Балин. Сын Фундина. Государь Мории (СИ) - Огнелис Елизавета

Гномы могут не спать сутки, двое, даже три дня непрерывной работы не слишком утомят гнома. Внизу, в пещерах, ритмы жизни, регулируемые солнцем, сбиваются. У подгорного народа они сбиваются до такой степени, что гномы иногда с удивлением отмечают на поверхности смену дня и ночи и узнают, каждый раз будто заново, что есть отдельное время для работы и для сна. У наугримов не бывает воскресений и праздников безделья. Для них работа и есть отдых, прерываемый на время еды и сна. Но, обладая фантастической выносливостью, для любого гнома не спать девять дней — тяжелое испытание физических сил и рассудка. Именно столько времени и прошло со времени последнего пробуждения Балина, сына Фундина.

Не успев даже додумать, с недоеденным куском он заснул таким тяжелым, свинцово-мертвенным сном, каким может спать лишь тот, кто дошел до последнего предела своих сил.

Глава 11

2.2.

Вход в коридор терялся в рядах колонн. Оин знал, что на каждой из них выбита одна руна, а само число колонн равно тринадцати. Если прочитать эти руны последовательно, то они скажут тебе, что знаменитая кузница Дарина совсем рядом.

Крики орков, убегавших по коридору, становились все слабее. Вот уже вторую неделю Оин гнал их вниз, в темную глубину. Поначалу было трудно. Орки разбегались во все стороны, прятались в узких штреках или замирали на дне шахт. Таких Оин не трогал — он просто закрывал за ними двери. У орков, погребенных таким образом заживо, почти не оставалось шансов выбраться. Сам гном, хоть и не родился в Мории, знал наизусть все карты Темной бездны. Про себя он решил, что когда разберется с основной массой врагов, то вернется за оставшимися. Поначалу мерзкие твари пытались взять его числом или незамысловатыми хитростями — устраивая засады. Но уже к концу третьего дня этой погони, когда убегавших было сотни, а преследователь — всего один, орки отказались от всякого сопротивления. Те, кто оставались — глупые или смелые, здоровые или раненные, отчаявшиеся или обезумевшие — погибали. Гном не знал усталости и скоро уничтожил почти всех. Около трех десятков орков — вот и все, что осталось от тысяч, что размножились в Мории за последние годы.

Стоявший перед дверью орк шумно потянул носом. Остальные с тревогой поглядели сначала на него, потом на заваленные гнилыми бревнами и ржавыми вагонетками ворота. Час назад они забежали сюда, спасаясь от смерти, но потом оказалось, что тоннель не имеет выхода и боковых ответвлений. А через триста шагов широкий проход уходил в воду. Туда твари нырять не пытались. Теперь они, почти не ругаясь, ждали — что будет дальше. Потемневшие дубовые створки, отделявшие их от неистового преследователя, чуть заметно дрогнули. Орки сгрудились вокруг вожака, негромко загалдели. Дверь начала открываться. Воздух взорвался яростными криками, некоторые бросили ножи, но было уже поздно.

Оин, приоткрывший ломом заваленную изнутри дверь, скользнул прямо в гущу врагов. Вожак орков с ревом ударил мечом, но через мгновенье почувствовал режущую боль и застыл, не в силах оторваться от зрелища собственных рук, укороченных по локоть. Остальные, визжа, пытались свалить гнома, навалившись все разом, но уже через мгновенье отхлынули, жалобно скуля и воя, оставив на полу с десяток своих товарищей. Некоторые бросились прочь. С остальными Оин расправился быстро и безжалостно. Добив покалеченного вожака, гном направился за беглецами.

Четыре орка добежали до воды и остановились. Они так и не решились попытаться уйти вплавь, чувствуя под темной, маслянистой гладью непонятную и грозную опасность. Оин, грузно шагая, показался из-за поворота. Тогда орки, испуганно галдя, швырнули оружие в воду и задрали вверх лапы, в традиционном для всех народов жесте: «Сдаюсь».

Гном в недоумении остановился. До сих пор ему не приходилось встречать просивших пощады орков. Он долго глядел на них, потом вздохнул и спросил:

— Вы меня понимаете?

— Я твоя понимаю, — немедленно отозвался низкорослый орк, облизнув губы длинным узким языком.

