Республика самбо - Юрий Андреев

Проходя мимо жерди с неподвижным Глебом, Антон сунул руку под мешок и выдернул у пленника изо рта кляп. Глеб молчал. Антон распустил узел на руках. Глеб не шевельнулся. Самбисты тихонько отошли по тропе и затем припустили что было духу домой.

5

НАЧАЛО НОВОГО ПЕРИОДА

В ДИПЛОМАТИЧЕСКИХ ОТНОШЕНИЯХ

«НАМ НЕ СТРАШЕН СЕРЫЙ ВОЛК!»

Проснувшись, они сразу вспомнили события вчерашнего вечера. Здоровенная буханка лежала на столе реальным доказательством того, что похищение Глеба — факт. С большой долей неловкости и волнения — при всем сознании своей правоты — ожидали они появления тренера. Валька даже высказал мысль, что Корженевич вообще больше не придет.

— Куда ему деваться! — возразил Сергей. — От заработка Глеб еще никогда не отказывался.

Позавтракав, самбисты улеглись загорать на утреннем солнышке. Шло время, Глеб не появлялся.

— А может быть, и впрямь не придет? — спросил Кирилл.

— Отчего же ему не приходить? — вдруг раздался голос Корженевича, поразивший их, как гром с ясного неба. Они мигом повскакивали. Глеб, неизвестно когда пришедший, сидел рядом с ними на камне и рассматривал их. Самбисты быстро выстроились.

Все так же, сидя на камне и постегивая себя прутиком по ноге, Глеб молча, с недоброй усмешкой смотрел на них.

— Так отчего, Кирилл, я не должен приходить, по-твоему? — повторил он.

Наступило неловкое молчание.

— А мы, Глеб, беспокоились, не простудился ли ты вчера, — ответил вместо Кирилла Сергей, нагловато глядя ему в глаза. — Ты ведь, говорят, бегаешь по вечерам, а нынче вечера холодные стали..

— Н-да, так, так. Бегаю, значит, по вечерам. Ясно, ясненько, — не торопясь, проговорил Корженевич, разглядывая самбистов. Они стояли навытяжку. Глеб не торопился командовать «вольно» и продолжал с недоброй задумчивостью смотреть на них.

— Ну что ж, приступим, — промямлил он, вставая.

Урок пошел так и не так, как прежде. Глеб проделывал обычные свои упражнения, и борцы повторяли их. Но теперь он совершенно не следил за ними. Он работал сам по себе, а они как хотят. Куда делись его командирские окрики и энергичные замечания, лишь изредка он ронял словечко или делал небрежный жест. Поняли — хорошо, не поняли — ваше дело.

Самбисты мечтали о том дне, когда Глеб приступит к объяснению «передней подсечки». Это был коронный бросок Корженевича, он проводил его с такой молниеносной быстротой, что они никогда не могли уследить за началом движения. И надо же случиться, что этот долгожданный прием стали проходить сейчас! Глеб, вопреки обыкновению, выбрал для показа не Антона, а Валентина. И это насторожило самбистов — значит, бросок пойдет у Глеба за счет преимущества в силе, а не за счет технического исполнения. Но нет, Корженевич дал четкое объяснение биомеханической схемы броска, которая показалась им очень убедительной: подсекать ногу противника надо, когда она выставлена вперед; руки одновременно работают так, будто перебрасывают через плечо тяжелый камень. Самбисты приступили к отработке приема, Глеб же с демонстративным равнодушием стал на краю ковра, заложив руки за спину. Боже, как отличалась их топорная работа от его виртуозных бросков!

— Глеб, где у меня ошибка? — закричал Сергей.

— Странное дело, такой талантливый ученик, вчерашний урок прекрасно усвоил, а сегодняшний не может, — удивился Глеб. Он подошел, показал и снова отошел в сторону.

— Вчерашний? — наивно удивился Сергей. — А ты откуда знаешь?

— Давай, давай, елы-палы, работай, не паясничай! — зло ответил Глеб.

Сергей пожал плечами, изображая крайнюю степень недоумения.

Антон работал в паре с Женей. Ни тот, ни другой не хотели падать, и поэтому бросок у них совершенно не получался. Ответ Глеба Сергею к дальнейшим вопросам не располагал, и они, хоть и помирившиеся по решению совета республики, боролись молча, обмениваясь только сугубо деловыми репликами.

Вдруг совершенно случайно, вытягивая упирающегося партнера, Антон резко сменил ногу и подсек не выставленную, а стоящую сзади ногу Женьки, и тот упал так, что хлопок по ковру прозвучал с пушечной силой. Антон тоже не смог удержаться на ногах.

— Смотри-ка, что-то не так, ведь я подсекал не по схеме, а до чего же легко вышло.

Они стали пробовать иначе, но получалось еще хуже, болезненно заныли от ушибов голени.

