БРАЗИЛИЯ, ФУТБОЛ, ТОРСИДА… - Игорь Фесуненко

— А трудно ли было укротить холерический темперамент Ромарио? Как это Вы не побоялись поставить его в одной связке с таким непохожим на него, дисциплинированным, выдержанным игроком, как Бебето? Неужели тут не было сомнений и риска с Вашей стороны? Ведь, помнится, перед чемпионатом они не ладили друг с другом. Вы же знаете, что даже в Вашем чартерном самолете при вылете в США Ромарио возмущался тем, что его персональное кресло оказалось рядом с креслом Бебето. И вдруг мы видим, как они играют рядом, играют удивительно слаженно, со стопроцентным взаимопониманием, и ничего похожего на трения, конфликт или разницу характеров не замечаем! Как же этого удалось добиться?

— Тут не было особых трудностей, поскольку мы заранее провели подготовительную работу. У нас для этого был специалист Эвандро Мота.

— Психолог?

— Нет, не совсем. Это был специалист по общению. Он провел пять бесед с командой, в ходе которых, мы также подготовили специальный видеофильм, объяснявший важность создания и поддержания в коллективе атмосферы взаимопонимания, дисциплины и сплоченности. Интересы команды должны превалировать над личными интересами. Мы вложили все это в наших игроков, и у нас не было никаких проблем. Тем более, что все очень хотели стать чемпионами мира. Уже в конце отборочных игр Ромарио прекрасно вписался в коллектив, и по поведению ничем не отличался от остальных игроков. То есть, на поле-то он, конечно, отличался. Это, все-таки, был Ромарио!

С помощью Эвандро Моты мы выработали такую нашу «философию коллектива»: «Футбол — это не самая главная вещь в твоей жизни. Есть вещи поважнее: семья, здоровье, благополучие. Причем благополучие и твое, и твоей семьи и твоей страны… Но на эти 60 дней, на протяжении которых мы находились в США, футбол должен стать для каждого из нас самым главным делом нашей жизни!».

И это сработало. Эта формула, эта психологическая мотивация настроила всех нас на победу. Дело в том, что для бразильской команды не так уж трудно победить в каком-либо матче даже с очень сильным соперником. Гораздо труднее одержать победу за пределами футбольного поля. Я имею в виду: добиться сплочения, единения всех. Для этого полезно даже немного забыть о профессионализме и возродить древний дух любительства в высоком и чистом смысле этого слова: когда все помыслы нацелены на победу и только на победу! Никаких склок и споров! Никаких дискуссий о том, кто выйдет на поле, а кто останется на скамейке. Ничего такого! На предыдущем чемпионате 1990 года в сборной Бразилии такие споры возникали, вы слышали об этом?

— Да, конечно.

— А у нас — в 1994 году ничего подобного уже не было.

— На чемпионате-1958 Висенте Феола опирался на группу ветеранов: Диди, Нильтон Сантос, Беллини. На чемпионате-1970 команду цементировали Пеле, Карлос Альберто и Жерсон. А у Вас был такой костяк, фундамент команды?

— Лидеры? Конечно. В первую очередь я бы назвал двоих: Дунгу и Рикардо Роша. Рикардо — пока он находился в составе, но он, к сожалению, слишком быстро получил травму и не играл. Эти двое: Рикардо Роша и Дунга были бесспорными лидерами и на поле и вне его. И игрой своей, и поведением они показывали пример.

— А почему Вы не дали сыграть, не выпустили на поле хотя бы на две-три минуты Роналдиньо, который теперь, отправившись за океан, восхищает европейцев своей потрясакющей игрой.

— Интересный вопрос… Во-первых, Роналдиньо всей своей последующей жизнью в футболе уже доказал, что мой выбор: приглашение его в сборную было правильным. Но давайте же вспомним, что в то время — три года назад ему было всего семнадцать лет!

— Как и Пеле в 1958 году.

— Да, как только он пришел в команду, сразу же начались разговоры и появились ассоциации с молодым Пеле. Роналдиньо это очень чувствовал. Представляете себе, что это такое, когда тебя сравнивают с Пеле? Но в то же время он отчетливо видел, что ветераны Ромарио и Бебето — на пике формы. Они прекрасно играют. И он слегка заробел. Был ослеплен их блеском. Честно говоря, он тогда еще не внушил нам стопроцентной уверенности в том, что окончательно готов выступать в составе сборной. Тем более, что вслед за Ромарио и Бебето у нас на этой позиции «перед Роналдиньо» был еще и Мюллер. Тоже ветеран. И прекрасный мастер. Для него это уже был третий чемпионат. Наверняка последний.

— Пожалуй, никого из тренеров сборной никогда не критиковали так, как Вас. Это был какой-то кошмар. Я помню бразильскую прессу до и во время чемпионата, я побывал в Бразилии в марте 1994 года, за несколько месяцев до начала чемпионата, и не услышал ни от специалистов, ни от болельщиков ни одного доброго слова о Вас и Вашей работе. Только критика, только ругань. Кстати, такое же было и в 1983 году, когда Вы уже провели в сборной один сезон. Легко ли переносить такой постоянно обрушивающийся тайфун? Что Вам помогло выдержать, не сломаться?

