Птицы знают лучше (СИ) - Яблоня Дикая

— Тебе хорошо — ты уже дома, — упрекнула Саша Защитника. Это было ошибкой: недовольный сыч выглянул из-за пазухи и укусил хозяйку за кончик носа.

— Что-то новенькое, — задумчиво отметила она, почесала больное место и уставилась в окно трамвая. Мир за окном полыхал фонарями сквозь алую осень — праздничный Апокалипсис, да и только. — Вот интересно, Бусина тоже кусается по любому поводу?..

Сарказм, конечно, та еще гадость, зато помогает держаться на плаву, когда остальные приемчики отказали.

"Почувствуй себя Малышом из сказки, — сказала себе Саша. — Забери у двойника пижаму, коньки, велосипед… и мужчину. Ах, да. Я ведь уже в сказке."

В родном, нормальном мире, где ночная жизнь была ничуть не хуже дневной, она бы нашла где развлечься. Вполне возможно — и с кем развлечься. После операции прошло уже достаточно времени, чтобы понять: она — не калека, не стерилизованная кошка, как убеждали ее в больнице глупые "подруги по несчастью".

В сказке — вот невезение! — с личной жизнью все оказалось непросто: куда пойти — непонятно, что говорить о себе — тоже, а родство с мэром отпугивало парней лучше, чем бэйджик с надписью "У меня чума и критические дни". Юрий, разумеется, не в счет: он принадлежал Миле и был этим доволен.

— Снова из вариантов "с кем провести вечер" есть только ты, Степа. Ты и домашка по волшебству. Господи, слышали бы меня родители…

***

Запертый в кухне сыч поскандалил немного, нашел еду и успокоился. Поразмыслив, Саша выдворила вслед за Степлером диван — не хотелось уничтожать то, за что она едва расплатилась. Листки со словами легли на полу веером, словно игральные карты. Она растянулась на одеяле и придвинула ближе краски.

"Эх… заняться бы всем этим на поляне у леса. Было бы спокойно… а еще жутко мокро и просто жутко. Да что плохого я могу натворить? Здесь же только позитивные слова."

Разумеется, первым она выбрала слово "свет". Графичное и хрупкое, в прошлый раз оно не подчинилось ей, не слушалось и теперь. Может быть, дело оказалось в том, что вокруг нее было слишком светло?

— Попробую днем на улице.

Саша отложила листок и взяла новый.

— Гм-м… "тепло". Розовый телесный, дальше — зеленый, так, стоп: тут же рефлекс… синий с оттенком лилового… снова розовый, но бледнее, а на конце — прозрачный. И как я пойму, что оно получилось? Ладно, повторю потом на балконе. Ночью. Интересно, как быстро на меня настучат соседи за подозрительную деятельность?..

Саша перевернулась на спину и уставилась в потолок. Идея оказалась скверной: лампы сияли на полную мощь, заставляли слезиться глаза. В голову вместо цветорядов лезли воспоминания о первой ночи в новом мире. О том, что делал колдун, когда погасил свет невербальной волшбой. О том, как она наблюдала за тварями из темноты.

— А ведь в тот раз я выключила все — даже защитные лампы прикрыла одеждой. И никто не приполз, чтобы сожрать меня. Попробую-ка снова.

Когда вместо пронзительного света остался приятный полумрак, Саша взяла очередной листок. Это оказался уже готовый набор цветов — тот, что украл Степлер у ее наставника. Хотя цветами это можно было назвать лишь с натяжкой.

— Серьезно? — фыркнула она. — Не-пятьдесят оттенков серого? А старичок-то — шалун. Что же здесь зашифровано?..

Со стороны, наверное, могло показаться, что Саша поперхнулась или полощет горло. А что делать, если оттенки серого принадлежат всего двум звуками: "Г" и "Р"? Она рычала, хрипела, срывалась на смех, и начинала по-новой. В конце концов сдалась и тряхнула в сердцах головой:

— Да ну, нафиг эти ваши "ГГГРРГРРРРГГ"!

Защитные лампы мигнули, и комната погрузилась во тьму.

2.04. Теория имеет право существовать

Потом, когда кошмар остался далеко позади, Саша с удивлением поняла: перво-наперво она выкрикнула: "Это не я!" Не "Караул!", не "Мамочки!", и не "Блин!!!" — это было чуть позже.

