Акваланги на дне - Шерстобитов Евгений Фирсович
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Слушай, у нас же не забава, — отдышавшись, сказал он, — сам знаешь, у нас работа. Давай без шуток, а? Ведь у нас тоже есть сердца. Будешь еще прыгать?
— Может, хватит? — робко спросил Канатов. — Так сказать, из соображений техники безопасности, пусть отдыхает…
— Нет, я сейчас могу, — встрепенулся Ромка.
Очень надо ему прыгнуть еще раз, ведь если это ему не показалось…
— Я могу, — добавил горячо. — Правда!
— Придется, братец, еще раз прыгнуть, — почти умоляюще сказал режиссер, — а то у нас в самый последний момент пленка кончилась, не пойдет этот дубль.
Ромка даже обрадовался, что дубль не пойдет, что кончилась пленка, значит он обязательно прыгнет.
— Давайте сразу! — поднялся он.
Режиссер крикнул на лодку:
— У тебя готово, Витя? Я останусь здесь.
— Порядок, — ответил оператор, — перезарядились. Пусть только фелюга станет на прежнюю точку!
Пока фелюга рыскала, выходя на точку, Ромка вспоминал: с какой стороны были скалы, как находилась корма по отношению к выступающему далеко в море мысу Дельфиний и как светило в глаза солнце. Ему было нужно выйти к камням с меньшей затратой сил.
— Порядок! — донеслось с лодки. — Так держать!
— Приготовились! — негромко сказал режиссер и попросил: — Только без глупостей, Ромка, слышишь?
Он не ответил.
— Пошел!
Он не разбегался, он прыгнул сразу, с места. Он сэкономил силы, не сделав в воздухе ни сальто, ни поворота. Просто врезался в воду. Не до изящества и красоты было ему сейчас. Он шел точно на то место, это он чувствовал. Лучше было бы в маске — все сразу стало бы ясно. Но это значит сказать всем. А сказать всем нельзя. Вот почему надо дойти до самого дна.
Вот эти камни. Вот и краб, он опять безмятежно устроился на песке. Краб встрепенулся, выставил клешни, но бежать к камням не решился. Над ними уже был человек.
Вот эта лямка. Кажется, так близко — протяни руку. Он протягивает руку, но вода обманывает: до лямки еще с метр, наверное, и на этот метр опуститься совершенно невозможно. Вода не пускала глубже. Силы мускулов не хватало пробиться ниже, в ушах сдавило…
Лямка лежала на песке.
Ромка огромным усилием подгреб еще ниже и даже ухватился за лямку, но сжать пальцы сил не хватило, и она выскользнула из рук. Поняв, что держит его, не дает опуститься ниже воздушная подушка в легких, он решился и медленно разжал губы. Наверное, тысячи больших и малых пузырьков вырвались оттуда и, сверкая, переливаясь, рванулись наперегонки кверху. И раньше чем они достигли поверхности, Ромка, наконец, опустился на дно, но чуть дальше злополучных камней. Большого труда стоило ему дотянуться до лямки и крепко ухватиться за металлическую пряжку. Сомнений не было — это был ремешок какого-то аппарата. Ромка потянул ремешок на себя. Камень, лежащий сверху, покачнулся, но Ромка не вытащил ремешок, а лишь подтянул себя ближе к камням. Теряя сознание, он ухватился за камень и тронул его с места. Камень подался.
И в самый последний миг увидел Ромка под мягко сползающим на песок камнем голубые — это он хорошо запомнил, — голубые металлические баллоны.
Буквально в следующую секунду сильные руки подхватили его и потащили наверх.
На палубе фелюги стали делать искусственное дыхание.
— Да он сумасшедший, — повторял все время Канатов, — нет, он просто сумасшедший.
Из горла хлынула вода.
— Порядок! — сказал спасатель, поднимаясь. — Морская душа, что ему соленая водичка…
Ромка открыл глаза, осмотрелся и приподнялся на локтях.
— Ерунда! — сказал и задохнулся.
Все молчали, не зная, радоваться им или возмущаться.
— Мне надо, — вдруг привстал Ромка.
— Лежи уж! — прикрикнул режиссер. — Ну, зачем ты так? А если бы не успели они к тебе? И я бы под суд, и вот они под суд, отвечай за тебя, хулигана. Да разве в этом дело!
