Индиран Диор и тайна затерянного храма - Мария Кимури
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вы знали ее… Наизусть? С оригинала?
— Да. Но, как вы понимаете, — заметил Мэйтар, — я не смогу это доказать ученому сообществу. Аргумент "я там был" они не примут.
Очень многозначно прозвучало это "я там был". Лучше пока думать, что это относится к свитку и библиотеке.
— И правда, — согласилась она, пытаясь хоть немного размять немеющие пальцы, — только представить себе лицо господина Гварета, которому вы пытаетесь доказать свое личное участие в пополнении библиотеки Харадзо-Даро — да он примется звать лекарей, не успеете вы закончить! Если только жизневеды не утащат вас раньше…
Она осеклась.
— В зверинец, — сказал Мэйтар с сарказмом.
— И как вас зовут… на самом деле?
— Это неважно.
— Хм. Я представляю теперь, как вы смеялись над рассуждениями про Аркенстон и Сильмарилл.
— Знай я то, что знаете вы, — голос Мэйтара вдруг сделался неожиданно мягким и теплым, — я и рассуждал бы, как вы. А не как Индиран. Слепое доверие древним источникам — не самая лучшая вещь. Если бы у вас не сохранилось Алой книги, не открыли список «Нолдолантэ», затосохранились бы восторженные летописи почитателей Саурона из начала Четвертой эпохи или морготопоклонников конца Второй — во что бы он верил и что мечтал найти? Подлинную золотую маску Саурона Черного?
— Это говорит тот, кто постарался открыть заново для нас Нолдолантэ?
— Заметьте, я не настаивал публично на том, что поэма отражает истинную историю. Только на неподдельности рукописи.
— А она отражает? — спросила Аэлин немедленно.
Проводник замолчал. Фонарь светил все тусклее, и в этой темноте его лицо странно отчетливо выделялось в сумраке, неправдоподобно красивое и тонкое. Как ожившая статуя из Имладриса.
— Это рассказ о прошлом, как видел его автор и участник событий, — сказал он, наконец. — Как сами понимаете, пристрастный.
— Не говорите мне, что вы еще и автора знали.
— Не буду, — отозвался Мэйтар покладисто, и ее пробрал мороз в этом душном и теплом подземелье. Сколько же лет существу рядом с ней? Почему оно вообще говорит с ними на равных, а не закрылось подальше от всех под каким-нибудь холмом, чтобы смотреть на людскую суету свысока, как в легендах Рун и верховьев Андуина?
Но молчать было… Слишком сложно.
— Может быть, вы и возраст крепости в северном Линдене можете подсказать? Вдруг я ее ошибочно датировала ранним Нуменором?
— Ну, какой ранний Нуменор в глубине материка? — сказал Мэйтар с легкой укоризной. — Пусть даже бывшего материка… Это действительно крепость Первой эпохи. Я даже знаю, чья.
— Но там же нашлись монеты и знаки рода Элросов! — искренне возмутилась Аэлин. — Полностью совпадают с клеймами вещей из королевского Музея Гондора!
Кажется, Мэйтар тихо вздохнул.
— Почему вы уверены, что восьмиконечная звезда — это знак рода Элроса?
Вопрос так звучал, будто Элрос в той династии был один.
— Потому что сейчас так считается, — ответила она с некоторой иронией, — в ученом сообществе.
— На основании того, — продолжил Мэйтар с той же иронией, — что считанные известные предметы, отмеченные этим знаком, записаны в уцелевших архивах как вывезенные из Нуменора и принадлежавшие основателю королевского рода. Разве есть доказательства, что они были изготовлены в то время или по приказу короля?
— Разумеется, нет! Все, что мы о них вообще знаем, это отметки в остатках архива Телконтаров!
— Тогда подумайте о том, что это могут быть более древние предметы, сохраненные королем Элросом.
— Династией Элросов, — привычно поправила его Аэлин.
— Не то, чтобы я рассчитывал, — медленно заговорил Мэйтар, — что это уйдет за пределы дурацкого храма. Но иногда очень, очень хочется поправить некоторые вещи.
— Вы будете уверять, что Элрос был один!? — возмутилась археолог. — Да там указан срок в четыреста с лишним лет правления, это целая династия!
— Он был полуэльфом, Аэлин, — сказал Мэйтар тихо. — С долей крови воплощенного малого божества.
— У меня нет таких сведений, — ответила Аэлин. — У меня есть обрывки Песни о Лютиэн, есть упоминания о ней в «Нолдолантэ» и есть фольклор Запада, который кое-где называет Лютиэн и ее смертного любимого предками королей Нуменора.
— Теперь у вас есть свидетель.
— Я верю в то, что вижу своими глазами, — она укусила себя за нижнюю губу от волнения. — Я вижу, несомненно, того, кого в легендах называют нимри, белолицыми и эльфами, и признаки налицо как по списку. Но поверить в то, что живое существо, подобное человеку, способно прожить больше десяти тысяч лет и не сойти с ума…
— Да, это было очень нелегко, — сказал Мэйтар просто.
Глава 8
Они замолчали, и тут свеча в фонаре погасла. В темноте Аэлин говорить уже не хотелось, Мэйтар тоже молчал. Временами он едва слышно шипел сквозь зубы, и было ясно, что он пытается освободиться, да не выходит. И опять было непонятно, сколько прошло времени в этой темноте, пока не сменились караульные за решеткой. А вскоре после этого раздались шаги, и человек в маске появился снова. Перед ним послушно распахнули решетчатую дверь.
Он был гондорцем, несомненно, узнавался по выговору. Южным гондорцем или жителем северного Умбара. На его бледных, незагорелых даже пальцах массивные золотые кольца смотрелись блекло и скучно.
— Перед тем, как перейти к главному, — раздалось из-под маски, — я хочу услышать ответы на пару вопросов. Ответьте на них, госпожа археолог, и никто не пострадает.
Он подождал ответа или согласия и после паузы спросил сам:
— Где ваш третий спутник?
— Не знаю. Мы потеряли его в лабиринте.
— Куда побежали мальчишки?
— Их вела не я.
— Куда их может вести сбежавший мальчишка?
— Не знаю.
— Не люблю эти слова, — сказал жрец в маске, шагнул вперед и ткнул кулаком Мэйтара в перевязанное плечо. Тот отвернулся.
— Продолжаем. Где вы остановились в городе?
— Возле трехэтажной башни на востоке, — ответила Аэлин мрачно.
— Ещё оружие там есть?
— Нет…
Жрец вернулся к ней и снова взял
