Инквизиция: Гении и злодеи - Наталья Будур

Получившие «утешение» становятся практически монахами. Они обязаны воздерживаться от сексуальных связей и всякой пищи животного происхождения. Им позволено есть только рыбу, ибо у рыбы холодная кровь и «отсутствует духовный жар» — помните русское выражение «холодный, как рыба»? Кроме того, катары верили, что рыбы размножаются само зарождением.

Многие не очень сильные духом люди, как мы уже говорили, принимают «утешения» перед самой смертью. В катаризме имели случаи сознательного умерщвления плоти: человек принимал «утешение», но затем неожиданно выздоравливал. Поскольку катары возражали против любого насилия, то совершить самоубийство — например, принять яд или выброситься из окна — не могли. Но они нашли другой способ уйти из жизни. Они либо отказывались вообще принимать еду, либо принимали очень горячую ванну, а потом ложились на холодные мраморные плиты пола. В последнем случае им была «гарантировано» тяжелое воспаление легких с почти «стопроцентным» летальным исходом.

Надо особо отметить то, что после принятия «утешения» катары с радостью ждали смерть — она освобождала их души из темницы человеческого тела. Именно этой радостью предвкушения душевной свободы и объясняется та готовность, с которой Добрые Люди всходили на костры инквизиции.

Принявшие же «утешение» добровольно в расцвете сил становились пастырями. Их выделяло из толпы не только черное одеяние, бледный вид и страшная худоба — последствия аскетической жизни, но и то, что они практически никогда не оставались в одиночестве.

Сразу после совершения обряда человеку, которому предписывалось стать катарским священником, «давали» пару — мужчине женщину, а женщине — мужчину. В этом заключался обычай товарищества до смерти, когда двое неразлучных катаров преданно и верно поддерживали друг друга в самых тяжелые моменты жизни.

Особенностью церкви катаров была, по мнению некоторых историков, несколько легковесная мораль для приверженцев Добрых Людей — в противоположность строгому аскетизму самых катарских священников. Мораль для приверженцев полностью соответствовала легким нравам Юга Франции. Поскольку грехи — следствие зла в мире, созданном дьяволом, то и судить за них не стоит слишком строго. Надо лишь покаяться — и получить прощение.

Были и другие особенности катарской церкви. Так, например, отрицая богатство, катары-священники вынуждены были принимать дары от верующих — для самой церкви. О накопленных богатствах катаров ходили легенды. Самое большое богатство было, по преданиям, собрано в замке Монсегюр.

Замок Монсегюр принадлежал сестре графа де Фуа Эсклармонде. Её принятие «утешения» привлекло внимания всей знати области. О Эсклармонде де Фуа в Провансе сложено много легенд, и она до сих пор почитаема. Провансальская поэзия сделала ее королевой замка фей. Ее считали хранительницей величайшей святыни катаров.

Надо сказать, что среди катаров было много представителей знати, и очень много женщин. Они вели себя с удивительным мужеством и, уже не говоря о том, что, принимая катаризм, они отказывались от привычного им с рождения образа жизни в богатстве и неге, с радостью — да, да! именно с радостью — восходили на костер или принимали мученическую смерть.

Так, Гирода де Лавор, сеньора (собственница крупного земельного феода) Лавора, была истинной катаркой. В 1211 году после длительной осады её город и замок были захвачены «войском веры», а саму Гироду «добрые» завоеватели сначала отдали на поругание солдатам, а потом бросили живой в колодец, завалив его огромными камнями. Сеньора Лавора умерла дважды, ибо носила под сердцем ребенка.

Таково было учение катаров и таковы были сами катары.

Наместник святого Петра на земле папа Иннокентий III не мог хладнокровно смотреть на это «погибшеё стадо», и мир увидел, как духовная рука папы протянулась к вооруженной и закованной в сталь руке «великого покровителя церкви» — французского короля, и благословила меч, блестевший в этой руке, и, указывая на Прованс, папа сказал королю: «Пора идти на помощь Богу! Тебе известно, возлюбленный сын наш, что светская власть имеет право употреблять меч вещественный, когда духовный не в силах остановить нечестия, что государи должны изгонять дурных людей из своих владений и что Церковь, в случае их нерадения, имеет право отнимать их достояние. Мы просим и увещеваем Ваше величество присоединить все земли еретиков) в Ваше потомственное владение; ты можешь владеть ими нерушимо. Итак, трудись неустанно и дружно вместе с нами, как и подобает королевскому великолепию, для ускорения этого дела».

