Капкан на оборотня - Эдуард Веркин

– Ну и что, я не понимаю!

Я терпеливо вздохнул.

– Аконит для оборотня – что чеснок для вампира. Оборотень не переносит его в любом состоянии. А у бабы Нади его запасов на сто лет. Зачем?

– Зачем?

– Помнишь, как бабушка рассказывала про железные зубы? Очень так красочно. Я тогда подумал, что баба Надя на самом деле верит в оборотней. Или по крайней мере в духов. И я думаю, что там, в старой барской усадьбе, она хотела остановить духа волка. Она верила в духа волка и пыталась его приструнить. Пыталась сжечь логово зла – барскую усадьбу – с помощью этой спицы. Это так смешно на самом деле... Так что твоя бабушка не настоящая колдунья, можешь спать спокойно. Ну, разве что чуть-чуть...

Тоска облегченно вздохнула.

– А зачем тебе этот петушок? – спросила она. – В смысле аконит.

– На память взял. К тому же вполне может пригодиться. Мало ли еще сколько оборотней на пути встретится?

Я спрятал коробочку обратно в тумбочку.

– Куропяткин, а как же кровь? – спросила Тоска.

– Кровь предков? – осведомился я.

– Не тупи. Кровь. Та, что была у бабушки на лице?

Я нахмурил брови. Появился серьезный соблазн сбрехать что-нибудь супермистическое: типа того, что это кровь проступила у бабушки скозь поры в предчувствии опасности...

Но я не стал брехать.

– С кровью все просто, – сказал я. – Бабушка говорила, что плохо себя чувствовала. Это правда. У некоторых перед грозой давление начинает шалить, кровь не только из носа бежит, но и из ушей. С бабой Надей то же было. А на подушку кровь не попала потому, что бабушка спала, лежа на спине. Надо доверять своим родственникам, а то так мы, милочка, черт-те до чего докатимся.

Тоска фыркнула:

– А железные зубы? Что ты думаешь по этому поводу?

– По этому поводу я вот что думаю. Следующим летом, как вода прогреется, надо к этому пруду с миноискателем съездить. И пошарить по дну. Мало ли? Знаешь, такими легендами страшными обычно клады охраняли. Так что не исключено, что на дне пруда барское добро спрятано. Только смотри, про клад никому ничего! А то там вмиг будет куча черных археологов! С этим все ясно?

– Ясно.

Я запустил самолетик. Он описал круг по комнате и совершенно неожиданно вылетел в окно.

– С мотивом, ну и так далее, мне все ясно, – сказала Тоска. – Мне неясно, когда ты понял, что оборотень ненастоящий?

Возник большой соблазн сказать, что я догадался обо всем вообще в самом начале. Еще там, в парке. Едва Тоска сказала мне «собирайся, есть дело», как я уже обо всем и догадался. Кто, как, зачем. Как настоящий великий сыщик, распутывающий дело любой сложности, не покидая кресла. По форме узла галстука подозреваемого.

– Так когда ты понял, что это ненастоящий оборотень? – повторила вопрос Тоска.

– Почти сразу, – ответил я. – Помнишь, мы тогда еще на скамеечке сидели? И я тебе целую лекцию про нападения оборотней прочитал? И сказал, что все эти нападения – ненастоящие?

– Ну, помню.

– Я тогда еще тебе, кажется, сказал, что эти нападения на настоящие не похожи. Настоящее нападение – это кровавая баня. А тут... Сразу ясно, что все это смехота.

Это я не соврал.

– А первые догадки появились, когда мы с тобой наведались в сад к этому психопату Митрофанычу. Когда я увидел все эти капканы. Один капкан – куда ни шло, но по четыре штуки под каждым деревом – это уже перебор. У него не сад, а настоящее минное поле. Я сделал простой вывод – Митрофаныч боится. Оборотня? Но против оборотня капкан – тьфу. А чего ему бояться? Вряд ли ребятишек, обирающих сады. Митрофаныч боялся, что будут воровать в промышленных масштабах. Впрочем, повторяюсь.

– А точка поворота? – Тоска продолжала свой допрос. – Я читала где-то, что в каждом детективе должна быть точка поворота, когда следователь впервые начинает подозревать настоящего преступника. Когда была точка поворота?

– Точка поворота... – я сделал вид, что задумался. – Вообще-то, конечно да, была. Ну да, тогда, в сарае. В амбаре. Когда я провалился и нашел грузовик. Вся кабина оклеена симпатичными девчонками. Вряд ли этих девчонок наклеил старичок или старушка. Тогда, наверное, я первый раз серьезно подумал на настоящего злодея.

– А Рукасов? Девчонок и он мог наклеить.

– Вряд ли у Рукасова мог быть грузовик. Или у Митрофаныча. Все просто.

– А почему ты раньше мне про грузовик ничего не сказал?

