Похороненный дневник - Пулли Д. М.

Когда пришло время ложиться, тетя Вельма просунула голову за занавес пожелать Уэйну спокойной ночи. Сердце Джаспера едва не выскочило из груди, когда она повернулась, чтобы пожелать доброй ночи и ему. Пришлось обратиться в камень, чтобы только не проскулить: «Я вам еще не противен? Вы не хотите, чтобы я исчез?»

Когда тетя задергивала занавеску, он сумел выдавить:

— Мне ужасно жаль, тетя Вельма.

Она окинула его долгим взглядом водянисто-голубых глаз.

— Я знаю.

Когда свет был везде потушен, и дом погрузился в тишину, согретую потрескиванием углей в печке, Уэйн приподнялся на локтях, чтобы прошептать:

— Эй, Джас!

— Чего?

— Чем тебя взбесил Сэсил? Что такого он сказал?

Джаспер не знал, как ответить. Он по-прежнему не догадывался, что значило слово «бузила», но чувствовал, что предаст свою маму, если повторит его вслух.

После долгого молчания он наконец шепнул:

— Ничего.

Глава 17

Не страдали ли вы, хотя бы однажды, от их рукоприкладства?

Утром в ту субботу отец Джаспера так и не появился.

После ланча Джаспер украдкой забрался в амбар, чтобы еще немного почитать мамин дневник под предлогом, что покормит коз. Но едва он успел вытащить книжицу из нового тайника, от порога прогремел дядин голос:

— Эй, Джаспер!

— Ох… Да, сэр? — Джаспер чуть не выронил книжку. И развернулся вполоборота, пряча ее за не по размеру широкой штаниной.

— Что скажешь, а не прокатиться ли нам с тобой и Уэйном до маслобойни? Может, и мороженое тебе перепадет, — стоя на пороге амбара, дядя не замечал, кажется, прижатую к бедру Джаспера тонкую книжицу в кожаном переплете.

— Хорошо. Здорово! — Джаспер вымучил широкую улыбку. Вообще-то, он трепетал от одной мысли о том, что дядя до сих пор с ним разговаривает.

— Ну, тогда чего ты там возишься? В путь! — дядя взмахнул рукой, подзывая его к себе.

Сунуть книжицу на отведенное ей тайное место не было никакой возможности. Дядя пристально наблюдал, как Джаспер шаркает ближе, а он ломал себе голову, подыскивая для дневника новое хранилище. Но тут дядя Лео отвлекся, нагнувшись за одной из полных молочных канистр у двери, и Джаспер едва успел сунуть книжку в карман старого комбинезона Уэйна, моля только об одном: лишь бы штанины пошире болтались на худых ногах, надежно пряча ее.

— Шевелись, парень! — буркнул через плечо дядя Лео. — Мне нужно, чтобы ты откинул борт.

— Да, сэр! — прошмыгнул мимо него Джаспер с книжкой, качавшейся в кармане на боку. Не похоже, чтобы дядя заметил.

Загрузив двенадцать канистр молока в дядин грузовик, все трое уселись сами и направились по 25 шоссе на маслобойню Бартчвилля, в четырех милях от фермы. Джаспер с Уэйном всю дорогу ехали в кузове. Ветер несся навстречу со скоростью пятидесяти миль в час, и каждый ухаб на дороге превращался для ездоков в настоящий ярмарочный аттракцион: чтобы не выпасть на ходу, обоим пришлось изо всех сил цепляться за борта. К тому времени, как они прибыли в Бартчвилль, Джаспер уже смеялся во все горло.

Маслобойня оказалась огромным сараем с пристроенными к нему охлаждаемыми баками для сборки готового продукта и несколькими навесами позади, исполнявшими роль складов. Дядя Лео подрулил к приемочной станции, и Уэйн с Джаспером спрыгнули на землю.

— Далеко не убегайте, вы двое. Встретимся здесь же, минут через двадцать. — Дядя отошел к будке обсудить привезенный товар с сидевшим там небритым мужиком вдвое ниже себя.

— Побежали! Посмотрим, не завезли ли в «Кэлбрис» новые бейсбольные карточки. — Уэйн подхватил Джаспера под локоть и потащил прочь, из-под навеса и вдоль по улице.

