Коричневые сны - Лариса Чистова

– Вы недоумки. Вам надо было найти мой пузырек. А теперь вы тут лежите и гниете, – от смеха ей становилось плохо, так как он перерастал в истерику.

Она начала безудержно рыдать и биться в какой-то агонии. Вытянувшись на своей кровати, она громко кричала и металась:

– Не хочу! Не хочу! Оставь меня. Я люблю Родриго. Ты падаль!

Потом она услышала мамин голос:

– Врача! Врача! Она пришла в себя!

Шум и суета вокруг ее кровати, немного привели ее в чувство. Она перестала бешено вертеть головой, и увидела Гедеона в белом халате и Венеру тоже. Гедеон распоряжался:

– Еще вколите ей два кубика реланиума.

Венера наклонилась над ее лицом и двумя пальцами расширила ей веки.

– Аня, ты видишь меня? Если не можешь сказать, то моргни.

Ане не нравилось, что Венера трогает ее глаза, поэтому она отодвинула ее руку и сказала:

– Венера, зачем вы оставили ребенка?

– Какого ребенка? И кто такая Венера? Я твой врач. Ты понимаешь меня?

– Нет. Ты Венера, – упрямо прошептала Аня. – Ты пристроила моего мальчика в своем саду? Ты обманула меня?

Гедеон тоже наклонился над Аней и заглянул в ее глаза. Потом они с Венерой немного отодвинулись от ее кровати и тихо зашептались. «… зрачки расширены», – донеслись до нее слова. Ане стало подозрительно, что они шепчутся вблизи от нее, и, по-моему, обсуждают ее.

– Гедеон, вы что, с ней заодно? Или вы тоже хотите уйти и подыскиваете себе место в ее саду?

Он с удивлением посмотрел на Аню. Потом подошел к ней и спросил:

– Как тебя зовут? – спросил он.

– Аня.

– Сколько тебе лет?

– Семнадцать.

– Где ты живешь?

Аня улыбнулась и назвала свой адрес. А потом сказала ему:

– Плохая же у вас память, Гедеон. Ведь всего четыре дня назад, я вам все рассказывала. Лучше порадуйте меня. Это правда, что вы смогли отравить спрута?

– Что за спрут? – спросил он.

– Ну, тот монстр, что чуть не слопал нас? Мы сидели под мостом.

Венера тихонько сказала ему что-то на ухо.

– Аня, тебе снился длинный сон, – сказал Гедеон. – Я твой врач – Константин Павлович, а это тоже твой врач – Екатерина Александровна. Ты сейчас под действием лекарства, Аня.

– Какого лекарства? – удивилась она и попыталась сесть на кровати. – Я сама приняла наркотик, чтобы очнуться здесь.

Она увидела, что в ее руку воткнута иголка и в вену течет бесцветное лекарство. Она лежала под капельницей. В палате кроме нее никого не было. Аня повертела головой и удивленно приподняла брови.

– А куда же все делись? Тут только что было полно мертвецов. Неужели вы уже всех пристроили, Венера? Я о вас была лучшего мнения.

– Аня, ты долго болела, – сказала Венера. – Ты еще не пришла в себя. Отдохни. Сейчас придет твоя мама.

Она застучала каблуками и вышла из палаты. Гедеон снова наклонился над ней и поводил перед ее носом металлическим молоточком. Аня хихикнула, ей казалось странным, что ее знакомый Гедеон изображает из себя врача.

– Вы все еще живете на набережной, или теперь переберетесь под мост?

– Успокойся, девочка. Все пройдет, все придет в норму.

Дверь открылась, и Аня услыхала мамин голос.

– Аня, Аня, доченька моя, – мама села на кровать и прижалась к Аниному лицу. – Наконец-то, ты пришла в себя. Как долго ты лежала.

– Мама, – прошептала Аня. – Я так долго искала свой дом. Прости меня, мама, я больше никогда не пойду через кладбище. Пусть эта Венера живет там безвылазно, но я туда ни ногой. Только знаешь, мама,… – Аня запнулась. – Там мой ребенок, мама. Я не смогла забрать его с кладбища. Он остался в музее у этой Венеры, – Аня кивнула в сторону женщины. – Она сказала, что нельзя его взять с собой. Мама, ты знаешь, что у меня есть ребенок? Вернее был ребенок?

Аня попыталась посмотреть в мамино лицо, чтобы узнать, как ее признание отразилось на ней. Но мама только сильней уткнулась в Анину шею, и Аня почувствовала на коже теплые слезы.

– Ты плачешь, мама? – поразилась Аня.

– Аня, – сказал Гедеон. – Твой ребенок… он не выжил. Срок был слишком маленький, мы не смогли спасти его.

– Что значит, не выжил? Я только что видела его, и с ним все было хорошо. Он у нее, – она кивнула на Венеру и подозрительно посмотрела на нее. – Она хотела себе малыша, она забрала его! Она воровка! – закричала Аня.

Аня выдернула из руки иголку и сбросила капельницу. Кровь потекла из ее вены, но Аня пыталась встать. Мама удерживала ее в постели, Аня сопротивлялась и кричала:

– Что ты с ним сделала?! Ты же обещала присматривать за ним? Как это умер? Он не мог умереть! Мама, пусти меня! Я хочу пойти в ее кабинет, там мой ребенок! Он лежит на диване!

