Полечка (СИ) - Шубникова Лариса

Поля фыркнула, но тут же замолчала, обругав себя дурочкой.

— Смешно? Мне самому смешно. — Он крепче прижал ее к себе, стараясь не думать сейчас о плотском, том самом, что нарастало и требовало выхода. — Если бы не вся эта ситуация, я бы скакал горным козлом от счастья, что такое чудо, как ты, выбрала меня, зануду.

Тут Поля подняла к нему личико и уже совсем осмелев, возразила и довольно горячо.

— Никакой ты не зануда, Клим. Я точно знаю! Просто на тебе большая ответственность за всех, и от того у тебя лицо пугающее и серьезное. — Старшенький прилагал неимоверные усилия, чтобы не задушить девушку поцелуем, объятием.

— Ты меня боишься что ли? Поль, серьезно?

— Боюсь…боялась. Особенно тогда, когда увидела тебя впервые. Все время спрятаться хотела. Я же не знала, почему ты так смотришь. А потом ты отчитал меня, как школьницу… ну и…

— Поль, я же извинился! — поцеловал, принял ее ответ и снова сдержался.

Спросите, зачем сдержался, почему? Все просто — Клим знал наверняка, если сейчас он сделает Полину своей, то Женька не простит никогда и тем самым с надеждой на понимание брата можно будет попрощаться. А потому, просто радовался близости любимой девушки, наслаждался ее прикосновениями и мягкими, нежными поцелуями, упругим телом, которое было изумительно податливым в его руках.

— Полина, скажи мне, как я смог тебе понравиться после всего, что учудил? Напугал, отругал, бросил. Нет, я дико счастлив, что нравлюсь, но… — Поля сцепила пальчики за его спиной, снова уместила головку на его груди и улыбнулась.

— Не знаю, Кwим. Ты ведь тоже не знаешь, почему смотрел на меня из окна?

— Вот это я как раз знаю, Паулина Мельцаж. Ты очень привлекательна. Я не о красоте сейчас, она очевидна. Я о том, какая ты: улыбка, жесты, поворот головы. Я смотрю на тебя и сам себе кажусь ошеломленным ленивцем.

— Почему ленивцем? — Поля смеялась, и Климу нравилось чувствовать ее головку на своей груди и смех, такой счастливый, искренний и только для него одного.

— Потому, что глаза все больше и больше. — Он запустил пальцы в ее волосы и наслаждался теперь их теплым шелком, чувствуя, что сдерживаться становиться все тяжелее, невозможнее. — Полина, позволь мне…

Он не сказал ничего другого, не объяснил ей просьбы своей, но голос его — глубокий, с дрожью — заставил подчиниться. Так бывает, когда чувства и желания велики, взаимны и все это кипит, требует возмущенно выхода и все существо в ожидании, предвкушении любви.

— Да. — Только и смогла, что прошептать.

Он просто взял ее за плечи и повернул к себе спиной. Его пальцы скользнули по ее волосам, приподняли пушистую ароматную копну, обнажили шею, и Полина почувствовала его губы на своей коже. Нежность исчезла, ее место заняла страсть, опалила восторженной дрожью.

Поля знала, как это бывает, вернее, думала, что знала…. Никогда еще не чувствовала она подобного головокружения и удовольствия от простого поцелуя в шею. Рука Клима крепко обнимала ее талию, другая ласкала затылок и Поля ощутила его желание, и ответила тем же.

— Полина, — шептал, обжигая горячим дыханием, — Я не могу ничего обещать тебе, не знаю, что будет с нами…. Прогони меня.

— Не хочу. Не уходи, останься.

Просила, но чувствовала, что не останется. Понимала, пожалуй, что Клим не сможет так поступить. Он же прижал ее к себе, как самое дорогое, уткнулся носом в ее волосы.

— Я не вор, Поль. И ты достойна большего, чем тайная короткая встреча. Я уйду сейчас, но прошу тебя — пусть я все еще буду нравиться тебе после этого. Если решишь, что я тварь, просто скажи, и я начну добиваться тебя снова. И продолжу до тех пор, пока не услышу от тебя — люблю. Дай мне время, я найду решение, и мы сможем быть вместе, не таясь, не прячась. — Ей осталось только вздохнуть, отпуская дикое желание, усмиряя страсть, оставляя только надежду на то, что все еще будет.

— Я понимаю, Кwим. Иди. Только сейчас уходи, иначе… — он отпустил ее, стараясь не проявлять свое бесконечное отчаяние.