Ромка молчал, жадно глотая воздух.
— И какой ты еще там командир, когда сам порядок не признаешь.
— Мне на берег надо, — сказал Ромка виновато.
— Что нам с тобой делать? — развел руками режиссер и повернулся к администратору. — Посадите на вторую фелюгу — она нам теперь совсем не нужна — и отправьте его в поселок.
— Я вернусь, — сказал Ромка.
Он понимал, что подводит всю группу, но что он мог поделать, если то, что искали в бухте Прибрежного, оказалось здесь. И он не может сказать им об этом ни слова, ни полслова.
— Я скоро вернусь, правда-правда.
— Очень ты нам такой измученный нужен, — насмешливо ответил режиссер, — отдыхай лучше… Поезжай-ка с ним, Людочка, да прямо к врачу, может, укол какой нужен… Поезжай, поезжай, а то он еще что-нибудь по дороге учудит.
— Что же мы тогда будем снимать? — спросил Канатов.
— А пейзажи!..
Мотористом на фелюге был знакомый Ромке рыбак, он даже частенько захаживал в гости к отцу. Выпьют, закусят, поболтают о своих рыбацких делах, а потом долой со стола бутылки, вместо них — шахматную доску… До полуночи, бывало, засиживаются.
— Дядя Андрей, — сказал Ромка, когда фелюга уже выходила из бухты, — мне вон туда нужно, — показал он обрывистый, скалистый участок, — вы подойдите, как сможете, а я вплавь доберусь.
Моторист не удивился, согласно кивнул головой и положил штурвал влево.
— Это еще что? — сказала Людмила Васильевна. — Никуда не сворачивать, прямо в поселок.
Моторист опять промолчал, кивнул и положил штурвал вправо.
— Но мне туда надо! — упрямо сказал Ромка.
— А я сказала — нет.
- А мне правда надо, поймите!
— Ну вот что, Марченко, — возмутилась Людмила Васильевна, — хватит, мы с тобой сегодня намучились. Хватит, я тебя слушалась. Там «надо», тут тоже «надо». А как нам «надо», так это его не касается. И слушать тебя больше не хочу, и не проси даже ни о чем. Мне сказали: доставить тебя в поселок, я доставлю. А там что хочешь делай, хоть пешком сюда беги…
Людмила Васильевна, вглядываясь вперед, не обращая никакого внимания на Ромку, думала, что зря, наверное, они связались с этим мальчиком. Конечно, он не хулиган, не баловник, но есть у него какие-то дела, которые почему-то постоянно мешают им. А у них свой план, своя работа. Нельзя же перестраивать съемки из-за дублера. Легче заменить дублера, подыскать другого подростка. Правда, этот похож, а главное, действительно отлично ныряет, блестяще плавает.
Вдруг она услышала какой-то всплеск.
Ромки на палубе не было.
Она кинулась к корме.
Отчаянными саженками Ромка уходил к берегу, к скалистому отвесному участку.
— Ромка! Ромка!
Она кинулась к рулевому.
— Сейчас же за ним! Скорей!
Дядя Андрей снова мотнул головой и ответил с улыбкой:
— Нельзя туда, камни. Осадка большая. Да не беспокойтесь вы. Наверное, случилось что.
Ромка с трудом выбрался на берег. Из-за камней навстречу поднялся пограничник.
— Надо связаться с капитаном, — сказал устало Ромка и уселся на камень, — очень срочно.
На границе много не разговаривают. Пограничник достал телефонную трубку, размотал провод, нашел в камнях телефонную розетку и вставил вилку провода.
— Дежурный? — переспросил тихо. — Это шестой говорит… Да ничего не случилось… разыщи капитана, нужен.
Он повернулся к Ромке и кивнул в сторону стоящей в бухте фелюги:
— Ну что там у них, получается?
— А, — отозвался Ромка, — муторное это дело — кино снимать. Лучше кино смотреть.
— Вот и я думаю, — сказал солдат, — с самого утра вы там возитесь: то вперед фелюга, то назад, то моторка все время суетится, тяжелая у них служба…
Они поговорили на эту тему еще с минуту, пока на заставе капитан не взял телефонную трубку.
— Алексей Дмитриевич! — чуть не заорал Ромка. — Это я, я, Марченко. Есть, есть, понимаете!
— Да что есть-то, Ромка? — спокойно перебил капитан.