– Аня, успокойся! – громко сказал Гедеон и кивнул Венере. – Это все галлюцинации, бред.

– Где мой малыш? – плакала Аня.

– Анечка, девочка моя, он умер, – мама плакала вместе с ней. – Он был слишком маленьким. Он прожил только три дня. Его нельзя было спасти. Только шесть месяцев, понимаешь? Он был слабенький.

Аня громко зарыдала. У нее в голове не укладывалось, как такое могло произойти? Она только что держала на руках своего мальчика, здоровенького, нормального. И теперь ей говорят, что он умер три дня назад. И ему было только шесть месяцев. Аня ничего не понимала. В палату вошла медсестра со шприцом и, прижав крепко Анину руку к кровати, сделала внутривенный укол. Аня не вздрогнула от укола, ей было наплевать на это, она плакала о своем мальчике.

– Мама, где Родриго? Позови Родриго. Я хочу видеть его!

Но мама вдруг заплакала еще сильней и погладила Аню по голове.

– Сейчас она уснет, – прошептал Гедеон. – Не бойтесь, все будет в порядке. Она очнулась. Это самое главное.

Анино тело стало ватным и ее глаза закрылись. Теперь Аня ничего не видела и не слышала.

– Что с ней, Константин Павлович? – спросила Анина мама.

– Рано еще говорить, – врач потер пальцами бровь. – Пока это бред. Иногда случается, после длительной комы. Мозг мог пострадать. Но она назвала себя, помнит вас – это уже хорошо. У нее есть эмоции, она помнит о ребенке. Возможно, она видела яркие сны и слышала, о чем мы говорили, и все перемешалось в ее голове. Еще рано судить. Пусть поспит нормальным сном. Вы бы тоже отдохнули, Вера. Аня проспит часов восемь. Идите домой, отдохните. Себя тоже надо беречь.

– Спасибо вам, – сердечно проговорила Анина мама. – Но что же мне сказать ей о… Родриго? Я не знаю… И Антон, – она опять громко заплакала. – Это так ужасно.

– Не плачьте, пойдемте со мной, – врач увел ее из палаты. – Вам пора принять ваше лекарство. Остальное мы возьмем на себя.

Когда Аня очнулась во второй раз, в палате было уже не пасмурно. Солнце пробивалось из-за штор на окне. Ане было удивительно смотреть на него, потому что в последнее время в городе было мрачно, и лил дождь. Она очень мерзла. А тут было тепло.

Она была одна в палате. Это была самая обычная палата, а не морг. Аня вспомнила про маму и своего малыша. Неужели это правда и ее мальчик умер? Всего шесть месяцев. Аня даже не видела его настоящего. Какой он был?

Шесть месяцев? Значит, она проспала… четыре месяца? Аня попыталась сесть, но из ее руки опять торчала капельница. Аня снова выдернула ее и села. Она потрогала свое тело. Оно было не такое, как в том призрачном городе. Аня была очень худая и высохшая. «Посмотреть бы на себя в зеркало, – подумала она. – Скоро может придти Родриго. Ведь мама уже сказала ему, что я проснулась».

Она потрогала свое лицо. Кожа была сухая. Потом провела рукой по волосам и обомлела – их почти не было. Жесткий ежик был под рукой. Что случилось с ее волосами? Ей захотелось встать и пройтись по палате. Возможно, здесь есть зеркало где-нибудь? Она неуверенно поднялась на ноги и покачнулась. Давненько она не ходила по-настоящему. Она утратила чувство равновесия, и поэтому схватилась за спинку кровати. Зацепив какой-то провод рукой, Аня испугалась, потому что сразу услышала писк прибора, рядом с ее кроватью. Аня сделала два шага и почти упала, но в последний момент схватилась рукой за этот же прибор. Ноги были такие слабые, что она не смогла идти дальше, а опустилась на пол. Дверь открылась и вошла молодая медсестра.

– Доброе утро, Аня. Тебе нельзя ходить. Немедленно ложись.

Потом она увидела, что капельница висит, и лекарство стекает на пол и рассердилась.

– Что еще за фокусы? Немедленно ложись. Сейчас придет врач, и достанется и тебе и мне.

– Я уже належалась, – пробурчала Аня.

Медсестра подошла к ней и начала поднимать ее легкое ослабевшее тело. Потом насильно увела в постель и уложила Аню на место. Она забрала капельницу и унесла ее. Через пять минут она вернулась с врачом. Это снова был Гедеон.

– Доброе утро, путешественница, – весело сказал он. – Выспалась? Как себя чувствуешь?

– Хорошо, – лаконично ответила она. – Когда я могу уйти отсюда?

– Какая быстрая, – улыбнулся он. – Так скоро не получится. Ты должна понять, Аня, что у тебя было тяжелое состояние. Ты пробыла в коме четыре месяца. И если бы,… если бы не преждевременные роды, то может ты бы не очнулась. Твой организм откликнулся на рождение ребенка. Хотя я и сожалею, что мы не смогли спасти его. Ты помнишь, о чем мы вчера говорили?