Семь ночей с доминантом (СИ) - Старр Матильда

Руслан Эдуардович и не подумал заниматься такими глупостями, как одевание и остывание. В чем мама родила он караулил меня под дверью! В общем, второй раз я принимала душ очень быстро, потому что где-то вдалеке хлопнула дверь.

На кухню я явилась вместе с боссом, которому не дала даже побриться: после того, что мы только что вытворяли, предстать перед его бабушкой в одиночестве было ужасно неловко.

За завтраком я молчала, не смея взглянуть в глаза Розе Георгиевне. Конечно, я старалась не стонать и не кричать, и вообще вести себя как можно тише во время утреннего… эм.. утренней гимнастики. Но вдруг у бабушки босса слух, как у рыси, и она все слышала? Лишь изредка я бросала сердитые взгляды на Руслана Эдуардовича и натыкалась на ответный взгляд синих глаз, в которых плескалось веселье. Он вообще выглядел довольным, как слон после купания, словно то, что он натворил, его ни капли не смущало. Шутил и общался за двоих.

Роза Георгиевна уехала домой сразу после завтрака. На прощание она крепко обняла меня, пожелала нам счастья и скорее купить свадебное платье.

А вот меня домой никто не отпустил. Но не могу сказать, что я туда очень уж стремилась.

И у нас начались выходные, наполненные объятиями, поцелуями, тихим шепотом, совместным смехом по поводу и без – в общем, всем тем, чем обычно бывают наполнены дни безнадежно влюбленных людей, совершенно потерянных для общества. Мы даже не удосужились выйти за эти дни из дома ни разу. Ели то, что находили в холодильнике, не особо заботясь, что, собственно, за блюдо попалось под руку.

В конце воскресенья я уже не могла представить, что моя жизнь могла бы быть какой-то другой. Без того, чтобы просыпаться вместе, вместе завтракать, а потом – говорить, целоваться, заниматься любовью в самых неожиданных местах, и снова говорить – узнавая, изучая, любя друг друга.

Это были настолько прекрасные дни, что я даже смирилась с пижамой в смайлики и розовыми тапочками. Теперь они уже казались мне ужасно милыми и смотрелись вполне естественно, а я запросто могла представить себя диснеевской принцессой. Только я была в тысячу раз счастливее, чем любая из диснеевских принцесс. И для этого мне не нужно было разговаривать с птичками и лесным зверьем. Да и с приготовлением яичницы я вроде неплохо справлялась сама, когда в холодильнике остались несъеденными одни яйца.

Но, когда воскресный день клонился к закату, мне пришлось собираться домой. Во-первых, потому, что как бы прекрасны ни были платья от Давыдовой, которые Руслан скупил не глядя, для офиса они были чересчур уж вечерними.

А во-вторых, на завтрашнее утро у меня была назначена встреча с самой Давыдовой. И к этому мне нужно было как следует подготовиться: перебрать свои наброски и найти самые приличные из них. Те, что не будет стыдно показать известному модельеру. 

Глава 22

Единственное, чего мне хотелось утром – встать с кровати, пересечь гостиную и оказаться в спальне девчонки. Поймать ее полусонную, полную ленивой утренней неги, подмять под себя. Мягкую, податливую, горячую.

От одной этой мысли в паху тяжелело.

Но пришлось сделать над собой усилие и отказаться от этой идеи. У меня оставалось еще одно дело. Важное дело. Поэтому я поднялся ни свет ни заря, заказал завтрак на двоих на десять. Девчонка все еще спала, во всяком случае никаких звуков из ее комнаты не доносилось. Я, стараясь не шуметь, вышел из номера.

Боб, владелец музыкального магазинчика, встретил меня как родного. Еще бы! Ведь мое появление всегда означало покупку на крупную сумму. Так что обрадовать его мне было нетрудно.

- Рэй, какие люди! Чай? Кофе? Или сразу в зал? Что тебе нужно сегодня: микрофоны, аппаратура?

- Нет. Скрипка.

Боб удивленно вскинул брови. Не слишком обычный для меня заказ. Так что мне пришлось уточнить свою просьбу:

- Мне нужна хорошая скрипка, действительно хорошая. У тебя есть что-то по-настоящему достойное?

