Любовь и хоббиты - Иван Иванов

Думая, как гном, я реже и реже рисовал мысленный портрет Алины. Если и вспоминал, то принимался сравнивать с Ётунштрудель. Трудно поверить, но Алина уступала ей во всем, кроме роста. Вот изменился, так изменился!

10. Привет от Уни-Говорящие-Слюни

Резкий стук в дверь прервал приятное течение моих новых, далеких от обычных хоббитских мыслей. Билль ворвалась в нору с криком: «Ой, Боббер, что сегодня было, что было!!!». Топот маленьких ножек докатился до гостиной, и вот, пожалуйста… вместо родного брата, быстро запихивающего в рот последний кусочек торта, сестра узрела чудище, про которое спешила ему рассказать. Билльбунда вся обмерла. Ее лицо менялось, как растворы в пробирках Урмана, оно было: полностью бледным, целиком красным, белым с розовыми пятнами, вытянутым сверху вниз, скомканным в одну точку, растянутым слева направо. Сестра соображала со скоростью звука. Трудно сказать, о чем беспокойная малышка успела подумать. Спустя полминуты это было неважно.

Трам! Бам! Тарарам! Она стала хвататься за все, что попадалось ей на пути, и бросаться в меня. Бдых-бдых!! Самые крупные вещи, например, сундучок, украденный у соседа, удалось поймать. Падение других, особо громоздких, таких как часы с кукушкой (они всегда стояли в этой норе), я смягчил цвергским телом. Бабац!!! И, конечно, приходилось уворачиваться, особенно от чашек и тарелок. Какая храбрая! Я хвалил ее за каждый новый бросок, давал советы, где взять ту или иную вещь. Биллька свое дело знает – настоящая амазонка. Подобрала утюг, метнула, и большущий кусок штукатурки вывалился из стены. Расколола пустую копилку об угол камина. Разбила гантелями оконные стекла. Устроила показательное выступление по метанию тарелок в движущуюся мишень и разнесла к едрене фене два чайных сервиза.

Мы носились из комнаты в комнату, и это было… ХОРОШО, совсем как в детстве… «А главное, – с восторгом думал я, – сколько теперь всего придется починить, исправить, наладить – вот здорово!».

И вдруг мою преследовательницу осенила мысль. Сестра застыла, когда я чуть было не вырвался во двор.

– Подожди! – крикнула она.

– Ну чего? – с неохотой откликнулся я, предвкушая, как мы разнесем весь двор.

Она подошла ко мне, очень внимательно посмотрела и серьезно так сказала, почти потребовала:

– Побегали – и хватит. Пошли, сядем, поговорим!

– Давно бы так, – заулыбался я, и мы вернулись во взбудораженную гостиную. Там и без того порядка никогда не было, а теперь получился полный караул. Строительный мусор.

Странно, что на руинах стояло целехоньким мое недавно отремонтированное кресло. Я осторожно погрузился в него. Узковато, тесновато, надо бы новое смастерить. Ну я даю!!!

Сестренка смело вплотную подступила ко мне, строго посмотрела в глаза и спросила:

– Почему ты говоришь и ведешь себя в точности, как мой брат Боббер? А? У тебя его голос, движения, как у него, но другое тело! Почему?

– Ха! Я и есть твой брат, – я ткнул себя пальцем в грудь, – утром вы с бабулей не желали меня слушать.

Билль скрестила ручки за спиной и принялась осторожно вышагивать взад-вперед, чтобы не споткнуться о разбросанные вещи.

– Предположим, ты говоришь правду… Предположим. Рассказывай, что случилось, я вся во внимании.

– При условии, что это будет нашей тайной, договорились?

– Заметано.

Я вылез из кресла.

– Биллька, в Скандинавии меня укусил гномопырь! Видишь? – я покрутился на месте, на, мол, разглядывай. – Помесь упыря и черного альва. В общем, я теперь вампирюга. Вот.

Она хлопала глазками и кивала. Я продолжал:

– Вчера ходил в библиотеку…

– Ты???

– Угу. Книжку нашел про них специальную. Там написано, что если альв кусает хоббита, то сразу исцеляется, становится нормальным гномом, а что происходит с хоббитом после укуса – это большая тайна, покрытая мраком. Вот мне теперь интересно – окочурюсь или нет? А если не окочурюсь, то как буду дальше жить? Кровь сосать? На луну выть?

Она остановилась, напряглась и показала на меня пальцем:

– Вот что происходит! Ты теперь нифига не хоббит!

– Но, как видишь, все обошлось, то есть, не обошлось, конечно, но я жив, по крайней мере…

– В больницу, быстро! – тон ее указаний не допускал других вариантов. – Сейчас же!

Такая мелочь, а ведет себя, как старшая сестра!

– Зачем в больницу? – воспротивился я. – Не надо в больницу. Я в норме. Ну, подумаешь, нос увеличился, борода вылезла…

– Когда это у хоббитов борода росла?! – справедливо придралась она.

– Может, у кого и росла… – тихо ответил я и вдруг вспомнил, чем похвалиться. – Зато, Билльбочка, я теперь спокойно за раз могу выпить целых три литра «Треска и скрежета»! Вот.

