Ты и Я - Сводные (СИ) - Сью Ники

До дома мы доехали молча, хотя внутри у меня творился тот еще ураган. Илья Царев, человек, который обещал мне устроить ад наяву, вдруг превратился в обычного заботливого парня. Кофе налил, при том очень вкусный, олимпийку свою дал, чтобы я не замерзла. Хотя судя по мурашкам на его руках, ему и самому-то не жарко. А теперь еще и в машине приобнял. Нет, вполне возможно, что последнее действие он сделал больше для себя любимого, чем для меня, но в целом все так странно.

В нашем случае, несчастье помогло сблизить. Скажи мне кто-нибудь в августе, что мы с Царевым вот так запросто будем ехать вместе, плечо к плечу, клянусь, я бы рассмеялась в ответ. А сейчас не смешно совсем. Мне даже повернуться к нему как-то боязно, щеки настолько полыхают, что я и холода не ощущаю от слова совсем. Зато отчетливо чувствую запах Царева. Он пахнет кофе, ванилью и корицей. Сразу почему-то кадры из детства лезут.

Помню, как папа возвращался из гаража, а я его по шагам и запаху узнавала. Масло или резина, чем-то таким, только повеет дома, сразу ясно — отец вернулся. Я бросала свой альбом с раскрасками и бежала навстречу родителю. Думала, в какой руке будет подарочек. Ведь папа всегда приходил то с киндером, то с чупа-чупсом, а иногда Аленку приносил или горстку жвачек love is. И вот сейчас, вдыхая запах Ильи, мне кажется, я бы тоже его из тысячи узнала.

Машина остановилась возле дома. Мы выскочили из салона и шмыгнули под козырек крыши нашего подъезда. Я полезла в рюкзак за ключами и наткнулась на кексы. Те самые, которые утром делала, которые планировала отдать, но так не отдала. Глянула на Илью, он стоял спиной ко мне, скрестив руки на груди. Переминался с ноги на ногу, плечи поднял, а шею наоборот припустил, замерз совсем. Ладно, сейчас точно не для этого время. Потом. Как-нибудь потом.

Я открыла железную дверь, мы вошли, даже успели сделать пару шагов по ступенькам, как меня осенило. Если вернемся домой вместе, мама и Борис точно заподозрят неладное.

— Илья, ты иди первым, — серьезно заявила я, ощущая какой-то укор за то, что он мерзнет.

— В смысле? — Царев обернулся в пол оборота, вскидывая удивленно бровь.

— Ну… будет странно, если мы вернемся вместе.

— А что странного?

— Ну… давай все же ты иди, а я за тобой. — Не могу же сказать ему, что я наврала маме. Хотя наверняка Илья, итак, слышал. Однако все равно как-то стыдно признаваться.

— Странная ты, Дашка, — пожал он плечами, а потом кивнул головой, намекая, чтобы вперед все же шла я.

— Нет-нет, ты давай. Это не обсуждается!

— Детский сад какой-то. Ты, я! Зашли бы вместе и делов-то. Ладно, не хочешь, мерзни.

— Угу! Я через пять минут после тебя зайду.

На том и порешали. Царев развернулся и большими шагами, пропуская мимо по две ступеньки, помчался наверх. Пары секунд не прошло, как широкая мальчишечья спина скрылась из виду. Раздался щелчок замка, затем входная дверь закрылась.

Я опустила голову, опираясь телом о перила. Грустно стало немного. Илья как торнадо, врывается в душу, оставляет там след, а затем исчезает. И вроде радоваться надо, теперь мы в более теплых отношениях, что-то типа настоящей семьи. Да только мысли какие-то не те лезут. Неправильные. Заставляют улыбаться, думать о всяких глупостях.

В кармане снова начал вибрировать мобильный. Думала мама, но нет, это Беляев. Сообщение прислал, да и пять пропущенных от него. И если вчера я испытывала какой-то женский интерес к этому парню, то сегодня мне вообще хочется, чтобы он забыл мой номер.

А через минуту позвонила мама.

Родительница меня встретила со скандалом. Ругалось, махала руками, обещалась посадить под домашний арест, ну, потому что нельзя вот так играть на ее нервных материнских клетках. Потом правда успокоилась, чаю налила, еды положила. Главное про мужскую олимпийку ни слова не спросила, видимо высказать накипевшие эмоции было важней.

