Сегодня ты, а завтра… - Фридрих Незнанский

Итак, Отто Кимович самолично явился в мой кабинет. А это означало что-то важное.

– Привет, Саша, – протянул он свою ладонь.

– Здравствуйте, Отто Кимович. – Я указал ему на стул. Цой сел и сразу достал бледно-красную пачку «Примы». Кроме нее, он не признавал никаких сигарет, курил только их и, что самое главное, никогда и ничем не болел. Вот и верь после этого врачам!

Цой чиркнул спичкой, прикурил, и вокруг распространилось большое и густое облако вонючего дыма. Он глубоко затянулся и выпустил такое его количество, что свободно хватило бы распугать всех комаров в окрестностях озера Байкал.

– Жарко, – сказал Отто Кимович, пуская дым из ноздрей.

Я кивнул, вопросительно глядя на него.

– Прочитал? – Цой кивнул на принесенный им акт.

– Да, Отто Кимович, это очень интересно. Но, полагаю, вы пришли не только для того, чтобы проконтролировать, прочитаю ли я его.

Цой одобрительно закивал:

– Всю ночь работал. Вячеслав Иванович лично позвонил и попросил. Дело-то важное.

– Важнее не бывает, – отозвался я.

– И оружие особенное. Редко такое встречается.

– Хоть редко, но все-таки встречается, я правильно вас понимаю? – улыбнулся я.

– Хе-хе, – Отто Кимович сделал такую затяжку, что сигарета разом уменьшилась на треть, – я всегда говорил, что ты, Саша, умеешь делать логические выводы.

– Ну все-таки я следователь и это моя работа, – скромно заметил я.

– Э-э, – махнул рукой Отто Кимович, – если бы это все следователи умели, то у нас нераскрытых преступлений не осталось бы.

Я ничего не ответил. Я ждал, пока Цой сам расскажет, зачем он пришел ко мне в кабинет.

Он сунул окурок в пепельницу, придавил большим пальцем и достал еще одну сигарету.

– Интересное ружьишко вы отыскали, – повторил он, прикуривая, – даже очень интересное.

– Чем же оно вас так заинтересовало, Отто Кимович?

Цой хитро прищурился и покачал головой:

– Сделано на высшем уровне – вот чем. Этот мастер должен быть высшей квалификации. Такие раз в сто лет рождаются. Как Калашников, Кольт или, скажем, Манлихер. Чудный мастер. Я, когда эту винтовку разобрал, сразу понял, что не простой человек сделал. Это же как произведение искусства – каждая деталька выверена, с любовью обработана, и винтовка как часы работает. Я сделал несколько выстрелов – просто приятно в руках ее держать. И стрелять приятно.

Цой мечтательно закатил глаза к потолку.

– Ну я думаю, что те же чувства испытывал и убийца генерала Филимонова, – заметил я.

Цой кивнул:

– Может быть и так. Но я о другом говорю. Это только настоящий мастер может добиться – чтобы приятно в руках оружие держать было.

– Вы, Отто Кимович, так этого мастера расхваливаете, как будто с ним лично знакомы. Откройте секрет: может быть, он на какой-нибудь детальке свой автограф оставил или именное клеймо? – пошутил я.

Отто Кимович посерьезнел, нагнулся ко мне и произнес:

– Не могу сказать, что знаю, но кое-какие догадки у меня есть.

Наконец– то он начал говорить!

– Какие именно догадки?

Цой пососал свою сигарету, кашлянул и сказал:

– Ты помнишь, Саша, убийство бизнесмена Шварцмана полтора года назад?

– Конечно, помню. Шварцман был владельцем небольшого казино. Это дело Паша Остапов расследовал. В деталях я его не знаю, но в общем… Там, кажется, даже исполнителя нашли. Правда, только через несколько месяцев.

– Вот-вот. Исполнителя нашли. И что самое главное – оружие. Причем не на месте преступления, как это обычно бывает в заказных убийствах, а совершенно в другом месте, сейчас не припомню где.

– Да, помню. Кажется, где-то в лесу, причем только весной, когда оно уже успело немного заржаветь. Убийца бросил его, когда напоролся на гаишника.

– Да, – одобрительно закивал Цой, – отличная у тебя память. И гаишника тоже убил. Так вот, экспертизу этого ружья тоже проводил я. Конечно, стрелять из него было нельзя, пришлось его хорошенько почистить и только потом испытывать на стенде.

– И что?

– А то, что многое в этой винтовке, – Цой кивнул на принесенный им акт, – напоминает ту, с убийства Шварцмана.

– Что именно? – насторожился я.

Цой пожал плечами:

– Не знаю.

– Вот те раз! – воскликнул я. – А как же это зафиксировать?

– В том-то и дело, Саша. Зафиксировать это сходство никак нельзя. Поэтому я и не внес в акт свои соображения. Я пришел сюда сам. Понимаешь, вроде совершенно разное оружие, разный калибр, разные механизмы. Но что-то есть в них общее, не знаю что, но есть. Я готов поклясться, что делал эти винтовки один и тот же мастер. Понимаешь?

