Тайна "зеленого золота" - Гайда Лагздынь

— Земля! Вижу землю! — раздался на носу судна крик матроса. — Земля! — кричал впередсмотрящий.

Это был остров Сан-Сальвадор. Христофор Колумб И его спутники первыми из европейцев увидели его. Теперь это знают все, Колумб открыл новую часть света — Америку. Но сами моряки, как и Христофор Колумб, приняли остров за Индию, куда вели свои каравеллы.

Путешественники высадились на берег. Недалеко от воды росли высокие стройные пальмы. Глубины леса — джунгли — преградили путь сочной зеленью и гниющими стволами. Растения так густо переплелись, что трудно было найти, где начиналось одно и кончалось другое. Высокие деревья стояли как огромные колонны. Пятеро человек едва ли смогли обхватить такого великана.

Моряки углубились в заросли. Толстые стволы деревьев обвивали лианы. Они ползли от дерева к дереву, свисали гигантскими петлями, буквально опутывали весь лес. Их стволы-стебли, похожие на новые и старые канаты, были свернуты жгутами, скручены наподобие штопора. Всюду летали огромные тропические бабочки и маленькие птички-колибри, величиной с наперсток. Издавая гортанные лающие звуки, бегали и прыгали вертлявые обезьянки. Птицы кричали хрипло и резко. Было много ядовитых растений, колючек, целые тучи кровожадных сосущих насекомых. Между корягами притаились ядовитые скорпионы и прожорливые крокодилы. В ужасе моряки поспешили назад, где ярко светило солнце и мягкие волны голубого океана вылизывали берег.

Рассказ второй. УДИВИТЕЛЬНЫЕ ШАРЫ

Во время своего второго путешествия к берегам Южной Америки Христофор Колумб и его спутники пристали к острову Гаити. Вступив на сушу, испанцы были удивлены сосредоточенной игрой островитян. На ровную площадку, в такт песне, немолодые индейцы бросали черный шар. Круглый странный предмет, ударяясь о землю, прыгал и скакал, будто живой. Индейцы ловили шар, бросали и снова ловили.

Никогда раньше испанцы не видели таких прыгающих комков. Они попросили показать удивительные шары. Черный шар, с запахом дыма, оказался довольно тяжелым и липким. Это был первый на земле мяч, И игра в мяч, прабабушка нашего баскетбола, у индейцев считалась священной игрой. Индейцы рассказал мореплавателям о красивом высоком стройном дереве с пышной кроной, что растет в глубинах джунглей.

— Позднее европейские ботаники, — продолжал рассказывать дедушка, — назвали это дерево гевеей бразильской.

Если на стволе гевеи сделать надрез, то появятся крупные капли сока, похожие на густые сливки. «Слезы дерева» — «као-чу» — называли их индейцы. Так и возникло название — каучук. Из него индейцы и делали мячи, коптя в дыму костра сочные круглые комки као-чу, чтобы не гнили.

Привезли путешественники эти скромные комочки — «слезы дерева» — к себе на родину, в Испанию. Побили ученые комки, даже на зуб попробовали. Но что из них сделаешь? Кому нужны эти прыгающие шарики, мягкие, липкие в тепле и жесткие, хрупкие на холоде? Разве сравнишь их с другими диковинами Нового Света, Как теперь называли Америку: с перцем, картофелем, помидорами? Думали недолго: сдали шарики в музей, Как заморскую диковину, где каучук и пролежал более двухсот лет.

Рассказ третий. НОВОЕ РОЖДЕНИЕ КАУЧУКА

Время шло. Снаряжались новые экспедиции. В XVIII веке французский географ Шарль Кондамин, путешествуя по Южной Америке, попал в Бразилию. Работая с приборами, ученый защищал их от проливных тропических ливней непромокаемыми тканями, которые делал сам, пропитывая куски материи соком каучукового дерева. Это он перенял от индейцев. От них научился делать непромокаемую обувь, которую потом назвали «мокроступами». Это прообраз знакомых нам калош.

Вернувшись во Францию, Шарль Кондамин много рассказывал об удивительном соке тропического растения — о каучуке. Эластичную резину стали привозить в Европу, изучать. Например, химик Джозеф Пристли установил, что кусочком каучуковой резины можно стирать карандашные линии на бумаге. Так появился канцелярский предмет — стерка, которую теперь мы называем резинкой или ластиком. Торговцы резали каучук на куски и продавали. Любой человек мог купить такой кусок, нагреть, размягчить и вылепить из него что ему нужно: трубку, бутылку, мячик. Первая фабрика резины открылась в Вене в 1811 году. А уже через девять лет французы научились изготовлять подтяжки подвязки из хлопковых нитей, пропитанных резиной.