Думала поем сначала, а потом в душ, все же пусть Царев первый согреется под струями горячей воды. Но ванная комната пустовала. Даже здесь мой свободный брат решил выказать благородный жест: уступить место. А ведь он точно замерз больше. А если заболеет, я ж тогда с ума сойду от чувства вины.

— Ты чего мнешься? — буркнула мама, с интересом оглядывая меня. — Ноги в горячую воду и чай с медом.

— Нет, сначала чай! — крикнула я так громко, что родительница от удивления ресницами захлопала. Потом качнула головой и удалилась на кухню. Я тем временем переоделась, успела поужинать, выпить теплый напиток, но Илья в ванной так и не нарисовался.

И как-то это меня совсем насторожило. Может ему плохо стало? А вдруг переохлаждение? Ну или уснул. Третий вариант был самым реальным, но сердце почему-то склонялось к первым двум. Тогда я дождалась, пока родители уйдут в свою спальню, а они, как назло, то на кухню, то в туалет, то опять на кухню. Приспичило им там что ли. Взяла два кекса, всяко лучше с предлогом идти, чем с пустыми руками. На носочках подкралась к комнате Ильи, оглянулась, как будто собираюсь украсть сокровища в пристанище Короля, а затем аккуратно повернула ручку. К моему удивлению, дверь моментально поддалась.

Я сунула нос в комнату, где тусклый свет освещал часть кровати и тумбу возле окна. Царев зевал, укрывшись пледом наполовину. Но заприметив меня, тут же весь собрался и будто приободрился.

— Чего тебе? — недовольно кинул он, нагло скользя по мне взглядом. Я закрыла за собой дверь, сделала неуверенных три шага и набрала в легкие воздуха. Ох, и сложно же это — подружится с Ильей Царевым. Такой весь из себя ледяной, такой колючий. Но в то же время благородный и добрый. Неожиданно добрый.

— Вот! Это тебе! — выдала я, вытаскивая из-за спины пакетик с кексами. Илья чуть приподнялся, подтянул одну ногу к себе поближе. Локтем уперся в коленку, а ладошкой подпер щеку, переводя глаза с меня на кексы.

— Что это?

— Благодарность. Я еще утром сделала, но не успела отдать. Думала завтра, но ведь…

— Положи на стол позади тебя.

— А… ясно, — кивнула я смущенно. Какое-то взволнованное трепыхание в груди появилось. То ли растерялась, просто потому что в комнате Ильи вот так по собственной инициативе, не бывала раньше. То ли, потому что от прямого, дерзкого и слегла ироничного взгляда брата, стало не по себе.

— Еще что-то? — спросил он, не сводя с меня своих бездонных изумрудных глаз. И не моргнул ни разу, зато я успела дай Бог наморгаться.

— Да нет, — залепетала, прикусывая край нижней губы. — Ничего. Пойду, пожалуй.

— Ну иди.

— Угу, — развернулась, а тело как у робота: твердое и не пластичное. Движения такие скованные, будто на мне килограмм пятьдесят одежды. Коснулась ручки двери, медленно повернула, стараясь не издать ни звука. И тут Царев решил добавить пять копеек:

— Даша.

— Что? — я замерла в проходе. Сердце пропустило удар, ладошки влажными сделались. Взгляд Ильи был вроде точно таким же, как и пару секунд назад, а вроде совершенно другим. Будто… будто он с каким-то интересом меня разглядывает. Нет, не как хищник жертву, а как… как парень девушку.

— Спокойной ночи.

— Спокойной… ночи. — Почти шепотом ответила, боясь, кажется услышать собственный голос. Резко развернулась и пулей унеслась прочь из комнаты так называемого сводного брата.

Ночью спала плохо. Сначала два часа крутилась, все думала об Илье, его поведении. Моя ненависть к нему улетучилась также неожиданно, как и появилась. Мы сможем стать семьей, настоящими братом и сестрой. Правда, от последней мысли неприятно саднило. В какой-то степени и радоваться надо, такой брат рядом, с ним и в любую непогоду не страшно. С другой стороны, остальные ребята как-то терялись на фоне Царева. Вроде ничего он не сделал, по сути, для меня, никакой магии. Подумаешь, поддержал в трудную минуту. Однако его поступки просто въелись в мозг, и голоса в голове напевали неправильные вещи.