Баронам папа сказал: «Вы обязаны верностью и присягой служить королю против всех, кто нападает на королевство, а государство не имеет более опасных притеснителей, как еретики — люди инаковерующие и инакомыслящие. Кто не будет огнем и мечом искоренять еретиков, тот сам еретик. Кто укрывает еретиков, кто не доносит на них, — тот вместе с ними достоин наказания».

В те времена мало кто сомневался в учении католического святого, блаженного Августина, доказывавшего, что еретиков надлежит преследовать, и что насилие необходимо и полезно и благословлено Богом. «Разве не сказано в Писании, — писал Августин, — принуждайте войти всех, кого встретите? Разве апостол Павел не был приневолен насилием со стороны Христа почитать истину? Разве Сам Христос не говорил: «Никто не приходит ко Мне, кого не приведет ко Мне Отец?» Наконец, Сам Бог не пощадил Своего Сына и отдал его ради нас палачам. Значит, — человек, преследующий еретиков, следует Писанию, — подражает Богу. Начальник же — есть Божий слуга, отомститель в наказание делающему зло».

Мнение святого Августина было мнением господствующим, и, не вникая в его существо, это мнение разделяла и была убеждена в его справедливости не только толпа — «темная толпа, паства, стадо», но особенно же пастыри — люди, возвышавшиеся над толпою.

И слова папы не могли остаться гласом вопиющего в пустыне. Они нашли отзвук и сочувствие и у знати, и у простого народа. Тем более что среди поддержавших папу были много людей, видевших в учреждении инквизиции и борьбы с еретиками выгоду практического свойства.

Папа ничем не брезговал, чтобы воздвигнуть на еретиков огонь и меч. Он писал французскому королю, что христиане — должники евреев, отправляясь на войну против альбигойцев, могут не платить своим кредиторам процентов не только текущих, но и прежних, а уплата капитала, но повелению папы, может быть отсрочена. Он писал, что все отправившиеся на борьбу с катарами, получат полное отпущение грехов. А затем папа разрешил склонять еретиков к сдаче ложными обещаниями.

Гений и злодей Иннокентий III

Кто же был папа Иннокентий III?

Иннокентий III в миру звался Лотарио де Сеньи и был прекрасно образован: он получил два образования: теологическое — в Парижском университете, а юридическое — в Болонском. Время правления Иннокентий III — пик политического могущества папства.

Он был очень честолюбив и на деле претворил в жизнь идею единого государства, в котором в руках папы сосредоточилась и высшая светская и духовная власть. Он стал верховным правителем всех католиков. Он был прекрасным дипломатом и блестящим руководителем.

Он был необыкновенно умен и объективен, ибо прекрасно видел не только ересь других, но и недостатки собственной организации. Он говорил, что именно духовенство несет главную вину и что именно отсюда проистекают все беды христианского мира. Чтобы успешно противостоять ереси, клир должен пользоваться уважением и доверием в среде верующих, чего он давно уже недостоин.

Все эти качества позволили папе создать настоящую империю, для защиты границ которой были организованы не только крестовые походы, но и Тевтонский орден (1199 год) и орден Меченосцев (1202 год). Братья-меченосцы не отличались нравственностью и присущим монахам смирением и любовью к ближнему. Так, первый же магистр ордена был убит одним из братьев-рыцарей. Но это была не главное для папы. Главное — что ордена ставили своей целью защитить католические Германию и Польшу от славянских и прибалтийских язычников.

Однако скоро распространение христианства для папских посланцев отошло на второй план, а на первый вышёл захват новых территорий — прежде всего, прибалтийских. К счастью, соединенные силы литовских язычников и русских христиан разбили меченосцев в 1236 году под Шауляем. В противном случае с прибалтийскими государствами произошло то же самое, что случилось с Югом Франции.

Но если забыть о неудавшихся попытках напасть на русское и прибалтийское государства, в целом завоевательная кампания папы Иннокентий III была очень успешной.

Папа именовал себя не только «наместником святого Петра»,[13] но и «наместников Иисуса Христа». Именно в его время появилась двойная тиара — особый головной убор пап Римских. Тиара символизировала соединение в руках папы двойной власти: духовной и светской. Иннокентий III выступал с доктриной о превосходстве папской власти королевской.