Дворец для сероглазого принца - Татьяна Тронина

Вспыхнул свет, в коридоре показалась насмерть перепуганная Поля, в смешной пижаме с утятами, с растрепанными рыжими волосами, которые торчали в разные стороны.

– Эй, вы чего? – с ужасом спросила она. – Что случилось?

Нелли ничего не чувствовала – и ей было все равно, что дочь видит эту сцену. Даже если бы сейчас небо рухнуло на землю, Нелли бы тоже было все равно. Она кричала, билась головой о дверь, скользила в руках Алексея, точно уж, и кровь лилась из довольно глубокой царапины на ее виске. Атласная нежно-голубая рубашка с лионскими кружевами, которую Нелли когда-то специально покупала для того, чтобы поразить мужа, была вся забрызгана кровью...

– Нелли, я тебя умоляю...

– Мама! Мамочка, что с тобой?

Но Нелли ничего не слышала.

Она кричала и билась, не в силах поверить в то, в чем признался сейчас Алексей.

В дверь позвонили – это была Ульяна Акулова.

– Караваевы, что там у вас? – позвала она через дверь. – Какого черта вы, среди ночи...

Алексей невероятным усилием затолкнул Нелли в гостиную и быстро впустил Ульяну.

– С Нелли плохо... – задыхаясь, торопливо произнес он. – Уля, я не знаю, что с ней делать... Уля, помоги!

Поля ревела в другом конце коридора. Она была в полной уверенности, что ее мать сошла с ума.

– Полина, иди к себе! – грозно прикрикнула на нее соседка. – Караваев, да что случилось-то? Откуда кровь на полу? Ты бил ее, да?

– Не говори чепухи... она сама стукнулась. Понимаешь, Уля, я сказал ей, что у меня другая женщина...

– Ну ты даешь, Караваев! – ошеломленно произнесла Ульяна. – Надо же было хоть как-то подготовить ее...

– Она была спокойна! Она совершенно нормально со мной говорила, а потом... вдруг... – оправдывался он. – Ты же знаешь, я и пальцем ее не мог тронуть!

– Да знаю... – вздохнула соседка.

Они вдвоем пытались успокоить Нелли, но все оказалось бесполезным. Пришлось вызвать «Скорую» – Нелли сделали укол успокоительного, обработали рану на виске.

– Ну вы, мужики, блин, даете... – с ненавистью произнесла пожилая толстая докторша, которой тоже пришлось объяснить причину происходящего.

К утру Нелли немного затихла. С ней осталась сидеть Ульяна, а Алексей отправился в комнату дочери.

Поля сидела в кресле, все в той же пижаме со смешными утятами, и молча рассматривала свои руки, точно видела их в первый раз.

– Я дурак... – с сожалением произнес Алексей, садясь рядом с ней на пол. – Я безнадежный дурак. Надо было тебя куда-нибудь отправить.

– Куда? – без всякого выражения спросила Поля.

– К Герману, например...

– Зачем?

– Затем... – Он невесело усмехнулся и обнял дочь.

– Как мама? – тихо спросила она.

– Ей лучше. Кажется, она заснула.

– Папа, ты хочешь уйти от нас? – снова спросила она. Из выкриков Нелли, из уговоров Ульяны Акуловой и гневных тирад толстой докторши Поля все поняла.

– Поля, ты уже взрослая, ты должна понять... – не находя нужных слов, тоскливо начал Алексей.

– Я понимаю, – сосредоточенно кивнула она. – Я плохая. Я все время мешала тебе. И мама тебе тоже мешала.

– Нет! Ну что за ерунда! – рассердился он. – Дело совсем в другом... Даже если у нас с твоей мамой проблемы, это не значит, что я меньше люблю тебя. Пойми, Полечка, – я твой отец, и до самой смерти останусь им, и никогда не перестану поддерживать тебя...

– Я все это знаю, – равнодушно ответила дочь, продолжая разглядывать свои руки. – В кино всегда так говорят.

– В каком кино? – опешил он.

– Да в любом. Которое по телевизору показывают... Там, если отец из семьи уходит, то всегда говорит своим детям, что на их отношениях это не должно отразиться. В кино свои правила. Например, если начинаешь смотреть триллер, то всегда знаешь, кто из героев погибнет, а кто останется жить, и еще...

– Полина!

Она с испугом зажала уши.

Еще секунду назад она казалась Алексею взрослой и вполне разумной – не ребенком, а уже девушкой... Но он опять ошибся.

Он вышел в коридор.

– Спит... – прошептала Ульяна, появляясь из другой комнаты. – Слушай, Караваев, я пойду, пожалуй.

– Да, конечно... – Он потрепал ее по коротко стриженной, мальчишеской шевелюре.

– Ах, отстань... – прошипела она. – Ты скотина, Караваев.

– Я знаю, – вздохнул он.

– Докторша была права – нельзя вам, мужикам, верить.

– И вам, женщинам.

Ульяна толкнула его острым локтем.

– Нет, конечно, я понимаю – в жизни всякое бывает... – быстро-быстро зашептала она. – Кто из нас без греха... Но зачем же доводить до крайности? Гулял бы себе и не рассказывал ничего Нельке...

– Уля, я не гулял, как ты выражаешься, – поморщился Алексей. – Я... словом, таму меня все очень серьезно.

– Ну конечно... – фыркнула Ульяна. – У моего первого тоже все было очень серьезно! Между прочим, сейчас в седьмой раз жениться собирается, я узнала от людей недавно.

– Уля, ты же знаешь, я не такой!

– Да знаю... – Отчаянно зевая, Ульяна Акулова махнула рукой и ушла к себе.

...Нелли лежала тихо, без движения.

У нее кончились все силы.

«Умереть бы... – с каким-то мучительным наслаждением подумала она. – Он бы тогда понял – как подло, гадко, низко он поступил со мной...»

– Значит, так, – решительно произнесла Катя. – Ты, мама, иди в сторону метро. Ты, теть Даш, иди вдоль дороги налево, а ты, теть Нин, – направо... Ну, это на тот случай, если она вздумала уехать на такси.

– А ты что будешь делать? – жалобно спросила Алевтина Викторовна.

Они все стояли перед домом. В конце февраля резко потеплело, с крыш капало, черная грязь чавкала под ногами. От теток и матери, закутанных в шубы, валил пар. Они все очень волновались – с тех самых пор, как баба Лиза исчезла из дома, прошло уже два часа.

Ее исчезновение Алевтина Викторовна обнаружила сразу – как она призналась, за пять минут до этого она собственными глазами видела, как баба Лиза терла пол в коридоре. «Я у нее хотела швабру отнять, а она меня обругала, сказала, что не такая уж она старая и вполне может полы мыть», – сообщила она сестрам, которые мгновенно примчались после ее телефонного звонка. Да-да, вместо того чтобы бежать следом за старушкой-матерью, Алевтина Викторовна принялась обзванивать всех и, рыдая, рассказывать о произошедшем. Вместе с бабой Лизой пропало и ее новое пальто, как раз висевшее в коридоре на вешалке.

Через полчаса после приезда теток в дом ворвалась Катя и моментально принялась командовать всеми. «Мама меня нецензурными словами назвала... – в свое оправдание заявила Алевтина Викторовна, когда дочь ее упрекнула за то, что она не бросилась сразу в погоню. – Я от таких выражений, между прочим, сразу в прострацию впадаю...»