Создатели Империи - Франс Гампл

В 66 г. до н. э. народный трибун Манлий поручил Помпею, который после окончания войны с пиратами стоял с войском на Востоке, довести до конца войну. Нужно сказать, что он с блеском выполнил это поручение и после полной победы над Митридатом (63 г. до н. э.) провел реорганизацию Переднего Востока. Малая Азия и Сирия были включены в Римскую империю, и вновь завоеванные земли окружены кольцом малых и средних восточно-эллинистических государств, политически зависящих от Рима. Эти завоевания, к которым в 58 г. до н. э. прибавился Крит, означали сильное расширение империи на Восток. Они охватывали территории сильно «овосточенной» греческой цивилизации. В Риме эти завоевания произвели огромное впечатление.

Цезарь в 67–66 гг. до н. э. поддержал законодательные предложения в пользу Помпея. При этом вряд ли им руководила задняя мысль освободить себе путь с помощью удаления Помпея из Рима. Цезарь был достаточно реальным политиком, чтобы понимать, что отсутствие Помпея вполне компенсировалось фактической властью, которую тот сосредоточил в своих руках. На самом же деле оказалось, что чем ближе становилось возвращение Помпея с войском, тем больше над политическим развитием Рима довлела эта концентрация власти. Ситуация в большой степени определялась стремлением сената и отдельных политиков несколько ограничить эту власть.

К этим политикам принадлежал Цезарь, неоднократно сотрудничавший в то время с Крассом, влиятельнейшим политиком вне партии оптиматов и благодаря своему богатству имеющим большую силу также с экономической точки зрения. В этих попытках Цезаря действовать на переднем плане отчетливо проявляются черты его личности. В полном свете она предстает во всех мерах, касающихся в первую очередь пропаганды. Сюда относятся две речи 68 г. до н. э. В этом году умерла его супруга Корнелия, и вопреки обычаям Цезарь произносит надгробную речь в честь собственной жены. Тогда же представилась еще одна возможность для подобной речи: в преклонном возрасте умерла тетка Цезаря, вдова Ма́рия. Сохранился отрывок этой речи, который по своей монументальной композиции и торжественности стиля позволяет представить, какими средствами воздействия обладал Цезарь как оратор:

«Род моей тетки Юлии по матери восходит к царям, по отцу же — к бессмертным богам. Ибо от Анка Марция (четвертого римского царя) происходят Марции-цари, имя которых носила ее мать; от Венеры происходит род Юлиев, к которому принадлежит наша семья. Таким образом, в ее роде продолжает жить величие царей, которые являются самыми могущественными среди людей, и святость богов, в чьей власти находятся даже цари».

Если в этой речи Цезарь прославил свою семью, а заодно и себя, то он еще больше тронул сердца народа, когда приказал нести портрет Ма́рия в похоронном кортеже, что было запрещено со времен Суллы; толпа застонала, увидев портрет своего героя, и сердца людей устремились к тому, кто так успешно их когда-то завоевал. Когда Цезарь был эдилом (65 г. до н. э.), он распорядился восстановить победные монументы Мария, уничтоженные Суллой по решению сената и римского народа. Должность эдила вообще предоставляла широкие возможности для завоевания благосклонности масс. Цезарь заботился о подведомственных ему зданиях, отремонтировал Аппиеву дорогу и прежде всего устраивал весной и осенью пышные игры, расходы на которые он перекладывал на своих коллег, однако успех доставался ему. Особенно Цезарь завлек народ поминальными играми в честь своего отца, которые он задним числом устроил в том же году. В них сражались триста двадцать гладиаторов в серебряных доспехах.

Долги Цезаря чудовищно росли, так как выборы тоже стоили денег. Но даже эти трудности не заставили Цезаря свернуть с намеченного пути. Когда на выборах верховного жреца (63 г. до н. э.) самый перспективный встречный кандидат Катул, глава оптиматов, предложил Цезарю деньги, чтобы тот сиял свою кандидатуру, Цезарь отказался, снова одолжил деньги на предвыборную кампанию и победил. Однако долги были так велики, что в день выборов Цезарь сказал матери: теперь он либо вернется домой верховным жрецом, либо отправится в ссылку. По истечении срока преторских полномочий долги Цезаря достигли такого размера, что кредиторы не выпустили его из Рима в его провинцию. Только поручительство Красса сделало возможным отъезд. Год наместничества в Испании (62 г. до н. э.) позволил Цезарю поправить финансовое положение; если при этом его управление провинцией сочли хорошим, то можно себе представить, какие богатства выкачивали из провинций другие наместники.