Когда урок окончился, Глеб отпустил всех, подозвав к себе пренебрежительным жестом Антона. У того в ожидании предстоящих объяснений неприятно похолодело в груди. Но Глеб молчал. Открыв журнал, он что-то туда записывал. Это продолжалось довольно долго, дольше, чем требуется записать содержание одного урока.

Поднявшись, Глеб протянул авторучку. Первое чувство Антона, когда он увидел заполненный журнал, было негодование: после вчерашнего занятия прошел только один урок, а Глеб заполнил две графы. Но, прочитав запись, он без колебания подписался. В незаконной графе было написано: «Практические занятия по снятию часового», и против всех фамилий стояли крупные пятерки.

— Правильно? — спросил Глеб не без иронии.

— Правильно! — ответил Антон, прямо и дерзко поглядев ему в глаза.

Корженевич неожиданно закашлялся, опустил голову, собрал свои вещи и ушел не прощаясь. Антон стремглав побежал к озеру.

— Ай да Глеб! — Сергей расхохотался. — Ну и торгаш, ну и деловой человек! Вот уж не теряется, так не теряется! За свое собственное похищение выписывает себе деньги. И надо ж было сообразить — ничего даром не пропадает. Сколько занятие стоит? Два рубля? Значит, в два рубля оценил оскорбление своей личности? Не дорого!

— Еще и мешок наш у него, да и за хлеб деньги получил, — добавил Валька.

— И почему это мы не тебя похитили? — посочувствовал ему Женька.

Общее мнение было, что Глеб неверно объяснил прием, однако поди докажи, что это так.

— Никогда раньше не было, чтобы ни у кого ничего не получалось, — произнес Кирилл. — Конечно, бросок сложный, однако хоть приблизительно должно было получиться.

— Ребята, у нас с Женькой вот что однажды вышло, — сказал Антон. — Давайте разберемся.

Они вернулись на ковер. Все было верно в схеме Корженевича, но чего-то существенного не хватало. Бросок не шел. То, что предложил Антон, тоже никаких ощутимых результатов не давало.

— Чем неорганизованно галдеть, — сказал Кирилл, — разойдемся по одному, по два и будем думать, а после сопоставим.

— Кирилл, — с пафосом произнес Сергей, — ты еще сам не знаешь, какая у тебя голова. У тебя в самом деле министерская голова, и ты будешь первым из великих людей Камчатки. Я отчетливо представляю такую сцену: по Камчатке уже ходят троллейбусы, и люди спрашивают друг друга: вы сходите на углу Гагарина и Инылькана? Или приедут из дома отдыха и скажут: мы приехали из Инылькана. А их спросят: как дела в Инылькане? Да что там проспекты и дома отдыха! Со временем всю Камчатку назовут Иныльканией, и мы будем рассказывать, что видели самого великого Инылькана, который с нами иногда даже здоровался!

— Замолчи ты, соня, — отмахнулся Кирилл, — а то я расскажу твоим внукам, как ты регулярно просыпал свое дежурство и заготавливал сырые сучья.

Антон и Женя опять работали в паре; памятуя о недавней ссоре, оба в осторожных выражениях оспаривали мысли друг друга. Полная противоположность их мнений способствовала, однако, тому, что все неспособное выдержать критику сразу же отметалось. Они выходили на ковер, делали бросок, обращая внимание на то или иное, и снова шли к бумажке, рисуя новые силуэты и векторы, штрихуя площади опоры, и с каждым разом бросок становился чище. Это длилось примерно полчаса.

— Эй, ребята! — закричал Антон. — Давайте подытожим. У меня как раз наоборот, чем Глеб говорит. Ну-ка, Женя!

И он довольно технично бросил Пильщикова, а затем дал обоснование схеме, по которой подсекалась стоящая позади нога противника, и, что особенно важно, в тот момент, когда она только начинала шаг. Иначе, чем советовал Глеб, работали руки. Эту схему опробовали все.

— Так, теперь слушайте меня, — выступил Женька. — А если у меня ноги короче, чем у партнера, или он стоит далеко, как я его тогда достану? Значит, надо подбивать ближайшую ногу. Только работать руками не так, как говорил Корженевич.

Критически проверив, приняли и Женькин метод, который был проще предложенного Антоном, а значит, и легче выполнялся.

На смену неустойчивому, тревожному настроению, которое угнетало утром, пришло чувство бодрое и радостное.

— Нам не страшен серый волк, — так определил Сергей причину общей приподнятости, — или, переводя разговор в сферу, доступную физикам, скажем: мы и сами с усами. Во время ужина Антон и Женя, отношения между которыми заметно потеплели, были вежливыми, как на дипломатическом приеме, и в их лексиконе появились даже такие слова, как «спасибо» и «пожалуйста».