– Нет, Отто Кимович. Что же в них общего?

– Ну ты можешь поверить, что эксперт сразу отличит, например, скрипку Страдивари от, например, Гварнери?

– Да.

– Вот так и я могу идентифицировать оружие, сделанное одним мастером. Уж поверь моему опыту.

– Значит, вы уверены в том, что оба ружья сделаны одним мастером?

– Именно. Иначе я бы к тебе не пришел.

Я задумался.

– Так, значит…

Отто Кимович затушил сигарету и поднялся:

– А вот выяснять, что это значит, – уже не моя забота. Делать выводы должен следователь. Счастливо, тебе!

И он ушел. Я же, не теряя времени, созвонился с Пашей Остаповым. Выяснилось, что убийца Шварцмана Олег Киселев, по кличке Сеня, все еще находится в Бутырках – около года ждет суда. Кстати, он так и не назвал заказчика убийства. И по поводу оружия ничего определенного не сказал. Так что светило ему на полную катушку.

Все равно это была большая удача. Я не мешкая созвонился с начальником СИЗО и отправился в Бутырскую тюрьму.

Я ждал в кабинете для допросов следственного корпуса всего около четверти часа. Лязгнула тяжелая дверь, и контролер ввел Сеню – худощавого мужчину с впалыми щеками и недельной щетиной на лице.

– Здравствуй, Сеня, – сказал я, пододвигая к нему пачку сигарет – лучший подарок для сидельца Бутырок.

– Привет, начальник. – Сеня взял сигарету и, аккуратно размяв ее пальцами, закурил. – Я вроде с вами не знаком?

– За чем же дело стало? Давай познакомимся.

Сеня хмыкнул:

– Вообще-то чем меньше мусоров знакомых, тем спокойнее жизнь.

– Ну это кому как. Я думаю, Шварцман, которого ты застрелил, не отказался бы от пары-тройки знакомых с Петровки. Как считаешь?

Сеня фыркнул и ничего не ответил.

– Ну хорошо, будем знакомиться, – продолжал я, – следователь Турецкий. Александр Борисович.

– Вроде у меня другой следователь был, – хмуро заметил Сеня.

Я кивнул:

– Да. Но он уже твое дело давно закончил.

– Это я знаю! – с горечью воскликнул Сеня. – Уже скоро год будет, как я здесь парюсь. Когда же суд наконец?

– Ну ты же знаешь – в стране кризис. Канцпринадлежностей даже не хватает, не то что судей. Все суда ждут.

– Уже заметил. В камере друг у друга на головах спим. Блохи, тараканы, крысы. Вон уже завшивел весь. Буду в Европейский суд жаловаться!

– Сомневаюсь, что ты кого-то этим испугаешь. Хотя, Сеня, это не ко мне. А вообще скажу я тебе: чтобы сюда не попадать, нужно отказаться от вредной привычки постреливать в людей. Как считаешь? Тогда бы и Европейский суд не понадобился.

Сеня с независимым видом закинул ногу на ногу и уставился в зарешеченное окно.

– Ну ладно, шутки в сторону. Я пришел тебе парочку вопросов задать.

– Я на все вопросы уже ответил. Давно, – процедил сквозь зубы Сеня, не глядя в мою сторону.

– Не на все. О некоторых вещах ты умолчал.

Сеня усмехнулся и ничего не ответил.

– А если бы ты, к примеру, в свое время раскололся, кое-каких событий бы не произошло.

– О чем это вы? – с деланным равнодушием поинтересовался Сеня. А тем не менее я видел, что от любопытства он уже начал ерзать на стуле. Жизнь в тюрьме скучная, тусклая, и любая мелочь становится событием. А тут неожиданный вызов на допрос!

– Короче говоря, так. Недавно произошло убийство. Оружие, из которого оно было совершено, идентично тому, которым воспользовался ты в свое время. Его делал тот же мастер. Понял? А вот как раз о том, где взял свою винтовку, ты и промолчал.

Сеня иронично усмехнулся:

– Неправда, начальник. Я сказал.

– Что ты сказал?

– Как было, так и сказал. Я ее нашел, эту винтовку.

– Ну, Сеня, ты хоть мне лапшу на уши не вешай. Я каждый день по улицам хожу, и что-то до сих пор валяющегося на земле оружия не видел. А ты со своей туфтой можешь сильно ошибиться.

– Дело уже в суде, начальник, – самодовольно парировал Сеня, – и там мои показания черным по белому вписаны. Так что сколько мне светит по статье, столько и будет. И пугать меня не надо.

Я покачал головой:

– Ошибаешься. Во-первых, сколько ты в Бутырках еще пробудешь, никому не известно. А люди, между прочим, тут до-о-лго сидят. Ты сам это прекрасно знаешь. Сидят и о лагере мечтают. Там свежий воздух, кормежка получше. Опять-таки занять себя есть чем. А?