Шотландский химик по имени Макинтош в 1823 году установил, что каучук хорошо растворяется в бензине, образуя резиновый клей. Если им намазать лоскуток ткани, а на него положить другой, то получится сдвоенная ткань (правда, с неприятным запахом), из которой можно сшить непромокаемое пальто. В дождливой Англии такая одежда нашла большой спрос и была названа в честь ученого-химика — плащ-макинтош.

О химике Макинтоше писали лондонские газеты. О нем сочиняли стихи, пели песни. Слава его росла. Он стал национальным героем.

Но очень скоро покупатели разочаровались в макинтошах. В теплую погоду плащи делались липкими и издавали такой отвратительный запах, что их приходилось зарывать в землю. На холоде прорезиненная одежда твердела, как жесть. Макинтош опасался ходить по улице: горожане освистывали его, забрасывали гнилыми огурцами и тухлыми яйцами.

Каучук еще окончательно не познали, не научились применять и вскоре о нем снова надолго забыли.

Рассказ четвертый. ОТКРЫТИЕ РЕЗИНЫ

Однажды, это было в середине XIX века, один неудачный, но неутомимый искатель способа «излечить резину» от ее природных недугов американец Чарлз Гудийр нечаянно уронил на горячую плиту каучуковую пластину. Он этого не заметил, а когда увидел, ужасно испугался: каучук дорогой и не всегда его купишь. Он схватил резину, стал мять, чтобы убедиться, не сгорели ли? И тут Гудийр удивился: каучук не только не испортился, а, наоборот, стал более эластичным и более упругим.

Но самое главное — он не прилипал к рукам, хотя и был горячим.

— Что же с ним стало? — размышлял Гудийр. — Почему он не прилипает к рукам? Ах, вот оно что! Я сильно посыпал холодную пластину серой, вот она и перестала быть липкой!

Гудийр поставил один за другим несколько опытов: нагревал каучук на костре, на камнях, на кирпиче, менял продолжительность нагрева, устанавливал дозу тепла. Соседи считали его славным, но безнадежно помешанным человеком. И только покачивали головами.

С тех пор люди стали в каучук добавлять серу и получать резину, которую называли сырой. А если сырую резину нагреть, она превращалась в знакомую нам настоящую резину. Дело в том, что при нагревании сера как бы сшивает молекулы каучука и от этого он остается мягким, но не липким в тепле и эластичным, но не хрупким на холоде.

 — Все это теперь называется: ВУЛ-КА-НИ-ЗА-ЦИ-ЕЙ, неторопливо выговорил дед новое для Алешки слово.

Открытие помогло Чарлзу Гудийру сделать и настоящие калоши. Такими калошами пользуются и в наше время.

Вулканизация резины послужила толчком для развития электропромышленности, так как это прекрасный материал для изоляторов. Еще при жизни Гудийра в Соединенных Штатах Америки, в Англии, Франции, Германии выросли корпуса огромных фабрик, на которых работало более шестидесяти тысяч человек и изготовлялось пятьсот видов разных резиновых изделий. Фабрики давали доход в восемь миллионов долларов, но сам изобретатель умер в нужде, ничего не получив от этих доходов.

С тех пор для производства плащевых тканей в резиновый клей стали добавлять серу и получать клеевую смесь. Ткань, пропитанная этой смесью, становилась отличным материалом. Плащи, сшитые из него, не прилипали и не ломались.

Изобретатели придумали не только прорезиненные одежды и сапоги, но и надувные шины. В 1882 году такие шины сделал англичанин Джон Данлоп.

— Даже не верится, — улыбнулся дед, — что всего-то сто с небольшим лет назад не было автомобиля! А как только люди научились делать шины, появились настоящие велосипеды, машины, аэропланы.

К берегам Бразилии все чаще приставали корабли! из разных стран. Всем теперь нужен был каучук. Среди пришельцев появилось много купцов-авантюристов. Их интересовали богатства Южной Америки. А богатств было немало. Здесь росло шоколадное дерево, стручки которого дают зерна какао. Здесь рос рис. Впервые из Америки были привезены в Европу клубни картофеля, правда, о нем знали и раньше, но распространен он широко не был. Везли зерна маиса — кукурузы, семена томатов-помидоров, корицу, пахучие стручки лиан — ваниль. Европа познакомилась с природным синим красителем — индиго, узнала вкус тростникового сахара. Но особый интерес у мореплавателей и купцов по-прежнему вызывал каучук.

Рассказ пятый. ПОХИЩЕНИЕ ГЕВЕИ

— Сто лет назад, — продолжал Алешкин дед, — Бразилия была единственной страной в мире, где росла каучуконосная гевея. Правительство Бразилии издало закон, запрещающий под страхом смерти вывозить семена или молодые деревца так нужного всем растения. Не раз пытались дельцы тайком вывезти из страны семена гевеи. Не один человек был повешен и расстрелян за такую дерзость. Но все-таки англичанин по имени Генри Уикхен сумел вывезти семена каучуконосной пальмы. Это произошло летом 1876 года.