– Дурак.

– И вот этими руками, – я предъявил для обозрения ладони, – что хочешь, починить могу. Всё, всё, всё! За сутки.

– Мозги почини! – Билль топнула ножкой и принялась, тяжело ступая, вышагивать вокруг кресла. – Что мы скажем бабушке? Что мы скажем всем? Что ты скажешь своей прекрасной Алине? А если тебе станет хуже? Что если ночью твоя зеленая борода задушит тебя? И почему она зеленая?

Хороший вопрос, я ухватил кончик лицевой растительности и присмотрелся. Хм-м-м, и впрямь зеленая… Странно. Что бы это могло значить?

– Просто натуральная, экологически чистая борода… – попытался оправдаться я, но сестра продолжала сгущать тучи:

– А ты не задумывался, Бобби, о том, что скоро, возможно, захочешь кусаться? Не страшно? Мне вот страшно!

– Да не…

– А что «не»? Что «не»? Может быть, ты сейчас притворяешься, а сам сейчас кинешься и выпьешь мою кровь!

– Бред…

– Бред?

– Пить кровь – твоя прерогатива, – я зубасто улыбнулся, но шутка, конечно, провалилась.

– Брат, слушай сюда. Сейчас ты пойдешь в больницу. Сам, или я вызову санитаров.

Как в такой крохотной хоббичухе умещается вселенная упрямства и решительности? А вдруг я в самом деле захочу ее укусить? Бедная сестренка… Бедная бабушка… Невкусный Урман… Костлявый Федор…

Снова взглянул на кончик бороды. Зеленая. Где я раньше мог видеть бороду этого цвета? У всех цвергов черные, будто обсыпанные углем бороды. Почему моя зеленая?

Ой.

В прозрении я хлопнул себя по лбу.

– Уни-Говорящие-Слюни! Конечно!

– Что? – сестренка аж подскочила он неожиданности.

– Не «что», а «кто»! – я рассмеялся. – Теперь-то я точно знаю, КТО был тем самым гномопырем! Ха-хах-ха-ха!

– И кто?

– Говорю тебе Уни-Говорящие-Слюни, тамада из пещеры, он вел мою помолв… – я опомнился и заткнулся. Не стоило про помолвку.

Сестра побледнела, обхитрить ее трудно, как и бабулю.

– Что ты сказал, братец? – Билль наклонила голову с видом орлицы, собирающейся поохотиться. – Помолвку?

– Ничего, ничего не сказал, – мне захотелось стать немым, невидимым и размером с ноготь.

– Что-за-по-молв-ка?! – прошептала Билль и сорвалась на крик. – Ты ЖЕНИШЬСЯ, а я, единственная, РОДНАЯ сестра, ничего не знаю?!! Когда это мы вдруг стали чужими?

– Кто женится? – конечно, я теперь выглядел полным идиотом, и она имела полное право пытать меня каленым железом. – Разве я сказал, что женюсь?

– Понятно… понятно… – в тоне ее смешались обида, настороженность и недоверие. – Может быть, ты еще и бредишь?

– Возможно… – согласился я на всякий случай.

– Раз так, я тем более позову санитаров! Сиди, ничего не делай, никуда не ходи. Я скоро.

Когда я нашелся, что ответить, сестры в норе не уже было. Я постоял и начал машинально, по-гномьи, наводить порядок.

11. Добрый хозяин с медным тазом

Понадобилось чуть больше часа, чтобы привести нору в более-менее приличный вид. Никто за мной не приехал. От нечего делать я вышел на двор. Зря Биллька так переживала, я себя прекрасно чувствовал и чужой крови пока ни капельки не хотелось. Вот «Треск и скрежет» – другое дело, всегда пожалуйста.

И знаете что? Санитары за мной могут и вовсе не приехать. Почему? Да потому. Начнем с того, что Биллька явится в больницу и скажет, что хоббита Боббера укусил гномопырь.

– Ах, хоббита?! – противно улыбнутся гоблины в приемном отделении. – Хорошо, хорошо. Вызов принят, ожидайте. Ну чего стоишь? Свободна, малявка!

И ничего не сделают, потому как их больничная инструкция, утвержденная ОЧЕНЬ ВАЖНЫМ ГОРБОНОСОМ, гласит: «Вызовы хоббитов приравниваются к ложным вызовам и выезжать по ним надо в самых крайних случаях», – то есть, надо понимать, никогда. Все просто: если хоббит, значит, жди много суеты на пустом месте. Шум-гам-переполох, и выясняется, что один мохноногий у другого хитропузого котлету стянул. А на ушах вся База, включая шефа. Так оно частенько случается, но теперь всё реже – на хоббитов организованно плюнули. «Так что, – решил я, – в больницу успеется всегда». Прижмет – сам пойду, а без меня в качестве живого доказательства Билльку примут за дурочку; просто маленькая еще, в чудеса верит. Вот начну кусаться, когти о звездолеты точить, выть на все, что светится, тогда да, тогда они поверят, главное, чтоб не пристрелили.