Лабиринты Гипербореи - Владимир Петров-Одинец

Ждан сделал отгоняющее движение – пёс нехотя поднялся, затрусил прочь. Оба проводили его взглядом.

– Чего же за словами не следишь? Они больнее камня. Ты ведь Грума хотел уязвить, ущербностью попрекнул. А видел, как он конем владеет, как двумя клинками рубится?

Славка бы поспорил. Если столько времени тренироваться – любой натаскается. Но вспомнил, что из десяти русов только Сокол на равных противостоит Груму. Не любой, значит.

Наставник подвёл итог сказанному:

– Грум не обидится, он глупости мимо ушей пропускает. Много чести на дурней обиды копить. А дружина тебе не простит. Она своих в обиду не даёт, тем и сильна. Вот об этом подумай.

По дороге к дому оба молчали. Уже укладываясь, Славка спросил:

– Почему в дружине только русы? Ни арьев, ни волхвов…

– Мы все арьи. А ремесленники и землепашцы, они же основа. Пастыря помнишь, – парень указал в сторону луга, – который стадо блюдёт? Он, как и мой отец, суть народ. Всяк арий растет, насколько горазд. Сперва людин, дальше – рус, а там и обучатель. Как подъём в гору. Волхвы? Так они особые, на их вершине всегда один, вечный…

– Кто?

– Нарада, говорят. Может, и никого нет. Мир слишком велик стал. Распался народ на племена. У нас Дрон старейшиной, а иные без волхвов…

– Дикие, ты про них говорил, – вспомнил Славка.

По стропилам мелькнула тень. Мальчишка заметил длинный хвост, опознал хорька. Тот охотился. Медленно прокрался, навострил аккуратные круглые ушки. Замер. Присмотрелся. Стремительный бросок – пискнула мышь. Гибкое тело домашнего зверька скользнуло к лестнице. На фоне вечерней зари он смотрелся отчетливым, абсолютно чёрным силуэтом. Шарахнулся вниз, исчез. На его месте появился малюсенький, ушастый, похожий на гномика.

– Это кто к нам пришёл?

Мир, принявший детей, оказался настолько обширным и густонаселенным, что удивляться новым открытиям Славка перестал. Однако такой чебурашка появился впервые. Ждан лениво пояснил:

– Приблуда какая-нить… Я знаю, что ли? Такой мелочи вокруг жилья бродит несчитано. Летом еды много, так они вольно живут, не ссорятся меж собой. А к зиме норовят в тепло забиться. Тогда приходится домового назначать старшим, чтобы порядок блюл, пакостить не позволял.

– Ух ты! И эти пользу приносят?

– Шушера-то? Нет. Она на благодарность не способна, ума маловато. Это тебе не леший, Яр. Так что не пытайся приручать. И вообще, спи уже.

Но Славка попробовал дотянуться до ушастика, погладить. Тот заметил движение, с шорохом спустился по лестнице. Быстро умчался, как умеют исчезать большие ящерицы с нагретого камня. Разочарованный мальчишка улёгся, поворочался. Сон не шёл.

– Ждан. Последний раз, и я отстану. Борун тогда сказал, что не всё потеряно. И молчит. Он соврал мне, да?

– Волхвы не лгут людинам. Это святое правило. Не зовёт, значит, время не пришло. Завтра вечером у него Совет собирается. Тогда и узнаешь…

Опять Совет! Волхвы, так удивившие волшебством в первые дни, уже утратили доверие Славки. Тоже мне – срез времени, силобор, ток времени… А сами только большой пшик устроили! Он-то пережил неудачу с возвращением нормально. А вот Русана до сих пор не разговаривает, затворничает. Один раз появилась, в канун опалунова дня. Похороводилась с Соколом и снова прячется у Геры. Славка ощутил раздражение к однокласснице – она так и будет отсиживаться, в молчанку играть? Злость вырвалась наружу словами, тихими и сердитыми, которые никто не услышал:

– Ну и фиг с ней! Царевна-несмеяна нашлась! Ярослав Быстров и без помощи справится. Конечно, справится. А тупо ждать и соглашаться на очередную авантюру не станет! Но вот разведать бы, что затевает Совет… Как?

Сон долго не шёл к мальчишке. Уже вечерняя заря сдала смену, заалел восточный небосвод, когда глаза закрылись и мысли унялись. Понятно, выспаться не удалось, и зря. Стоило ли так ломать голову, если решение приснилось само, простое и надёжное?

Глава 19

Шпионские страсти

Утро и первую половину дня Славка трудился вместе с наставником, ошкуривая сырые заготовки для пик, копий, дротиков, подвешивая к балке и привязывая к ним грузы. А когда Ждан приступил к обучению недорослей, мальчишка направился на школьный плац – исправлять вчерашнюю глупость.

Дружинники отрабатывали сечу со щитом. Славку не замечали в упор. Он нашел взглядом Грума, встал сбоку, громко попросил извинения. Тот повернулся, словно только что увидел, протянул руку:

– Здравствуй, Яр! Со мной в пару станешь?

И всё. Отношения восстановились, будто ничего и не было. Рыжая узнала, что он помирился с дружиной, тотчас примчалась. Разулыбалась, получив аппарат. Надо же, как необычно пригодился навороченный спортивный мобильник с подзарядкой от солнца! Оказывается, брат Алешка не зря перегнал туда записи своих любимых групп. Славке его «Аквариумы», «Наутилусы», «Звери» – на дух не нужны. Он, как папа, предпочитал мужественные группы, вроде «Любэ». И потом, кому нужны записи с телефона, когда эмпитришка в сто раз удобнее? Чисто из лени Славка не стёр их, и вот – пригодились.

Милана одним ухом выслушала указания по самостоятельной зарядке телефона. Заверила, что поняла, вставила второй наушник и умчалась рыжим вихрем. Русы отправились на поле, отрабатывать рукопашный бой. Нападавшись и устав до чертиков, Славка подошёл к Скитану. Хотя свободное время у дружины начиналось вечером, но отпроситься всегда можно. Если повод веский.

Отговорившись, что идет попроведать Русану, Славка искупался, переоделся в джинсы и футболку. Льняная одежда слишком светлая, а не надо, чтобы его заметили. Опять направился к реке, выждал, когда сумерки достаточно сгустились. И по береговому урезу пошел к знакомому дому. Залёг под валуном. Так он видел всех, кто шёл на Совет.

Волхвы прибыли кучно, двумя группами. Борун последним взошел на крылечко, не оборачиваясь, скрылся в доме. Мальчишка перелез изгородь. Осмотрелся. Вокруг никого. Конечно, здесь про сыщиков и суперагентов не знают, не принято в Затулье следить за кем-либо. Зашуршало и тихонько вздохнуло нечто лохматое, выбираясь их-под крыльца. Мокрый нос ткнулся в ладонь, жарким дыханием выпросил ласку. Славка присел, почухал могучую шею под ошейником, поднял ухо на громадной башке, шепнул туда:

– Не сердись, я очень занят. Ты же меня не выдашь, промолчишь?

И поднялся по ступенькам. Пес понимающе вздохнул вслед мальчишке, вернулся под крыльцо. Славка осторожно потянул дверь на себя, протиснулся в сенцы. После вечерних сумерек на улице, здесь стояла темнота, но не кромешная. Полоса света выбивалась из горницы в щель неплотно прикрытой двери, которая пропускала самые громкие голоса. Члены Совета горячо спорили: