, когда ему что-то не нравится, широкие плечи, мощные бедра...

Его бедра. Она про себя улыбнулась. Ей бы хотелось увидеть эти бедра прямо сейчас. Обнаженными. На уровне ее губ, чтобы она могла...

– Вам вообще не следует пить. – Судя по голосу, это его забавляло. – Поверить не могу, что способны сотворить три бокала портвейна. Моя мать выпивала больше.

– Ваша мать алкоголичка? – Верена открыла глаза и прищурилась в полутьме. – Что же, неудивительно. Будь у меня шестеро детей, я бы тоже пристрастилась к бутылке.

– Она не алкоголичка, – усмехнулся Брэндон. – Но вы правы. Имея шестерых детей, вполне можно пристраститься к спиртному. Хлопот у мамы был полон рот. – Он некоторое время разглядывал Верену. – Верена. Какое необычное имя. Откуда оно?

Верена должна была бы запротестовать, что он назвал ее по имени, но ей понравилось, как оно прозвучало в его устах. Почти по-французски. А все знают, что французский – язык любви.

– Ну, – произнес он, нетерпеливо шевельнувшись, и его колени глубже вторглись на половину Верены, взволновав ее еще больше, – вы расскажете про свое имя или я попробую угадать?

– Угадайте.

Он улыбнулся. Ей очень нравился его рот. Разумеется, после бедер.

– Так, попробуем... Верена. – Свет с улицы скользнул по его скуле и подбородку. – Вас назвали в честь бабушки, носившей это имя.

Прелестная история. Верена тут же представила себе добрую старушку, чье состояние не уступало по размерам состоянию принца крови.

– В этом случае мне бы очень повезло, но вы ошибаетесь. Верена – название маленького городка. Мои родители считали, что зачали меня там, на берегу реки.

– Как рискованно. Мои родители были такими же неосмотрительными. Помню, как-то я застал их в буфетной. – Он немного сполз с сиденья. Внезапно его ноги перестали давить ей в колени, он вытянул их по обеим сторонам от ее ног, обдавая Верену своим теплом.

Верена захотела отодвинуться, но было некуда. Она оказалась пленницей этих длинных мускулистых ног. Как... приятно.

Карета стала огибать угол, и Брэндон умудрился использовать этот момент для того, чтобы снова изменить позу, и теперь его колени уже уперлись в сиденье Верены и прижались к ее ногам. У Верены перехватило дыхание, плечам, груди стало зябко, соски напряглись, и от желания Верену бросило в жар. Надо же! Знай она, что портвейн такой коварный напиток, она не притронулась бы к нему.

– Расскажите мне о своем муже. Он, кажется, любил спорт?

Она попыталась привести в порядок растрепанные чувства.

– Эндрю? Да, он любил спорт, особенно тот, где можно сделать ставки. – Верена немного сместилась в сторону, подальше от Брэндона. Ибо его ноги действительно таили в себе опасность – заставляли ее думать о всяких недостойных вещах. Например, как он выглядит без одежды. Она из-под ресниц взглянула на Брэндона. Одежда на нем сидела безукоризненно, подчеркивая линии его стройной, словно высеченной резцом скульптора фигуры.

Остается лишь благодарить Бога за столь прекрасный экземпляр. И чтобы поддержать такое направление мыслей, Верена решила этим вечером лишние десять раз прочесть перед сном «Аве, Мария».

Она разгладила на коленях юбку, наслаждаясь ощущением шелка под пальцами. Верена чувствовала себя потрясающе живой, замечала каждую мелочь – дрожащие огни, ткань платья под своими ладонями, цоканье лошадиных копыт по мостовой. Ночь была полна волшебства.

– Ваш муж хотел детей?

Она нахмурилась и про себя посетовала на полумрак, потому что не могла разглядеть выражения лица Брэндона.

– Нет, не хотел. В то время не хотел.

Брэндону показалось, что он уловил легкую печаль в ее глазах. Он придвинул ноги ближе к ногам Верены. Она опустила глаза, но не сделала попытки отодвинуться.

Жаль, что у него такая большая карета. Надо будет завтра же заказать поменьше.

– Насколько я знаю, Уэстфорт погиб в перевернувшейся карете вскоре после вашей свадьбы. Лошади понесли?

– Нет, это вина Эндрю. – Она через силу улыбнулась. – Он гнал во весь опор и слишком круто стал огибать угол. Он сломал шею.

– Простите.

– Ничего. Все случилось быстро и безболезненно. Он умер так же, как жил – свободным. Как ни печально, но я предчувствовала, что произойдет нечто подобное.