Терроризм. Война без правил - Алексей Щербаков

Все эти игры в тайны масонского двора привели к тому, что рабочее движение вышло далеко за рамки ордена. Взять его под контроль лидеры организации не могли. Идеи солидарности и справедливости плюс анархизм, вырвавшись на волю, жили уже собственной жизнью. И некоторые их понимали весьма своеобразно.

Впрочем, первая рабочая террористическая организация не имела вообще никакой внятной идеологии. Точнее, это была, так сказать, «третья производная» от идеологии Ордена рыцарей труда. Кто-то что-то слышал – ну, и понял так, как понял.

Итак, организация появилась в 70-х годах XIX века в штате Пенсильвания. В те времена восточная часть этого штата была чем-то вроде Донбасса – то есть краем шахт. Шахтеры – люди суровые и решительные. В период русских революций тот же Донбасс являлся по политическим пристрастиям большинства рабочих «ярко-красным». Труд шахтера, как известно, не только очень тяжелый, но опасный и вредный для здоровья. А на охране труда предприниматели экономили во всех странах. О каких-то компенсациях рабочим, пострадавшим в авариях, речь вообще не шла. Так что озлобленность шахтеров можно понять.

Вот и американские шахтеры не желали терпеть то, что они считали несправедливым. Возникла организация «Молли Магвайрз». Ее создали рабочие ирландского происхождения. В этой книге еще пойдет рассказ об Ирландии и тамошних развлечениях. Сейчас же достаточно сказать, что ирландцы выделялись полной отвязностью даже на веселом пенсильванском фоне. «Молли Магвайрз» начала заниматься тем, что теоретики несколько позже назовут «экономическим терроризмом». Члены организации стали отстреливать кое-кого из горного начальства – дабы те, в кого не стреляли, внимательнее прислушивались к требованиям рабочих.

Другой сферой приложения сил шахтеров-террористов была борьба со штрейкбрехерами. Сегодня многие, возможно, этот термин уже и не знают, так что стоит пояснить.

Как известно, радикальным средством решения трудового конфликта является забастовка. Рабочие бросают работу и выдвигают свои требования. Если администрация не хочет вступать в переговоры с работягами, у нее тоже есть радикальное средство – локаут. Бастующих рабочих увольняют и нанимают других. Кстати, именно по этой причине и нужны профсоюзы – их членам чужие места занимать не положено.

Так вот, тех, кто приходит на место уволенных забастовщиков, называют штрейкбрехерами (от английского strike breaker – ломающий забастовку). В рабочей среде всех стран идти в штрейкбрехеры было «западло». К тому же чревато последствиями. К этим людям относились как к предателям. К примеру, в России могли подстеречь в темном переулке и с помощью разных тяжелых предметов объяснить азы классовой солидарности. Была даже разработана методика – на голову штрейкбрехера накидывали мешок, чтобы он никого не опознал, и начинали воспитывать…

Но это в России. Шахтеры из «Молли Магвайрз» сразу стреляли… Иногда это происходило в том же темном переулке, но порой дело доходило и до открытых столкновений. Ведь штрейкбрехерам необходимо пройти на рабочее место. Вот у проходных их и поджидали пикеты забастовщиков, которые пытались «ломающих стачку»[30] не пропустить на рабочее место. И тут ирландцы предоставляли слово «товарищу Кольту». Охрана шахт, разумеется, тоже была вооружена, она в долгу не оставалась. Так что было весело.

Кончилось это веселье тем, что в 1878 году 19 членов «Молли Магвайрз» были повешены. Впрочем, некоторые американские исследователи полагают, что никакой организации не существовало. Дескать, ее выдумали шахтовладельцы, дабы оправдать крутые репрессии против активистов рабочего движения. Но в штрейкбрехеров и представителей администрации точно стреляли.

Рождение Первомая

Между тем рабочее движение продолжало расти. В 1877 году состоялась массовая забастовка железнодорожников, вызванная снижением заработной платы по всем линиям к востоку от Миссури, в которой приняло участие более 100 тысяч человек. Железнодорожников поддержали горняки и рабочие других специальностей. Забастовки перекатывались из одного штата в другой, в нескольких городках рабочие захватывали власть и создавали комитеты безопасности. То есть приходили суровые ребята с ружьями и заявляли, что дальше будут действовать они… Для подавления забастовок впервые в истории США были призваны войска. В некоторых штатах власти были вынуждены пойти навстречу рабочим.