— Поцелуй. И скажи еще раз — Кwим. Мое имя в твоем исполнении звучит демонически. Я до сих пор не понимаю, как тебе это удается. — Полина обняла его, поцеловала так, как хотела — глубоко и долго.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Иди, Клим. — После поцелуя он уже не был так уверен в том, что нужно уйти.

— А где «Кwим»?

— Я не могу специально. Уходи уже. Это невыносимо! — она и злилась, и смеялась и была сейчас счастлива, как никогда.

— А завтра сможешь? — Клим понимал, что ведет себя глупо, но абсолютно ничего не мог поделать с собой. — Только не убегай с утра, ладно? Я все равно догоню.

— Не убегу. Спокойной ночи.

— Какой? Спокойной? Смешно, Паулина. — Он направился к двери, но на пороге обернулся. — Точно не уедешь?

И взгляд такой мальчишеский, отчаянный. Полечка даже зажмурилась, стараясь не попасть под его адское обаяние и не броситься к нему, не удерживать.

— Обещаю. — Клим вздохнул и ушел, прикрыв за собой дверь.

Глава 8

Андрею Петровичу не спалось, все вертелся в постели, вздыхал, раздумывал. Никак не мог уложить, упорядочить мысли свои по поводу Полечки и Клима. Нет, он не планировал закатывать истерик или вызывать на откровенный разговор старшенького — в конце концов, дело-то сугубо личное. Пугали только последствия вот таких «личных дел».

Клим и Женя его гордость, его радость и завещание. Спросите, что за завещание? Да будущему. Дети то, что мы оставляем Миру, эдакое наше «слово и дело», живущее после нашего ухода. И кому же захочется, чтобы слова эти и дела шли по жизни порознь, противоречили друг другу, а то и вовсе, враждовали? Разумеется, никому. Вот и думал сейчас отец семейства о причинах и следствиях, о том, как пресечь предположительное бодание своих сынищ из-за девушки. Ничего не надумал, а только лишь разбудил Анну Ильиничну.

— Андрюш, вот чего тебе неймется, а? Ночь-полночь. Сопишь, будто у тебя конфетку отобрали, — ну не любила жена, не терпела ночных его терзаний, чувствовала, происходит что-то.

— Анюль, проснулась? Тогда скажи мне, Поля с Женькой хорошая пара? — потянулся и включил небольшую лампу на прикроватной тумбе.

— Прозоров, пугаешь. — Анна Ильинична присела на постели, удобнее устроилась на подушках и внимательно посмотрела на мужа.

Она знала наверняка, что вопрос он задал не случайно, а потому отнеслась со всей серьезностью к желанию мужа побеседовать ночью. Она слишком хорошо знала его, чтобы игнорировать такие вот разговоры.

— Брось. Какой испуг? Просто хочу знать, как тебе Полина?

— Ты младшенького женить собрался? С чего вдруг такой вопрос?

— Ань, просто ответь и все.

— Боже мой, какие страсти. Ладно, не бубни. Полечка нравится мне, Андрюш. Знаешь, вот чувствуется в ней простая такая и очень естественная мудрость. И ведь молода совсем, юна, я бы сказала. Тут все дело в ее бабушке, я так мыслю. Будто она для нее по жизни расставила такие…ну…маркеры, что ли, указатели. Девочка пока многого не понимает, но очень хорошо помнит бабушкины советы. Так и живет. И знаешь, со временем она поймет все, чему ее учили и сама прекрасно воспитает детей и внуков. Это словно ген, но передается по желанию. Поля искренняя девочка, но мне показалось, что о себе не договаривает. Скрытная и это неплохо, кстати. Деликатная очень. А вообще, она просто мне нравится и мы ей тоже, Андрюш.

— С чего ты это взяла, Аня? Она тебе сказала?

— Да, говорила, но это все слова. Я чувствую, что она в нас родных видит. Девочка одна совсем. Сирота при живых родителях. Тяжело ей. Она очень симпатичная и с Женей они смотрятся прекрасно. Жаль, что у них это все ненадолго.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Андрей Петрович изумленно уставился на жену.

— Почему ты так думаешь?

— Андрюш, Поля с Женькой очень похожи. Характером, понимаешь? А поступают по-разному. Любовь здесь не родится. Хотя, Женька и влюблен сильно, но…. И знаешь еще что, — Анна Ильинична уселась ближе к мужу, прижалась к его плечу и доверительно так сообщила. — Поля больше Климу подошла бы. Что? Ты чего, Андрюш?!