Правду говорить не хотелось. Правда была такая. Я, как любой детектив, склонен к дешевым эффектам. Все детективы никогда ничего не говорят своим помощникам, чтобы потом, в самом конце, предстать в полной красе. Я тоже такой.

– Чтобы раньше времени не делать ложных выводов, – выдал я в духе великих сыщиков.

– Ясно.

– Но насчет грузовика надо было разузнать. Поэтому я написал письмо одному другу, он серьезно компьютерами занимается. Так вот, он залез на какой-то там сайт или не знаю уж куда и определил мне владельца грузовика по номеру. Помнишь, я записывал цифры и буквы в блокнотике? Это был номер грузовика. Ответ по номеру пришел в самый последний день, когда яблоки созрели.

– И ты в последний день знал, кто все это затеял?

– Знал, – скромно ответил я.

– А почему ничего не сказал?

– Чтобы лишнюю активность не разводить. И шуму не создавать. Все должно было идти естественным путем.

– И тогда ты притворился больным? – в голосе Тоски послышалось раздражение.

– И тогда я притворился больным...

– Но у тебя же на самом деле была температура! – удивилась Тоска.

– Это маленький секрет. Мне просто надо было остаться в деревне. Но чтобы злодей думал, что мы уехали. Все получилось как нельзя лучше. Яблоки созрели – можно убирать, в деревне, по его представлениям, осталась одна бабка Надя. А как ее испугать... Я думаю, с этим бы он справился, паренек с фантазией. Так что пора было действовать. Я не сомневался, что он напал бы в тот самый день. Вернее, в ту самую ночь.

Я развалился на диване.

– Еще какие-нибудь вопросы остались?

– А откуда все время тогда этот вой раздавался?

– Не знаю, – ответил я. – Меня эта проблема легкомысленно не волнует. Я вижу, например, такую возможность – магнитофон. Такой хороший мощный магнитофон. Наверняка он у него имелся. При нынешнем развитии техники это несложно. Вообще, догадаться можно было, конечно, и раньше.

Я постучал себя по голове.

– Но я не догадался...

– Как он хорошо все просчитал! – восхитилась Тоска.

– Да, просчитал хорошо. Хотя все, опять повторюсь, не ново. Создать атмосферу страха, для маскировки своих злодеяний. У моих дальних родственников был такой случай. Рядом с их городом стоял лес, и про этот лес каких только историй не рассказывали! И что там лешие, и что люди пропадают – чего только не плели. А объяснилось все просто – в том лесу была плантация клюквы. И семейка, которая эту клюкву культивировала, специально распускала слухи, чтобы никто в лес не ходил. Так и здесь. Я думаю, что у нашего злодея тоже были далеко идущие планы. Про Сорняки пошла бы дурная слава, все бы разъехались, а он развернулся бы по полной... Но для начала надо перепугать местное население до состояния позеленения. И сделать это надо до созревания яблок. Когда испуганное население расползется по окрестным городам и весям, можно будет безо всякого для себя ущерба собрать урожай и продать его с большой выгодой.

– И у него почти все получилось, – сказала Тоска. – Если бы мы не подоспели...

– Это уж точно, – я надулся от гордости. – Только своевременное вмешательство спасло несчастных старушек от полного разорения. Главная ошибка его заключалась в том, что он недооценил меня... недооценил нас. А после того как он напал на меня в лесу...

Я потер лоб и продолжил:

– Это было весьма неосмотрительно с его стороны. Пока он не напал на меня, все это дело еще хоть как-то отдавало мистикой. А после... После уже было понятно, что это довольно заурядная уголовщина. И что все вертится вокруг яблоневого сада. Яблоки – вот мотив.

– Яблочное преступление, – иронично сказала Тоска. – Как романтично... Слушай, Куропяткин, а ты до сих пор так и не сказал мне, кто это был?

– А ты сама еще не догадалась?

Тоска не ответила.

– В день, когда созрели яблоки, я получил письмо. На свой наладонник, по электронной почте. Там было написано, что владельцем грузовика с госномерами такими-то является Агранцов Николай Николаевич. Грузовик куплен в кредит. Кроме того, Агранцов недавно продал свою квартиру в городе. Тут весьма кстати сейф – не думаю, чтобы он хранил деньги на сберкнижке. Забавно, не правда ли?

– Да уж...

– Агранцов хотел поправить с помощью яблок свое состояние. Выжил бы из деревни стариков, оформил бы все в собственность, развернулся бы. Предприимчивый, короче, чувачок.

– А почему ты сказал, что он больше не нападет?

– Не нападет, – заверил я. – Грузовик его тю-тю. Все яблочное предприятие накрылось. Кредит отдавать надо. Так что сельский интеллигент Агранцов взял руки в ноги и рванул куда-нибудь во Владивосток. И сорняковским яблокам больше ничего не грозит.