Тротуары были запружены фермерами и их домочадцами, приехавшими закупиться на неделю. У самых дверей универмага «Кэлбрис», за низким столом с разложенными на нем нитками бус, сидели две смуглые черноволосые женщины. С крышки стола на одном конце свисал листок с ценником: «50 центов», на другом — написанное от руки объявление: «Буду работать за еду».

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Джаспер задержался поодаль, читая. Женщина постарше улыбнулась ему и жестом пригласила полюбоваться ожерельями на столе. Рядом с выставленными на продажу украшениями лежала небольшая карточка: фотография девочки-подростка с длинными черными волосами. На клочке бумаги под нею выведено: «Вам известно, кто меня убил?»

Еще раз перечитав слова, Джаспер присмотрелся к девочке на снимке. Откуда ни возьмись, его охватило чувство, что он где-то встречал ее прежде. Эти глаза. Они были очень печальными. Это она стояла в дверном проеме на втором этаже сгоревшего дома.

— Ты с нею знаком.

— А? — вздрогнув, Джаспер поднял недоуменный взгляд на обветренное лицо старшей из женщин.

— Ты знал Айашу.

Качая головой, Джаспер отступил на шаг.

— Побрякушки как-нибудь потом, спасибо! — широко улыбаясь, объявил Уэйн и буквально втолкнул младшего кузена в дверь универмага.

— Стой! Кто они такие? — заартачился Джаспер.

— Женщины из индейской резервации, не обращай внимания. Деньги целее будут. Вечно они торгуют всякой ерундой.

— Там написано, кого-то убили.

— Лично я впервые слышу, а ты? Ну идем же скорее, па вот-вот получит по чеку и разозлится, если не увидит нас рядом.

Джаспер позволил кузену за руку втащить себя в магазин, но все же оглянулся через плечо на женщин.

Вам известно, кто меня убил?

Остаток дня прошел за покупкой в разных городских лавочках кусков мыла, ниток, иголок и новых уплотнительных прокладок к трактору. И в придачу ко всему этому — такие большущие рожки с мороженым, что Джаспер просто диву давался. Когда, уже в сумерках, они поворачивали с шоссе на Харрис-роуд, он все еще облизывал испачканные шоколадом губы.

В конце подъездной дорожки фары дяди Лео высветили стоящий на краю двора знакомый грузовик. За рулевым колесом виднелся мужской силуэт. Отец Джаспера все же приехал повидаться.

Дядя Лео выключил двигатель и выбрался из кабины позади грузовика Уэндела. Уэйн распахнул пассажирскую дверцу и оглянулся на Джаспера, будто приклеенного к своему месту рядом с рычагом передач.

— Да не переживай ты, малой. Все уладится.

Через лобовое стекло Джаспер видел, что дядя Лео разговаривает с его отцом через опущенное стекло с водительской стороны. У него засосало под ложечкой. Наружу выбираться не хотелось. И дело не столько в порке, которую ему предстояло получить; Джаспера куда сильнее донимала мысль, что на прошлой неделе отец так и не заехал увидеться с ним. И вопросы, которые детектив из Детройта задавал его дяде. И машина, которую мама спрятала глубоко в лесу, чтобы никто ее не нашел.

— Выходи, Бак Роджерс,[4] — тянул его из грузовика Уэйн. — Пора лететь на Луну.

Ноги Джаспера ударились оземь, будто свинцовые. Отец все еще сидел за рулем своего одолженного грузовика. Поодаль зловеще темнела громада амбара, и Джаспер начал подумывать, не удрать ли туда. Уэйн тянул его за руку, но ноги отказывались шевелиться.

Дядя Лео вышел из-за капота грузовика.

— Уэйн.

— Да, па?

— Пошли-ка в дом, сынок, — его глаза на несколько секунд задержались на племяннике, прежде чем дядя повернулся и ушел.

Уэйн похлопал кузена по плечу и последовал за своим отцом в хижину.

Обходя бампер, Джаспер не чувствовал под собой ног — точно резиновые. Когда он с опаской приблизился к водительской дверце, голова Уэндела покоилась на рулевом колесе. Все равно что смотреть на человека, которого видишь впервые. Седые волосы отца совсем поредели на макушке, и весь он казался меньше, чем помнилось Джасперу.

Он услышал, как говорит ему:

— Привет, папа.

Уэндел оторвал голову от руля и посмотрел на сына. Глаза усталые, красные.

— Как ты тут, Джаспер?

— Нормально, — он глядел себе под ноги, захлебываясь немыми вопросами о матери. «Детей должно быть видно, но не слышно».