Деспот (СИ) - Арская Арина

Усаживается на стул с тарелкой овсянки, и мне хочется стукнуть его по высокому лбу ложкой.

— Ты всегда по утрам не в духе? — вскидывает бровь и отправляет ложку с кашей в рот.

— Только после анала, — сердито бурчу и отвожу взгляд, смолкнув под насмешливым взором.

Зачем я это сказала? Мне все равно не получится пристыдить Мирона Львовича.

— Тебе же понравилось.

С осуждением смотрю в его глаза:

— Может, не будем за столом обсуждать…

— Это ты начала, — сыпет пару ложек сахара в чашку с сахаром. — И я не вижу ничего постыдного, чтобы за завтраком обсудить твой первый анал.

— Мирон Львович!

— Что? — размешивает чай ложкой, глядя мне в глаза. — Можно сказать, ты во второй раз лишилась девственности.

— В третий, — цежу сквозь зубы.

— В третий? — откладывает ложечку в сторону.

— Минет-то в вашем кабинете у меня тоже был впервые, — обиженно щурюсь на него.

А чего стеснятся? Вот вчера и надо было постыдиться, а сейчас нет никакого желания краснеть и тупить глазки.

— Ммм, — задумчиво тянет Мирон Львович и кивает, — соглашусь.

После второй ложки овсянки отхлебывает и кружки чая и спрашивает:

— И какой из этих трех раз понравился больше?

— А вам?

Ревность глушит благоразумие и скромность, и я воспринимаю наш гнусный разговор за завуалированную ссору.

— Мне все твои дырочки по душе, — с улыбкой заглатывает ложку с овсянкой.

Вот как бы ответить ему, чтобы его красиво и изысканно заткнуть.

— А вот мне никакой из трех раз не понравился!

— Лгунья.

— Да, — коротко соглашаюсь и смотрю на водопроводный кран, с которого падает капля воды.

— Так, какой, Софушка?

— Все, — убираю влажный локон за ухо. — Такой ответ вас устроит, Мирон Львович?

— Вполне.

— Тогда мы можем закрыть тему?

Мирон Львович тянется к блинчикам и с аппетитом отрывает от одного зубами внушительный кусок. Причмокивает, и с него сползает полотенце на пол. Сидит, широко расставив ноги и вывалив достоинство, и ухом не ведет.

— У вас хоть капля стыда есть? — возмущенно интересуюсь и медленно моргаю.

— А чего мне стесняться? — хватает с крючка на стене вафельное полотенце и вытирает губы. — Боже, как я давно не ел домашние блинчики.

Да я не об этом, но черт с ним.

— У вас же есть кухарка.

— Повар, — поправляет Мирон Львович.

— И? — недоуменно уточняю я.

— У него не блинчики получатся, а какая-нибудь пафосная ерунда, — пожимает плечами.

— Богатые тоже плачут? — язвительно хмыкаю я.

— Представь себе, Софушка, — смеется и жадными глотками допивает чай. — Мы тоже люди.

— А так и не скажешь.

— Выключай стерву, — отодвигается от стола и встает. — Тебе не к лицу.

Идет в спальню, и я за ним. на проходе приваливаюсь к косяку и молча наблюдаю, как Мирон Львович встряхивает рубашку и недовольно смотрит на пятно губной помады. Оглядывается и хмурится.

— А это не мое, — хмыкаю и скрещиваю руки на груди.

— Я знаю, что не твое. Софушка, ты ревнуешь?

— Какие глупости, — веду плечиком и криво улыбаюсь. — Мне и дела нет, с какой шлюхой вы веселились.

Накидывает рубашку на плечи и медленно застегивает пуговицы, изучающе взирая на меня.

— Так чья это помада? — не выдерживаю я игру в гляделки.

— Анжелы, — невозмутимо отвечает и надевает брюки, клацая пряжкой ремня.

— Вы опять сошлись?

— Если так, то что? — затягивает ремень и заправляет рубашку за пояс.

— Ничего, однако повышается риск того, что мне прострелят голову, — надменно фыркаю и прячусь в ванной.

Руки трясутся, а душу рвут когти злобы и ненависти. Так нельзя. Опираюсь ладонями о края раковины и смотрю в отражение. Какая я жалкая. Входная дверь хлопает, и я всхлипываю, приготовившись к потоку слез, но увы. Глаза сухие, а сердце покрывается трещинами разочарования.

Глава 23. Неугомонная бывшая

Стервами женщин делают жестокие и бессердечные мужчины. Сначала утопят в ласках и подарках, а потом, вильнув хвостом, уходят к бывшим. Конечно, Анжела богаче, опытнее и посисястее.