— Да, конечно, было очень трудно. Единственное, что помогало, это постоянное понимание того, что на нас, на руководство команды, на команду возложена Миссия. Нам поручено великое дело: выиграть этот чемпионат для нашей страны. (Когда он произнес эти слова, я вспомнил сохранившееся в моих досье интервью, которое Паррейра дал журналу «Вежа» за два месяца до начала чемпионата. Он говорил корреспонденту журнала: «Интеллектуалы могут посмеиваться над этой нашей страстью, но Бразилия такова, что у народа есть только одна возможность радоваться, проявлять свой национализм и патриотизм: футбол. Я верю в то, что вся наша родина «обута в бутсы». И поэтому каждый наш игрок должен накрепко вложить в свою голову мысль, что за ним — 150 миллионов бразильцев, что он защищает честь нации» — И. Ф.).

…И чтобы защититься от этой критики и ругани, я как бы окружил себя панцирем. Я сказал себе: «Не обращай внимания! Работай, пускай они критикуют, а ты делай свое дело. И никто не должен тебе помешать».

Чего только не говорили тогда обо мне, как только не ругали, какие обвинения не предъявляли! Говорили, что нерационально иметь двух полузащитников «под нападающими»: Мауро Силву и Дунгу. А сегодня мы видим, что играют уже с тремя, а то и четырьмя такими игроками. Требовали, чтобы мы играли с тремя или четырьмя нападающими. «А как же, как же иначе: Бразилия должна атаковать, быть агрессивной!» — кричали мои оппоненты. Но скажите мне пожалуйста, покажите мне команду, которая играет с тремя или четырьмя форвардами? Нет таких! А от нас этого требовали!

И при этом почему-то забывалось, что сегодня в футболе главная задача — это контролировать большими силами среднюю зону, имея в ней игроков, способных быстро переместиться в штрафную площадку противника. Так нет же, от меня требовали поставить «в основу» трех-четырех нападающих, а это создало бы атмосферу беспокойства и неуверенности в остальных линиях, могло бы привести к конфликтам. И я, как тренер, все время вынужден был бороться с прессой, жить в атмосфере постоянных нападок и обвинений, которые мне навязывали.

— Не потому ли Вы еще до чемпионата-1994 решили в любом случае по его окончании распрощаться со сборной и подписали контракт с «Валенсией»?

— Да, вы правы. Мое решение было мотивировано именно той атмосферой, которая сложилась вокруг меня. Но контракт с «Валенсией» был тайным, о нем я не объявлял до завершения чемпионата, до нашей победы в США.

— А после победы и Вашего торжества над критиками и оппонентами Вы не пожалели о том, что вынуждены уйти?

— Нет. Вы ведь знаете, что у нас, в Бразилии, труд тренера не ценят. В Германии, например, тренеры сборной или ведущих команд работают в клубах по 7-8 лет, а то и больше. За такой срок можно чего-то добиться. Их труд уважаем и ценим. Тогда как у нас из-за постоянных нападок приходится тратить слишком много нервной энергии и духовных сил. Особенно, когда четверть века страна не выигрывает чемпионат мира. И каждый раз по мере приближения очередного чемпионата, начинается все то же безумие: все говорят только о победе. И пресса, и торсида, и эстрадные артисты, и телекомментаторы, и министры, и депутаты, все, все… Все это превращается в какой-то цирк! И я решил, что проработав три года в сборной, я уже исчерпал свои силы и теряю возможность противостоять такому психологическому давлению.

И я не пожалел об этом решении. Нет, уж: работа в сборной — это для суперменов. Я попробовал, оказался на что-то способен, но потом сказал себе: «Хватит!»

— А как сейчас складываются Ваши отношения с Загало? Вы ведь долгое время работали с ним вместе. И в сборной и в некоторых других командах. Потом ваши пути разошлись, а в 1994 году встретились вновь, но теперь вы стали главным тренером, а он у Вас — советником. Сейчас он занял Ваше место.

— У нас прекрасные отношения. Мы часто и с удовольствием общаемся. Кстати, сегодня в первой половине дня я снова поговорил с ним по телефону. Иногда раздаются предположения о том, что Паррейра мог бы работать с Загало по схеме: Загало — тренер, Паррейра — технический советник… Нет, это нереально! Такая формула сработала только тогда, когда роли распределялись наоборот. И когда я был тренером, то согласился иметь советника только потому, что это был Загало. Ни с кем другим я бы просто не сработался. В таких ситуациях необходимо, чтобы в связке работали бы люди, предельно уважающие друг друга, отличающиеся единым пониманием игры, общностью взглядов… Люди, которые симпатичны друг другу, дружны. Именно такие отношения всегда были у нас с Загало. Мы с ним друзья.