В 1878 году Орден рыцарей труда под давлением рядовых членов отказался от своих масонских игрищ. Он стал нормальным профсоюзом. Правда, не совсем. Поначалу организация легализовалась под названием «Союз пяти звезд». Это являлось как бы легальной надстройкой, а Орден продолжал существовать параллельно. Но в конце концов «нелегальная и «легальная» ветви переплелись.

Так или иначе, организация начала стремительно расти.

В 1883 году Союз насчитывал 52 000 членов, в 1884 году – 71 000, в 1885 году – 111 000, в начале 1886 года – 200 000. Росту популярности ордена способствовало то, что он принципиально отличался от классической тогда схемы профсоюза – английского тред-юниона, получившего распространение как в Европе, так и в САСШ. Собственно, профсоюзное движение тогда называли тред-юнионизмом.

Так вот, главный принцип создания тред-юнионов – элитарность. Эти организации создавались представителями «рабочей аристократии», то есть высококвалифицированными и высокооплачиваемыми рабочими. Для защиты исключительно собственных интересов. На остальных представителей рабочего класса им было глубоко наплевать. В Америке к тому же существовал и расовый вопрос. Чернокожих, китайцев[31] и прочих в тред-юнионы не принимали.

Понятно, что тред-юнионы не тяготели к радикальным методам. Зачем им это было надо? Квалифицированных рабочих найти очень непросто. И тогда, и сейчас. Так что с ними предпринимателям приходилось договариваться.

А вот Орден рыцарей труда стоял за объединение всех рабочих. Хотя бы потому, что его лидеры не просто хотели улучшить жизнь представителей рабочего класса, они хотели изменить мир. Нет, в программных установках организации нет упора на революцию. Общественные отношения предполагалось изменить, так сказать, явочным порядком. Одним из способов были уже упоминавшиеся кооперативы или, как они назывались в САСШ, ассоциации производителей, которые стали расти как грибы.

Союзом (орденом) был открыт ряд собственных магазинов для сбыта продуктов, производимых ассоциациями. Местные отделения всячески призывали членов организации совершать покупки именно в этих заведениях. При этом треть чистой прибыли должна была поступить в общую кассу Союза, треть в кассу самого кооперативного учреждения и треть – в пользу трудившихся там рабочих. В 1889 году на всемирной выставке в Париже делегаты ордена заявили, что общее число участников его кооперативных учреждений достигло 30 тысяч, а количество ежемесячных продаж – суммы в 500 миллионов долларов. Может, они и прихвастнули, но в любом случае – это были не единичные эксперименты, как, например, в России.

Однако некоторые члены ордена начали разочаровываться в этих методах. Ведь законы капитализма никто не отменял – конкуренция есть конкуренция. Так что условия труда на успешных кооперативных предприятиях не слишком отличались от обычных.

Кроме того, на рабочих активистов давили. Предприниматели нередко использовали при этом откровенно бандитские методы. В этом, например, отличились работники сыскного агентства Пинкертона. Оно очень напоминало российские частные охранные предприятия 90-х. То есть являлось, по сути, легальной криминальной структурой.

Не отставала и американская Фемида. Фабрикация «липовых» дел тогда была заурядным явлением. И дело не только в том, что судей подкупали, хотя и такое было. Многие представители истеблишмента искренне считали деятельность ордена разрушительной.

Что же тут удивляться, что среди членов ордена все большую популярность стали приобретать радикальные социалистические идеи. По сути – анархо-синдикалисткие. Слово «анархист» большинство рабочих не любило – в массовом сознании оно ассоциировалось с отморозками, одержимыми мечтой о тотальном разрушении. Хотя хватало и собственно анархистов. Стали появляться и иные профсоюзные организации.

Большое впечатление произвели события, произошедшие в начале мая 1886 года в Чикаго. Именно благодаря им левые всех стран до сих пор празднуют 1 мая.

Эта дата в профсоюзной пропаганде была знаковой. Еще в 1884 году на съезде американских профсоюзов Федерация тред-юнионов и рабочих союзов Соединенных Штатов и Канады вынесла резолюцию:

«С 1 мая 1886 г. и впредь законным рабочим днем считается 8-часовой рабочий день, и мы рекомендуем всем рабочим организациям, начиная с этого дня, соотносить свои требования с данным постановлением»[32].