Среднерусские истории - Алексей Андреев

Жадность Фуфаева еще толком и не начинала удовлетворяться, пока лишь аппетит нагуливала, так что фраза показалась ему чрезвычайно глупой.

– И еще он сказал: «Лучший способ найти себя – перестать прислуживать другим людям».

«Во, блин, наблатыкалась! От зубов отскакивает», – злобно подумал Фуфаев, чувствуя, как у него скулы сводит от этой проповеди.

– А еще…

– Егор Степаныч, вот вы где! – донеслось из-за спины Фуфаева. – А я вас ищу-ищу, ищу-ищу...

Он с облегчением повернул голову. На пороге стоял, подтанцовывая, как застоявшийся жеребец, его помощник Деревянко – человек настолько скользкий и юркий, что у всех, кто с ним имел дело, довольно быстро возникало навязчивое желание чем-нибудь его, как таракана, пришибить.

– Все, Егор Степанович, все, победа! – радостно, даже восторженно воскликнул он. – Деньги пришли! Вся сумма, напрямую. Султан Хасимович уже звонил.

– Понял, – кивнул мэр, и глаза его заблестели в предчувствии большого, давно ожидаемого куша. – Готовь бумаги. Султан список прислал?

– Да, вот… – Помощник полез в папку, но мэр его остановил:

– Не надо. Действуй!

– Есть! – Деревянко спиной просочился за дверь и бойко зарысил по коридору. Судя по удаляющемуся топоту, он не просто бежал, а еще и подпрыгивал.

Денег этих Фуфаев ждал давно. И не он один – в деле участвовало еще несколько ответственных лиц, начиная со столичных чиновников и заканчивая местными – областными и городскими. Плюс пяток депутатов и авторитетный бизнесмен Султан, который всю операцию не только придумал, но и брался воплотить в жизнь. Операция была проста и настолько нахальна, что не могла не получиться.

Городок наш издавна мечтал о железнодорожном сообщении с остальным миром. Чтобы приходили и отходили пассажирские поезда, курсировали по расписанию электрички, трудолюбиво тянулись насквозь грузовые составы, полные всякого полезного добра. Чтобы детям сызмальства был знаком отечественный запах странствий, состоящий из неповторимой смеси тавота, мазута и сгорающего в титанах угля. Чтобы было место, где жизнь никогда не затихает, и даже по ночам постукивает молоток обходчика, звучит прямо с неба, множась эхом, жестяной голос диспетчерши, гремят сцепки, и с горящим глазом на лбу, похожий на циклопа-призрака, скользит туда-сюда по блестящим нитям маневровый тепловоз. Чтобы можно было сразу сесть и поехать куда угодно – хоть в область, хоть к морю на юг, хоть в столицу, хоть далеко за Урал. Чтобы был просторный вокзал с залом ожидания, рестораном и буфетом… Одним словом, чтобы все было, как у людей.

И в досоветское время горожанам мечталось об этом, и в советское наказы давали и писали челобитные от трудящихся, но не получалось. Стратегического значения городок не имел, полезными ископаемыми, численностью и большими объемами нужного стране производства не вышел, поэтому тянуть к нему железную дорогу никакая власть не желала. Советская порой обещала перед выборами, однако выполнять обещанное не торопилась. Единственное, на что ее хватило, – это проложить узкоколейку, по которой некогда вывозились лес, щебень с песком и что-то невнятно оборонное из двух секретных цехов Сельхозтехники. Не то отдельные детали для боевых жаток, способных косить неприятеля, как траву, не то валки для разминирования, – слухи ходили разные. Но и узкоколейка вместе с властью приказала долго жить – заросла травой, а кое-где и деревцами, оплыла, осела, местами заболотилась, так что трудно уже было на глаз распознать – не то это бывшая насыпь, не то скудные остатки какого-нибудь оборонительного вала, защищавшего в древности городок от всяких супостатов. Во всяком случае, немногим туристам, которых неведомыми путями вдруг заносило иногда в городок, эти незначительные выпячивания на почве дружно выдавались за последнее. Для экзотики и исторической привлекательности. Даже легенду одну специально сочинили – про молодую жену князя, которая до последнего своего часа не верила в его гибель на Куликовом поле и каждый день в любую погоду выходила на вал встречать. И сами в нее почти поверили…

Вокруг этих несвершившихся чаяний операция и затевалась. Стараниями хорошо «подогретых» депутатов и чиновников в федеральный бюджет удалось включить строительство в городке железнодорожного вокзала. Выглядело это так, что железная дорога тут давно есть, исправно работает, а вот ни станции, ни вокзала почему-то нет. Хотя и были предусмотрены в каком-то там плане развития. И именно их отсутствие не позволяет данному региону из убыточного и дотационного перейти в число прибыльных, приносящих хороший доход. Из-за чего не только население страдает, но и интересы государства. И давно пора этот вопрос решить.

