Девушка по вызову - Элизабет Биварли

Гевин кивнул, соглашаясь, но улыбка у него вышла кривая.

— Хоть кое в чем я могу с тобой согласиться, тем не менее ты не слышала другую поговорку: «С волками жить — по-волчьи выть»? Я не испытываю желания возвращаться туда, в то общество, где я родился. Поэтому, если, чтобы остаться здесь, мне придется выть по-волчьи, я завою. А о тех, про кого ты говоришь, что у них золотое сердце… Уверяю тебя, таких немного. Большинство из тех людей готовы подставить тебе подножку или ударить в спину, если им это будет выгодно. Многие из них невежественны, грубы и ленивы и вполне довольны своим полускотским существованием. Более того, они готовы винить в том, что их жизнь не сложилась, кого или что угодно: обстоятельства, правительство, окружение, но только не самих себя! У них нет устремлений. У них нет мечты, они не ставят перед собой целей, но, даже если она у них появляется, у них нет желания работать и учиться. На таких людей не стоит даже обращать внимания. Кстати, на них никто внимания и не обращает.

Вайолет была задета за живое последним утверждением.

— Я считаю, ты не имеешь права так говорить! Как ты вообще можешь судить кого-то? Да, ты сумел добиться многого в жизни, но…

— Именно! — перебил ее Гевин. — Что мешает остальным поступить так же, если они хотят, чтобы их стали замечать остальные?

— Почему ты не учитываешь того факта, что люди разные и кого-то вполне устраивает скромная жизнь? А может быть, есть даже такие, кто вполне счастлив, глядя на прояснившееся небо после дождя? Ведь если люди умеют так радоваться, это не обязательно значит, что они не работают. Взять хотя бы того же бармена на вечере у Симплтонов… Он ведь не пил, как все остальные, не развлекался, а работал. Если бы не было бармена, кто бы наливал напитки? Сами гости? Сомневаюсь. Мое личное мнение: не надо думать за остальных, ведь у каждого человека своя голова на плечах, а не одна на всех.

— Так-то оно так, только сколько людей умеют пользоваться своей головой? Большинство думают одним известным местом, на котором удобнее всего сидеть! — возразил Гевин.

— Не знаю, — развела руками Вайолет, не желая продолжать спор. — Я просто знаю, что все люди разные и то, что доставляет счастье одному, не обязательно нужно для счастья другому. Не все стремятся на вершину — и не только потому, что способности у всех разные. Разве плохо, если между близкими есть взаимопонимание? Или ты считаешь, что лучше, чтобы люди кричали друг на друга? Что же это за семья такая, где только и делают, что друг на друга кричат или еще хуже — даже не обращают внимания? Как будто тебя вообще не существует! Как ты думаешь, сколько можно насчитать счастливых семей? А людей, про которых можно сказать, что у них есть дом и семья?

Вайолет замолчала, сообразив, что выдала слишком много личного. Впрочем, решила она, если уж говорить, то до конца!

— Я, как и ты, Гевин, имею представление, о чем я говорю. — Вайолет не скрывала своей горечи, вспомнив о своем детстве и юности.

Гевин не знал, что на это ответить. Может, просто никак не мог представить себе Вайолет на улицах, на которых рос сам? Или, может, оттого, что внезапно самым важным для него стало то, что сейчас она с ним?

— Не могу поверить, — наконец сказал он.

— Не можешь поверить во что? — переспросила Вайолет.

— Что ты, как и я, фактически выросла на улице.

— Это почему? Ты мне не веришь?

— Просто я сравниваю тебя с теми, кто окружал меня в юности… Ты не имеешь с ними ничего общего. Ты вообще ни на кого не похожа. Я вообще еще не встречал таких людей, как ты.

— И тем не менее я думаю, что наше окружение мало чем отличалось.

— Ты другая, — настаивал Гевин.

— В чем это проявляется? — недоверчиво спросила Вайолет. — Разве ты что-то знаешь о моей жизни? Что ты вообще обо мне знаешь?

Гевин молчал, понимая справедливость ее возражения. В самом деле, что он знал о Вайолет Тэнди?

— Ты могла бы мне рассказать о себе, — неожиданно для себя предложил он.

— А будет ли это иметь смысл? — Вайолет пожала плечами. — Если я правильно тебя поняла, ты все-таки презираешь людей, принадлежащих к тому обществу, в котором ты родился и жил в молодости. Но если ты презираешь тех людей, то ты презираешь и меня, раз я не смогла взлететь так же высоко, как и ты.

Гевин нахмурился:

— По-моему, я ничего подобного не говорил.

— Зато я тебя поняла именно так, — отрывисто произнесла Вайолет. — Думаю, тебе даже лучше уйти, пока твои новые друзья из высшего, — она сделала ударение, — общества не узнали, где ты провел ночь. И с кем.

— Мои новые друзья об этом не узнают хотя бы потому, что не бывают в таких районах, — не подумав, ляпнул Гевин.

Последней фразой он вывел Вайолет из себя. Она тут же зашла в спальню, похватала одежду Гевина, вышла и кинула всю охапку ему. Гевин машинально поймал свои вещи.

— Тебе лучше уйти, — все тем же отрывистым голосом предложила Вайолет.

— Почему? Потому что я сказал правду?

— Высказать свою точку зрения и не согласиться с чужой — это еще не вся правда.

— Ты хочешь сказать, что я должен извиниться? — не поверил Гевин. — За что? За то, что сказал правду?

— У тебя может быть своя правда, а у меня своя. Если я правильно поняла, то ты не возражал со мной переспать, но уважать мою точку зрения не хочешь.

Гевин подумал, что на сегодня им лучше прекратить этот спор, а то он перестал понимать, что к чему. Лучше ему, в самом деле, подчиниться и уйти, дать им обоим возможность немного остыть.

Вайолет молча стояла, пока он надевал туфли, накидывал пиджак — галстук он решил не завязывать, запихнув его в карман. После чего она так же молча открыла ему дверь.

Гевину не хотелось так прощаться, но он искренне не понимал, за что Вайолет хочет, чтобы он извинился.

— Всего хорошего, — процедила на прощание Вайолет и захлопнула за ним дверь.

* * *

«И чего она так на меня взъелась?» — подумал Гевин, спускаясь по лестнице.

С чего вообще все началось? Ведь начали они говорить вполне доброжелательно, а закончили черт знает как! И почему ему вдруг тяжело спускаться по лестнице? Почему хочется вернуться обратно? Нет, не в квартиру, не для того, чтобы поскорее покинуть этот неуютный подъезд, а к Вайолет, снова ощутить тепло ее тела…

Гевин остановился на ступеньке, раздумывая, возвращаться ему или нет. После недолгих колебаний он все-таки продолжил спускаться по грязным ступенькам. Может быть, в нем взыграла гордость, но зачем возвращаться, когда его фактически выкинули на улицу?

Он не удержался от усмешки, невольно сравнив квартирку Вайолет со своим пентхаусом, обставленным и отделанным с размахом его возможностей и со вкусом и знаниями профессионального дизайнера. Впрочем, эта усмешка быстро сбежала с его лица. Каким бы шикарным ни было его жилье, его никто не ждет там, когда он вернется.