Часа два пытаюсь выдавить из себя хотя бы одну слезинку, но тщетно. Во мне кипит злоба и ярость, но не обида. Одеваюсь, собираю волосы в тугой пучок и застегиваю все пуговицы блузки. Мое опоздание, глухой ворот, юбка до середины колен и дулька на макушке — бунт против Мирона Львовича. Я даже трусы надела не кружевные.

На углу бизнес-центра меня за руку хватает и тащит в сторону Анжела, которая поджидала меня в тени. А она тут что забыла? Тонкий сарафан голубого цвета, открытые босоножки на высоких каблуках и черные очки на глазах делают из нее какую-то героиню из романтического фильма.

— Привет, — сдержанно улыбается она.

Кидаю подозрительный взгляд на ее соломенную сумку и жду, когда выхватит из нее пистолет и с криками застрелит меня.

— Поговорим?

— О чем? — передергиваю плечами.

— О ком, — печально вздыхает она и хлопает ладошкой по лавочке. — О Мироне.

— Львовиче, — добавляю я и отступаю от нее.

— Я хочу измениться ради Мирона, — шепчет Анжела и снимает очки с заплаканных красных глаз. — Мирона Львовича. Видимо, мне придется его называть по имени и отчеству.

Теперь Анжела похожа на умалишенную. В глазах сияет отчаяние и безумие.

— Ты ему нравишься, потому что ты бедная и скромная, — хватает за руки. — Если я стану такой, то докажу ему свою любовь. Даже устроюсь на работу. Я хочу измениться. Научи быть бедной.

— Для начала родись в обычной провинциальной семье педагога и автомеханика.

Солнце слепит, а в воздухе витает запах скошенной травы и раскаленного лучами асфальта.

— Повезло тебе, — едва слышно тянет Анжела. — У меня отец нефтяной магнат.

— Ты сюда похвастаться пришла? И вы разве не сошлись с Мироном Львовичем? — аккуратно вытягиваю руки из ее ладоней.

— Нет, — отворачивается и надевает очки. — Он мне не поверил, что беременна.

— А ты беременна?

— Но я вполне могла быть беременной и выносит его сына.

— Значит, нет? — тихо предполагаю я.

— Но могла, — обиженно поджимает губы.

Молчим. Совершенно не рада тому, что Анжела и Мирон Львович не сошлись. Я, что, зря истязала себя попытками порыдать? И у меня нет причины для бунта и придется снять трусики.

— Оставь его, — Анжела скрещивает руки на груди. — Он не твоего уровня.

— Ты не совсем понимаешь, в каких мы отношениях.

— Сколько? — встрепенувшись, смотрит на меня.

— Прости?

— Я заплачу тебе за то, чтобы ты исчезла из его жизни. А хочешь машину куплю? — опять хватает за руки. — Только оставь Мирона мне. Он мой. Назови сумму.

Я ошарашена предложением Анжелы. Она идеально подходит Мирону Львовичу, который тоже привык покупать людей. Наверное, когда ты богатый, то все проблемы решаешь через деньги.

— А хочешь квартиру? — Анжела сжимает ладони.

— О, Господи…

Ситуация сложилась фантастическая и нелепая. Бывшая невеста предлагает любовнице без обязательств материальные блага. Совсем отчаялась.

— Анжела, — неловко улыбаюсь, — ты ведь всех потаскух от Мирона Львовича не отвадишь. После меня найдет другую. Понимаешь? Подожди в сторонке, я ему скоро наскучу.

— Когда ты ему наскучишь?

— Не знаю. Сроков он мне не поставил.

— Хорошо. Я тебе заплачу, чтобы ты побыстрее ему наскучила. Нет! — она охает. — Я заплачу тебе, чтобы ты нас вновь свела!

— Ты в своем уме? Как я тебе это сделаю? — отшатываюсь от Анжелы.

— Хотя… — она задумчиво кусает губы. — Есть план поинтереснее!

Настроение чокнутой девицы переменчиво как весенний ветер. Вот ее потряхивало от подкатывающих рыданий, а теперь скалится голодной тигрицей.

— Давай так. Снимем на камеру, как ты с кем-нибудь забавляешься в постели, и отправим видео Мирону! Я подберу тебе мальчика…

Молча встаю и цокаю каблучками прочь. Один план гениальнее другого.

— Хорошо! Не видео, хотя бы фотографии! — капризно канючит Анжела и семенит за мной. — Мирон точно разозлится, а тут появляюсь я! Вся такая красивая! Он когда злится, трахается как зверь! И я от него залечу! Эй! Помоги мне! Ну, сколько ты хочешь?!