Душа Огня - Анна Гаврилова

Что за ерунда?

Я толкнула дверь, но та не открылась. Затем снова впихнула ключ в замочную скважину, убедилась, что замок все-таки отперла, и постучалась опять. А выждав еще с полминутки, поняла, что начинаю впадать в панику, и задолбила в дверь со всей силы, не стесняясь.

И только теперь мне открыли, причем с заявлением:

— Я заня-я-ят!

Решительно переступив порог, я заперла дверь и только потом позволила себе оглядеться. А Кузьма, убедившись, что от него больше ничего не требуют, развернулся и бодро посеменил в сторону ванной.

И вот теперь-то я заметила, что твир выглядит не как обычно: хвост у него совершенно мокрый.

— Кузь? — позвала осторожно.

Меня проигнорили. Нормально, вообще?

Я поставила сумку с учебниками на пол, сбросила туфли и поспешила за твиром. И каково же было мое удивление, когда дверь ванной захлопнулась прямо перед моим носом, а с той стороны донеслось:

— Заня-я-ят! Не успеваю-у.

Озадаченно приподняв брови, я огляделась опять и, наконец, узрела причину — кровать. С порога ее действительно не видно было, а вот от двери ванной комнаты — очень даже. И на этой самой кровати отсутствовало постельное белье. Лишь голый матрас, не менее голая подушка и сложенное аккуратным квадратом одеяло без пододеяльника.

— У нас воду на весь день отключали, — донеслось из зеркала, — вот он и не успел.

Я от этого заявления чуть на пол не села. Что за день сегодня такой, неожиданностями наполненный?

Нет, я, конечно, понимала, что твир может — гардины-то он выстирал, и с моей одеждой в самый первый день разобрался, но… Кстати, насчет одежды!

Отойдя от двери, я отправилась к корзине для грязного белья. Увы, габариты моей ванной не позволяли держать корзину там, поэтому она стояла в самом дальнем углу, прикрытая для приличия куском какой-то местами выцветшей парчи. Именно сюда я складывала грязные вещи, не считая нижнего белья, — его стирала сразу, сама, в раковине. Ну а все прочие собиралась постирать попозже, как время появится.

Вот только корзина оказалась пуста.

— Та-ак…

Я зайцем метнулась к шкафу, открыла дверцы и на одной из полок обнаружила стопку однотипных джинсовых юбок и такую же стопку маечек. Ну а на соседней полке колготки лежали — тоже стиранные и очень аккуратно сложенные.

То есть Кузя все это перестирал?

— Блин! Когда он успел? — вырвалось у меня.

— М-да, совсем ты с этим танцем из жизни выпала, — отозвался Зяба. — Постельное белье твир, знаешь ли, тоже не первый раз полощет.

Черт, неудобно-то как! С одной стороны, жутко приятно, а с другой… ну не дело это!

Вновь подлетев к двери в ванную, я постучалась и сказала громко:

— Кузь, выходи! Сама достираю!

— Та ну! — бодро ответили мне.

— Кузь, я серьезно! Бросай это дело, я сама.

— Не, — донеслось из-за двери.

И Кракозябр тоже к дискуссии подключился:

— Даш, да не волнуйся.

Не волнуйся? Как это, не волнуйся? Он ведь такой маленький и вообще…

— Но он же котик, — сказала вконец растерявшаяся я.

— Твир, — поправил Зяба. — Для твиров все эти домашние дела — раз плюнуть.

Нет, надо все-таки добраться до библиотеки и добыть книгу по поларской нечисти. Вот только как это сделать, чтобы не привлечь лишнего внимания, а?

— Да-аш, — вновь позвал монстр. — Даш, ты какая-то нервная. Что-то случилось?

Я вздрогнула. Потом мотнула головой и, придя к выводу, что навязываться Кузьме все-таки не стоит, отправилась к большому напольному зеркалу в вычурной раме.

— Только не говори, что не знаешь, — приблизившись, выдохнула я.

Помесь гиены с крокодилом, которая отражалась в зеркальной поверхности, нахмурилась.

— Не понял?

Блин.

— Ты в деканат факультета Огня сегодня не заглядывал?

Монстр отрицательно качнул головой, заставляя меня огорченно вздохнуть.

— А что там произошло? — вновь подал голос Зяба.

— Сейчас расскажу. Только переоденусь, — буркнула я.

Разговор предстоял долгий, поэтому одним только переодеванием я не ограничилась. Сменив мантию и джинсы на удобные домашние штаны и фут болку, я подхватила стул и снова вернулась к зеркалу. После чего пересказала призраку обрывки подслушанного разговора, описала свое выступление перед Глуном и последующее общение в деканате. И прежде чем монстр успел опомниться, задала вопрос, который интересовал больше всего:

— Зяб, почему этот мужик из Совета Магов так на Глуна взъелся? Ведь Глун меня сюда по требованию Совета перекинул. Или все-таки нет?

— Хм…

Я отлично помнила наше с Зябой знакомство и те времена, когда ехидна чешуйчатая орала, что не нанималась ко мне в справочники. А еще, как тот же Зяба именем Совета Магов бравировал, объясняя, мол, да если бы не их приказ, тебя бы тут и не стояло. Именно поэтому я и не надеялась на быстрый ответ и вообще подозревала, что призрак ломаться начнет и в отказ идти. Тем не менее он сказал:

— Даш, понимаешь, я не очень хочу обсуждать эту тему, потому что мне вообще-то знать не положено. Ну и… у нас такие разговоры не поощряют. За такое, если узнают, и прилететь может.

Тэкс. Интересно. То есть мы имеем дело с политической цензурой, да?

— И все-таки? — подтолкнула я. Ибо цензура цензурой, а мне эта информация для выживания необходима.

Зяба тяжело вздохнул, поморщился, но все-таки сдался.

— Видишь ли, