«Хочется взять все замечательное, что в силах воспринять, и хранить его...»: Письма Э.М. Райса В.Ф. Маркову (1955-1978) - Райс Эммануил Матусович

Крученых — Зудесник и еще мне неизвестные Федор Богородский[169], Н. Хабиас[170], Туфанов[171], Смиренский[172], Туляпов[173], Вячеслав Ковалевский[174]. Если, по Вашему мнению, и среди них есть интересные — или если Вы знаете интересных поэтов, Завалишиным не замеченных, — то все это тоже интересует меня, хотя и во вторую очередь.

Больше же всего меня интересуют Чурилин, Ганин и Крученых, которых тут нет ничего. Петникова есть только «Поросль солнца» — первый и наименее интересный из его сборников.

Заранее Вас благодарю. Охотно готов при первой возможности возместить Вам расходы по фотокопиям и пересылке. Или же — не менее охотно — готов исполнить отсюда любые Ваши поручения и доставить Вам любые издания, которые только возможно будет достать.

Жаль, что наша встреча в Париже была такой короткой. Надеюсь, в ближайшем будущем, на более обильное дополнение. Ваш визит оставил и у жены самое лучшее воспоминание. Сердечный привет Лидии Ивановне.

Искренне Вам преданный

Э. Райс

P.S. Пожалуйста, извините — после написания письма верхний край оторвался. А переписывать, к сожалению, нет времени.

23

Париж 12-XI-64

Дорогой Владимир Федорович. Выходит, что оказываюсь я по отношению к Вам свинтусом. И Ганина и Чурилина получил и сердечно Вас за обоих благодарю.

Но я сейчас в таком адском водовороте, не говоря о тысяче «нормальных» дел, что, как видите, я еще не успел не только вернуть Вам Ваши драгоценные материалы (а обещал Вам их вернуть «в кратчайший срок»!), но даже поблагодарить Вас за их присылку.

И все это не «цветы красноречия», обычные в случаях опоздания писем, но, к сожалению, подлейшая действительность, о которой мог бы, но не стану распространяться, чтобы Вам не надоедать.

Хотел я было сфотокопировать присланные Вами материалы, но это оказалось не по карману, не только мне, но даже Софье Прегель.

Так что приходится перекатывать с руки, для чего я использую все свободные минуты, которых, увы, так мало. Но я сейчас весь устремлен к тому, чтобы закончить все как можно скорее.

Но все материалы, о которых я Вас просил, одинаково важны и срочны. Среди указанных Завалишиным поэтов и я не всех толком знаю. Важнее всего: 1. Стихи Чурилина, написанные после «Весны после смерти». 2. «Книга Марии» Петникова и его сборник стихов, вышедший в Киеве в 1935 г., как и другие его поздние стихи. 3. Ганина — «Былинное поле», «Сарай» и другие книжонки, выпущенные всякими кустарными способами. 4. Кузмина «Форель проламывает лед».

А с Олимповыми да с Вагиновыми придется подождать до более гостеприимных времен. Наше-то становится все сволочнее — хоть волком вой (но все-таки не «с волками»).

Сердечный привет Лидии Ивановне.

Искренне Вам преданный

Э. Райс

24

Париж 27-XI-64

Дорогой Владимир Федорович.

Уже дня два тому назад выслал Вам Ганина и Чурилина заказным, но не по авиону, потому что на это не хватило наших французских средств. Я было этим очень сокрушался — какой я, выходит, оказался свиньей по отношению к Вам. Поэтому в Вашем письме от 23-XI меня так обрадовала фраза о том, что Вы с этим делом не спешите. Недели через 2–3 получите, надеюсь, в полной сохранности. Изъян только один: для предполагавшейся фотокопии пришлось пронумеровать листки карандашом. А потом я не всегда сумел эти номера стереть резинкой.

Сердечно благодарен Вам также за «Книгу Марии» и за Хабиас.

А Ваше письмо от 23-XI буквально привело меня в трепет: о таких сокровищах я не смел и мечтать — да ведь это почти все произведения Петникова! Но мне нужны только стихи. Из указанного Вами: московские «Избранные стихи» 1936 г.

Стихи Чурилина из «Лит<ературно>-худож<ественного> альманаха» меня интересуют, только если они не фигурируют в «Весне после смерти». Ежов и Шамурин в Париже есть[175]. Конечно, «Заветная книга» Петникова, изданная в Симферополе в 1961 г., интересует меня тоже в высшей степени, чуть было ее не пропустил! Буду, конечно, очень благодарен и за «Форель разбивает лед» Кузмина, даже если придется перекатывать и Вам возвращать. Только, на этот раз, зная о недоступности фотокопии, я верну Вам ее в нетронутом виде, без номеров и проч<ей> пачкотни. А «Вторник Мери» и «Вожатый и эхо» меня интересуют, только если это стихи. Прозу Кузмина, дооктябрьскую, я знаю и считаю ходульной и малокровной.

Крученых мне нужен больше всего тот сборник, в котором фигурирует его «Весна с угощением». Сейчас я заглавия не помню, но в первом из моих писем к Вам этой осенью, где я впервые просил Вас о фотокопиях — я указал его заглавие. Оно есть и в брошюрке Чижевского «Der russische Futurismus»[176]. Помимо этого сборника, попрошу Вас сообщить те из остальных, которые, по Вашему мнению, представляют больший поэтический интерес.

В библиотеке Школы восточных языков имеются следующие книги Нарбута: «Александра Павловна», СПБ 22, 32 с. «Аллилуиа» 2-е издание, Одесса 1922. 32 с., «Плоть» Одесса 1920. 32 с. На «Monostiches» Лошака нет почти никакой надежды, но я буду искать. Что же касается одностиший румынского поэта Пиллата (Ion Pillat), по-моему, гораздо более талантливого, то я потребовал их для себя из Румынии. Если и когда получу (это может оказаться и очень долгим, как и весьма скорым), охотно вышлю Вам фотокопию. Кроме того, посмотрю, м. б., удастся их найти в Париже (тоже только для фотокопии, конечно).

Если для поисков Лошака я не ограничен временем, шансов их найти становится намного больше.

Если бы Вам удалось найти «Льву барс» Чурилина или другие его стихи, после «Весны после смерти», а также сборники Ганина, которые я Вам указал, или иные — вообще все интересное касательно поэтов той эпохи, то я уже точу на них зубья и рыкаю голодно по-волчьи.

Для любых Ваших фотокопий, микрофильмов и проч. я, конечно, всецело в вашем распоряжении, и весьма охотно.

Сердечный привет Лидии Ивановне. Еще раз Вас благодарю и от всего сердца.

Искренне Вам преданный

Э. Райс

25

Париж 25-III-65

Дорогой Владимир Федорович.

Сердечно прошу Вас извинить меня за долгое молчание. Но дело в том, что я меняю квартиру, а сейчас в Париже это операция никак не более легкая, чем для змеи перемена кожи. Вначале окружающие считали, что она вообще не выполнима и что нам с женой придется смываться из Парижа совсем.

Но… Бог ли помог или не знаю как, вот Вам наш новый адрес: Е. RAIS 3 rue des Ecoles Paris 5е — в нескольких шагах от «Имки», в которой мы с Вами встречались.

Конечно, в связи с этим пришлось было полностью менять программу работ и расписание времени. Все пострадало: и диссертация, и служба, и мое собственное «творчество» (странно: если оно потеряло в объеме, то неожиданно что-то выиграло во внезапно пришедших мне на ум идеях — если Вам интересно — как-нибудь в другой раз подробнее), и мои блуждания в поисках поэзии — русской и не русской.

Не было счастья, несчастье помогло: мой квартирный кризис совпал с падением Хрущева и с крепким зажимом свободы «там»: ничего нового, особенно интересного за это время и не вышло. Или я ошибаюсь? Тогда, пожалуйста, просветите мое невежество.

Сейчас главная моя забота — это чтобы все Вами мне доверенное — и Крученых, и, неожиданно оказавшийся еще более интересным, чем мне показалось, Г. Петников — переехало по назначению в полной сохранности.