Цезарь владел и более тонкими формами пропаганды. Например, рекламируя самого себя, он при этом как бы отступал на задний план. Сюда относятся шаги, которые Цезарь предпринял, поддерживая по законам Габиния и Манлия Помпея и одновременно рекомендуя народу и его, и себя. В 63 г. до н. э. он высказался за закон народного трибуна Тита Лабиена, который позже стал в Галлии самым блестящим полководцем. Закон предусматривал для Помпея особые почести за заслуги. Когда в 63 г. до н. э. Цезарь стал претором, он сразу же предложил закон о завершении строительства храма Юпитера на Капитолии; в 78 г. до н. э. восстановление было поручено вождю оптиматов Катулу, освятившему в 59 г. до н. э. еще недостроенный храм. Цезарь предложил отобрать у Катула это поручение и передать Помпею, имя которого появилось бы на храме вместо имени Катула. При этом Цезарь перед всем народом осрамил главу оптиматов, запретив ему подниматься на ораторскую трибуну. Даже если немедленное вмешательство сенаторов помешало принятию закона, пропагандистское воздействие на народ и Помпея осталось.

Когда потом при энергичной поддержке Цезаря народный трибун Метелл предложил выбрать консулом Помпея в его отсутствие и поручить ему защиту Италии от мятежного Катилины (см. далее), дело дошло до беспорядков. Сенат объявил осадное положение и прекратил служебные полномочия Цезаря и Метелла. Метелл в знак протеста отправился к Помпею. Цезарь же снял должностные знаки отличия и уединился в своем доме. Он призвал к спокойствию народ, который требовал от него возобновить свою деятельность, и сенату не оставалось ничего иного, кроме как отозвать ввиду такой лояльности запрещение на исполнение служебных обязанностей. Дело закончилось ничем, но благодаря ловкому поведению Цезаря пропагандистский эффект был обеспечен.

Такую же похвальную сдержанность Цезарь проявил в скандале с Публием Клодием Пульхром, одним из отъявленных беспутных прожигателей жизни, о котором ходили самые нелицеприятные слухи. Он влюбился во вторую жену Цезаря Помпею и посчитал удобной возможностью для свидания праздник богини плодородия и женщин, куда допускались только женщины. Этот праздник отмечался в доме верховного жреца и претора Цезаря. Переодевшись в женское платье, он проник в дом, но обман был раскрыт и Клодию с трудом удалось убежать. Цезарь послал жене письмо с уведомлением о разводе, но когда Клодий был привлечен к суду за религиозное преступление, Цезарь как свидетель заявил, что ничего не знает. На вопрос, почему он развелся с женой, он ответил, что жена Цезаря должна быть вне подозрений. Трудно сказать, насколько он использовал свой успех у женщин в политических целях.

Благодаря браку с уже упомянутой Помпеей (67 г. до н. э.) он породнился с Помпеем. Дружба с Крассом, похоже, удалась через спальню его жены Тертуллы; перезрелая пятидесятилетняя женщина, как и другие, делала ему недвусмысленные авансы. В донжуанском списке Цезаря фигурируют Лодия, жена Габиния, Сервилия, мать его убийцы Брута, и Марция, жена Помпея, который воспринял этот факт трагичнее, чем Красс, но тем не менее не допустил, чтобы любовные конфликты повлияли на его политику.

Излюбленным средством межпартийной политической борьбы, которое при определенных условиях могло привести к выводу из игры противника, был политический процесс. Цезарь мастерски пользовался и этим пропагандистским инструментом. Самым наглядным примером является процесс против Гая Рабирия, который он вел вместе с Лабиеном в 63 г. до н. э. Рабирий обвинялся в том, что во время мятежа 100 г. до н. э. убил народного трибуна Луция Сатурнина. Позже это обвинение было признано несправедливым. Лабиен прибегнул к древнему закону, предусматривающему чудовищное наказание (бичевание и повешение) за государственную измену. Такие процессы вели два судебных следователя. Одним из них был назначен Цезарь. Рабирий апеллировал к народу, но прежде чем дело дошло до голосования, народное собрание хитрой уловкой было распущено: спустили красный флаг на Яникуле, что в древние времена сигнализировало об угрозе со стороны врага. После этого любое собрание прерывалось, поэтому процесс был прекращен без возможности возобновления.

На новом процессе при обыкновенном составе суда Рабирия оправдали. Если подумать, что состав преступления был налицо, что был искусственно введен давно не применяющийся, отличающийся особой жестокостью закон и, наконец, что процесс был умышленно прерван перед вынесением решения, то нельзя отделаться от впечатления эффектной демонстрации. Дело было не в личности и вине Рабирия, а в том, что Цезарь и Лабиен, которые стояли за этим, хотели подчеркнуть всей силой правовых принципов, что ни один гражданин не может быть казнен без предварительного опроса народа. Правда, сенат, следуя обычному праву, мог отменить апелляционное право введением осадного положения, так называемым чрезвычайным постановлением сената (senatus consultum), но партия популяров нигде не признавала этого обычного права. В процессе Рабирия получилось так, что его вынудили прибегнуть к апелляции. И роспуск народного собрания перед голосованием, которое оправданием Рабирия могло бы легализовать чрезвычайное постановление сената, был таким мастерским ходом, что трудно не подумать о хорошо рассчитанной игре, где снова чувствуется умелая рука Цезаря.