Защитника не интересовало, кто вызвал тьму: Степлер потратил всего три секунды, чтобы вылететь из кухонного окна и очутиться перед балконной дверью, вот только дверь, увы, оказалась закрыта. Сыч завывал по ту сторону стекла, как пернатая собака Баскервилей, Саша прижалась спиной к стене и понимала: добраться до него не успеет.

Фонарь за окном исправно сиял, и его света вполне хватило, чтобы заметить лишнюю тень в комнате. Лишнюю и чертовски неправильную: нормальные тени появляются рядом с предметами, а эта возникла сама по себе — вынырнула из паркета в паре метров от Саши. Она смотрела на тень, не в силах отвести взгляд, а стекло тряслось и визжало под ударами мощных когтей. Защитник должен спасать человека — в этом смысл его существования. Маленький сыч не мог выломать дверь, хотя и предпринял отчаянную попытку, зато он сумел позвать других сов. А где совы, там и их люди — Саша услышала взволнованные крики на улице.

Кажется, тень тоже услышала. Или ей просто наскучило оставаться тенью. Бесформенный сгусток тьмы уплотнился, выпустив из себя многосуставчатые лапы, покрытые жесткой щетиной. Тьма отказалась от человекоподобного облика, она пришла в том самом виде, который до слез пугал Сашу в детстве, и заставлял содрогаться от омерзения по сей день.

Даже в этом она и Сашенька оказались похожи. К сожалению, рядом не было Вадима, чтобы прогнать мерзкого паука. Никого не было — она оказалась сама по себе. По своей вине.

— Свет! — выкрикнула она первое, что пришло в голову. И в третий раз слово не подчинилось ей. Мерти уже был почти полостью материален: Саша услышала, как его когти царапают пол.

— Сгинь! Изыди! Нет? Отмена последнего действия!

Все было зря — тварь сформировалась окончательно, потянулась к жертве, щелкая хелицерами.

— Дэлит!!!

Возня с красками не понадобилась — слово сложилось само собой. Саша вспомнила родной мир, родной дом и родной ноутбук: потертая темно-серая клавиша, белая надпись, рядом — синий огонек доступа к интернету. Часть ее жизни, то, чего по-прежнему отчаянно не хватало. Мрети шарахнулся прочь.

— Дэлит, я сказала!

Она бы не удивилась, будь результатом ее волшебства взрыв, но паук просто исчез — растаял, как и положено тени. Саша бросилась к балкону, распахнула дверь и едва не упала — с такой силой Защитник налетел на нее. Она уселась на пол, прижимая сыча к груди, и наконец осознала произошедшее.

— "Дэлит"? Серьезно? А почему не "экстерминейт"?..

***

"Теория имеет право существовать, если она прекрасна", — примерно так сказал великий ученый ее родного мира. В Сашином случае дела обстояли строго наоборот: теория оказалась ужасна. Саша не верила в свет, не рассчитывала на него, как на спасение. Четко осознавала: пережитый кошмар не приблизил ее к желанию спать под сияющими лампами. Если теория была верна, свет никогда не станет для нее ни оружием, ни союзником.

И волхвам это наверняка не понравится.

— Что ж я такая ущербная дура, Степаныч? — пожаловалась она Защитнику и тут же забыла все свои жалобы: лапа Степлера была перемазана кровью. Пытаясь воссоединиться с хозяйкой, он сломал коготь. Рана кровоточила, а много ли крови в сыче?

— Боже мой, боже мой, боже мой! Степочка, милый, потерпи, я сейчас…

Саша расплакалась. Степлер сунул лапу в клюв, лизнул ее и уставился на хозяйку в полнейшем недоумении. Он не видел причин для паники, но хозяйка расшвыривала пузырьки и флаконы, словно боролась за свою жизнь. К тому времени, когда Саша нашла перекись водорода, сыч разобрался с ранением безо всяких лекарств. Если бы Защитник мог рявкнуть "Отстань, женщина!", рявкнул бы. Но Саша не слушала недовольный писк, она пыталась наложить повязку. Руки дрожали, бинт вырывался, словно живой, сердитый сыч норовил отнять лапу и клюнуть.

Именно в этот момент кто-то начал ломиться в ее квартиру — строго по законам жанра, и ни минутой позже.