Разумеется, на самом деле никто ничего строить не собирался. Зачем, если дороги нет? Это уж как-то совсем нерачительно. Зато имелся подходящий котлован на месте бывшего карьера – как раз рядом с узкоколейкой, и копать ничего не надо, только чуть подровнять, – и известно было, где можно практически «за так» разжиться некондиционными сваями. А уж вбить их – плевое дело. И набросать всяких панелей и блоков – тоже некондиционных. На этом деньги, переведенные на счета нескольких строительных фирм, должны были закончиться, а вместе с ними – исчезнуть и сами фирмы, специально для такой операции на подставных лиц зарегистрированные. И поди потом чего докажи!

Оставалось только дождаться денег, чтобы быстренько их «распилить». И вот они пришли…

– Слышала? – испытующе посмотрел на Жанну Фуфаев. – Все поняла?

– Поняла, да, – глядя почему-то не на него, а на прилепленные к стене две бумажки с изображениями, ответила Жанна.

– Чтобы к вечеру деньги ушли! Ясно?

– Ясно. Уйдут.

– А с дурью этой своей сектантской завязывай, иначе расстанемся, – с нажимом подытожил мэр, уже зная, что расстанется с Жанной в любом случае и в самое ближайшее время, как только найдет ей замену. – И портреты правильные обратно повесь. А этих чтоб я не видел… Дома у себя в сортире прилепи, если так хочется. Глядишь, и в дело сгодятся, – уже в дверях хохотнул он.

Жанна ничего не ответила, промолчала. А Фуфаев, весь погрузившись в приятные подсчеты, внимания на это не обратил. И к внутреннему голосу своему, что-то навязчиво шепчущему, не стал прислушиваться. Да еще и перестраховаться решил, отъехав в область якобы по неотложным делам. С ночевкой. Если что – не было его в это время в городке, все Жанна сделала, с нее и спрос…

А на следующее утро было повсеместное ликование. Случилось нечто невозможное – город вдруг взял и расплатился со всеми! С врачами, няньками и санитарками, учителями и воспитателями, работниками коммунальных и других служб, библиотекарями и пенсионерами… Перечислил многократно обещанные деньги на ремонты и закупку необходимого оборудования. Погасил все свои долги за свет, газ, электричество и услуги. И даже заплатил вперед… Одним словом, сделал то, чего никогда не делал и по всему – делать не собирался.

Мэр узнал об этом одним из последних. Когда уже было поздно. Приказал привести немедленно Жанну, но та бесследно исчезла. Только записку обнаружили на ее рабочем столе: «Чем меньше имеешь, тем меньше хочешь. Махатма Ганди». Которую мэр в бешенстве порвал и затоптал.

И художник тоже пропал. Оставив соседке несколько своих картин, чтобы та передала их в дар школе. Которые мэр тоже рвал, топтал, а потом самолично сжег, заодно подпалив и его домишко. И орал на Петрюкова, чтобы тот хоть из-под земли «этих гнид» достал. А Петрюков потел, краснел, отвечал «Есть!» и «Так точно!» и нарезал вокруг зашедшегося в гневе начальника круги, похожий на служебно-розыскную собаку, взявшую след. Но след, похоже, так и не взял. Может, не успел. Потому что через два с небольшим часа ему была поставлена другая задача – копать под Султана. Нарывать все, что может сгодиться для угроз и шантажа.

Султан все утро пытался дозвониться до Фуфаева. Понял, что тот не хочет отвечать, и послал своих людей. Они прямо на площади грамотно остановили машину мэра, достали из нее пассажира и привезли к хозяину. Разговор состоялся долгий, а суть его вкратце свелась к следующему: подготовительный этап обошелся в немалые деньги, серьезные люди ждут откатов, вся сумма к Фуфаеву пришла, кто и как лажанулся – никого не волнует, за персонал в любом случае отвечает начальник, так что с него и спрос. Резюме: счетчик включен.

Когда сильно сбледнувшего Фуфаева вернули к мэрии, он первым делом побежал в туалет. Причем не в свой личный, при кабинете, а в первый попавшийся на пути. Затем махнул стакан коньяка и стал названивать по телефону. Итоги, видимо, его не утешили, так как последовательность туалет – коньяк была повторена еще раз. После этого он вызвал к себе Петрюкова и Деревянко, нервно их обласкал и приказал тайно, но очень энергично, отложив все, заняться темными делами Султана.