К грядущему триумфу - Дэвид Вебер

с уверенностью предположить, что все мы такие, — сухо заметил Кэйлеб. — Если разобраться, то это, вероятно, наша самая большая козырная карта за всю кампанию этого лета. Время или нет, но мне не очень хочется объяснять Хоуэрду Брейгарту, почему он не получил ни одного из них.

— Уверен, что он простит тебя… в конце концов, — успокаивающе сказал Мерлин. — Он понимает ценность неожиданности лучше, чем большинство. Кроме того, Эдуирд снабдил его всей этой великолепной новой артиллерией, и он прекрасно справляется со своими делами.

— С этим не поспоришь, — одобрительно сказал Кэйлеб. — На самом деле, у него все достаточно хорошо, думаю, пришло время начать процесс возведения Хэнта в герцогство.

— Кажется, в последнее время происходит много такого, — заметил Мерлин с чем-то подозрительно похожим на смешок, и изображение Делтака сделало грубый жест в его сторону.

— Это потому, что какой бы отвратительной ни выглядела эта кампания, мы не беспокоимся о том, переживем мы ее или нет. — Тон Кэйлеба был значительно более трезвым. — Когда вы уверены, что все еще будете здесь в конце года, у вас остается гораздо больше свободного времени, чтобы подумать о вручении знаков благодарности людям, которые позаботились о том, чтобы вы это сделали. Таким людям, как ты, Эдуирд.

— Это были совместные усилия, Кэйлеб, — ответил герцог Делтак с оттенком смущения. — Не буду притворяться, что не надрывал задницу, но и многие другие люди тоже. И, по крайней мере, в меня никто не стрелял.

— Верно, но нет ни одного человека в военной форме, который не понимал бы, что эта война будет выиграна на производстве так же, как и на любом поле битвы, — сказал Мерлин. — И правда в том, что победить храмовую четверку — это самая легкая часть. Вы и ваши люди — это то, что может позволить нам в конце концов выиграть войну против Запретов.

— Но победа в войне против храмовой четверки должна быть на первом месте, — вставил Нарман со своего компьютера в пещере Нимуэ. — И думаю, что наша маленькая кампания психологической войны начинает действовать на нервы другу Жэспару. Его агенты-инквизиторы тратят ужасно много времени, срывая все эти листовки со стен по всей подвластной Храму территории, и они, похоже, немного расстраиваются из-за этого. — Дородный маленький князь ангельски улыбнулся. — Слухи тоже распространяются. Ни один из его городских и районных епископов-инквизиторов больше не может притворяться, что они всего лишь местное явление.

— Да, не могут, — согласилась Ниниэн Рихтейр тоном глубокого удовлетворения, и Мерлин улыбнулся ей через стол для завтрака.

Должно быть, это доводит Клинтана и Рейно до безумия, — подумал он. — Почти два года им удавалось препятствовать тому, чтобы большинство сторонников Храма осознали, насколько широко пульты Совы распространяли свои листовки. Справедливости ради, Нарман и Ниниэн были осторожны в наращивании этого распределения. Клинтан собирался в конце концов обвинить в этом демонов, что бы они ни делали, но они хотели, чтобы в сознание людей медленно просачивалась информация о бюллетенях, вывешенных на стенах и дверях. Постепенно становилась общепринятой частью их мира, давая им время преодолеть «демоническую» новизну, присущую им, по мере того, как знакомство стирает недоверие. Чтобы помочь этому, они строго ограничили количество «ошеломляющих» разоблачений в каждом выпуске, заполняя по крайней мере половину, а чаще две трети места домашними местными новостями. Новостные материалы, которые люди могли бы проверить. Точность которых они могли проверить сами и которые, как правило, подтверждали те элементы, которые они не могли проверить по ассоциации.

Как только они донесли их до сведения своих читателей в качестве альтернативного источника информации, они начали расширять свои нападки на версию событий Клинтана. В прошлом году или около того они даже начали публиковать заявления «кулака Бога», включая ошеломляющие списки преступлений, за которые «кулак» уничтожил буквально десятки викариев и архиепископов, почти все из которых были союзниками или подхалимами Клинтана. Ущерб, который был нанесен авторитету великого инквизитора, было бы почти невозможно переоценить, и за последние пять или шесть месяцев дистанционно управляемые пульты Совы начали распространять их еще шире. Теперь они были повсюду, и, хотя вряд ли кто-нибудь в пределах досягаемости инквизиции признал бы это, многие из их читателей решили, что они говорят правду… а Клинтан — нет.

Однако еще одним следствием этой большей насыщенности стало то, что люди стали осознавать, что повсюду появляются одни и те же информационные бюллетени. Несмотря на коммуникационные ограничения доэлектронной цивилизации, инквизиция больше не могла притворяться даже перед обычным обывателем, не говоря уже о своих собственных агентах-инквизиторах, что они ограничены только одним регионом или, возможно, одним или двумя из больших городов земель Храма. Они также не могли скрыть тот факт, что листовки появлялись, несмотря на все, что могли сделать приспешники Клинтана, чтобы предотвратить это, что безжалостно разрушало ауру непобедимости инквизиции. Плащ власти и могущества Жэспара Клинтана становился все более изодранным, а когда и вовсе развалится…

— Моральное относится к физическому как три к одному, — процитировал Мерлин. — Наполеон не все понял правильно, но он справился с этим. Чем больше у нас будет ублюдков Клинтана — и всех в армии Бога и могущественном воинстве, если на то пошло, — оглядывающихся через плечо, тем сильнее они будут дрожать, когда обрушится молот.

— Да, но я подумал, что мы, возможно, захотим рассмотреть несколько способов дальнейшего повышения морального духа наших собственных людей, а также подорвать доверие сторонников Храма, — сказал Нарман.

— Я знаю этот тон, — осторожно сказал Кэйлеб. — Чем ты занимался на этот раз?

— О, я ничего не замышлял… пока, ваше величество. Хотя у меня есть… назовем это прототипом усилителя морального духа для мануфактур Эдуирда.

— Нарман, в данный момент мои мануфактуры просто немного заняты другими вещами, — заметил Делтак. — Например, воздушные шары,