— Ладно, — проворчал Оин. — Может быть Балин прав. Времена меняются…

— Вот что, — продолжал Неистовый дальше. — Даже если один из вас испортит воздух — убью всех сразу…

Орки понятливо закивали головами, а через секунду с визгом бросились прочь от воды. Оин, вмиг поднявший топор, через долю мгновения понял, что они убегали вовсе не от него. Вода вскипела, и один из орков, менее удачливый, чем его товарищи, оказался в пасти громадного существа. Если бы Оин хоть раз в жизни видел крокодилов, то он бы понял, что перед ним именно крокодил. Правда, тварь, которая сегодня заплыла поохотиться полузатопленный тоннель, превосходила размерами любого из своих теплолюбивых собратьев, а кроме того, имела длинные лапы, позволяющие быстро передвигаться не только в воде, но и на суше.

Может быть, кто-нибудь на месте гнома и растерялся. Но только не Неистовый Оин. Топор со стоном рассек воздух, и на шишковатую голову чудовища, что уже погружалось в воду, обрушился тяжкий удар. Лезвие, распоров толстенную шкуру и пройдя сквозь кость, вошло в плоть почти наполовину. Оин ловко вырвал оружие и ударил еще раз. Громадный хвост чудища поднял фонтан воды. Пасть, усеянная здоровенными зубами, открылась, отпуская уже мертвую добычу. Агония продлилась почти минуту, и все это время Оин стоял неподалеку, внимательно наблюдая за тварью, готовый ударить еще раз. Наконец все стихло.

Оин оглянулся. Оставшиеся в живых орки тихо стонали, сбившись в кучу и прикрыв головы лапами.

— Ладно, пошли, — проворчал Оин, будто ничего и не произошло.

Орки, оглядываясь на гнома расширенными от ужаса глазами, на подгибающихся ногах поспешили к выходу. Оин, хмыкнув в бороду, пошел за своими пленниками. Он почему-то не сомневался, что орки так испуганы, что не попытаются даже бежать. Его больше занимал поверженный монстр. Гном слышал, что в подземельях Казад Дума скрываются опасные твари, несколько раз видел их издали, но обычно предпочитал не связываться. Все они были разными, непохожими друг на друга. Но почему именно в Мории, почему на самом ее дне? Что они здесь едят, недоумевал гном. И вообще, откуда они взялись?

— Это дети бесцветья, — вдруг отозвался идущий впереди щуплый орк. Оин вдруг понял, что задал последний вопрос вслух.

— Ну, что ты еще знаешь? — догнал гном разговорчивого пленника.

— Она жила здесь раньше. Она пришла сюда раньше вас и раньше нас. Она ушла в горы и сделала эти пещеры, — говорил щуплый, облизываясь после каждой фразы.

— Кто — она? — спросил Оин. На лице орка застыл ужас, но он продолжал дальше.

— Она — это она. У нее нет цвета, нет запаха, нет вкуса. Она как щупальца из тумана, обволакивает туманом, и там все исчезает. Жила здесь давно, даже тогда, когда пришли гномы, все еще жила, — орк говорил на всеобщем языке почти правильно, без акцента.

— Давай, выкладывай, что знаешь, — грубо потребовал Оин.

— Она ушла глубоко и хотела кушать. Ее победил наш Властелин, не тот, что правит сейчас… Огненные Бичи загнали ее сюда. Потом пришли гномы и стали ее теснить. Тогда она захотела кушать гномов. Но гномы были хитры. Своей магией они разрушили ее, разорвали на куски, и каждый такой кусок стал Ужасом. Их было так много, что они все-таки скушали гномов.

Орк с тревогой посмотрел на Оина, стараясь по лицу угадать, как тот отнесется к новости.

— Продолжай, — спокойно сказал гном.

— Гномов не стало, и пришли мы, орокуэны. Но нас они тоже кушали. Мы никогда не спускались так глубоко. А когда спускались, чтобы посмотреть…

— Пограбить и разрушить, — добавил за него гном.

— Да, — немедленно отозвался орк и продолжал. — …то погибали. Мы перестали разрушать и грабить все подряд, когда поняли, что в не разрушенных и не разграбленных залах Ужас не появляется. Они будто боятся таких мест.

— Вы изгадили здесь все! — взревел Оин.

— Изгадили…да, мастер гном, но не разрушили, — еще раз облизнулся орк. — Но сейчас их стало меньше. Они теперь кушают друг друга.