Боб уверенно кивнул и повел меня вглубь магазина, по пути интересуясь:

- Решил поменять звучание? В новом альбоме можно ждать соло на скрипке? Сейчас это модно.

- Нет, вряд ли. Звучание останется прежнем, а скрипка – это, скажем так, личное.

Хрен знает, зачем я это сказал. Не его дело – для чего мне скрипка, да и пояснять что-либо чужим людям я не привык.

Но стоило эти слова прозвучать, и я понял, что, наверное, мне все-таки хотелось произнести это вслух. Хотелось услышать, как это звучит, прочувствовать вкус этих слов.

Личное.

Девчонка и вправду становилась для меня чем-то личным. И, на удивление, это не раздражало и не пугало. Хотя после неудавшихся отношений со Стефани любое проявление привязанности должно было вызывать не самые приятные эмоции, а здесь изначально о привязанности речи не шло.

Трах на три дня – не более.

Я даже до сих пор не знал ее имени.

Но девчонка чем-то меня зацепила. Не только телом, хотя и им тоже. Она оказалась на удивление милой. А еще было понятно, она не из тех женщин, что виснут на шее булыжником, так и норовя утащить тебя на дно. Она… легкая, какая-то воздушная.

А еще она явно не привыкла к тому, чтобы ее баловали. Слишком легко и искренне радуется любым мелочам. И это мощный крючок - мне хотелось порадовать ее по-настоящему.

Тем более что теперь я точно знал, перед чем она не устоит.

Если Боб и удивился, то задавать дальнейших вопросов не стал. Мы подошли к ряду скрипок. Тонкие, изящные, сейчас они напоминали мне ее. Глупо было предположить, что она играет на фортепиано. Нет, это не для нее, для нее скрипка. Инструмент изящный и капризный.

Предвкушая, как она отреагирует на покупку, поспешно вернулся в номер. Кто бы подумал, что я с таким нетерпением буду ждать ее нетерпения, и когда мы увидимся за завтраком.

Хотя «увидимся» - это круто сказано. На мне по-прежнему была гребаная шапка, которая чертовки мешала. Но я терпел. Мне нравилось видеть ее глаза. Нравилось, как она на меня смотрит. Нравилось сидеть с этой девчонкой за столом и болтать о всяких глупостях.

Странное дело, давно забытые ощущения, но это, пожалуй, было не хуже, чем секс.

- А что именно ты играла на скрипке? – спросил я как бы так, между прочим.

- Много чего, - пожала она плечами. - Сейчас уже и не вспомню…

- А что было любимое?

Она задумалась, устремив глаза в потолок.

- Сонаты Моцарта, пожалуй.

Ничего не скажешь – отличный выбор.

- Я бы хотел послушать, - сказал я.

Она смешно наморщила нос и ответила:

- Может, и не хотел бы, я давно не играла. И даже когда играла, это было не так уж прекрасно.

- Я бы все-таки рискнул, - сказал я.

- Ну в любом случае для этого нужна как минимум скрипка, а у нас ее нет, - рассмеялась она.

- Почему же? Есть.

Я бережно взял из шкафа футляр, поднес к ней и открыл замок. Девчонка ахнула, веселость разом слетела с нее, как желтая листва с дерева при порыве ветра.

- Это тебе, - сказал я, - подарок.

Скрипка была чертовски дорогая, вовсе не из тех, что мамаши покупают своим чадам, чтобы они измывались над соседями. Нет, этот инструмент был достоен звучать в национальном оркестре. Но я не жалел ни об одном долларе, потраченном на нее. Свою награду я получил сейчас, когда она переводила восторженный и испуганный взгляд со скрипки и на меня.

- Вы не шутите? - голос плохо ее слушался. - Нет, этого не может быть.

- Может.

- Но это… это очень дорого.

- Я рад, что тебе нравится. Так или иначе она твоя.

Щеки девчонки покрылись пятнами смущения. Казалось, ей стоило огромного труда выдавить из себя «спасибо».

- Так ты сыграешь для меня?

Она перевела на меня взволнованный взгляд, как будто чего-то ждала, чего-то, что подтолкнет ее дать согласие.

- Сыграй, - сказал я с нажимом. – Хочу услышать, как ты играешь на скрипке.

Несмелая улыбка, глаза потемнели – да, девочка привыкла к тому, чтобы решения принимал я. И ей нравилось, действительно нравилось подчиняться.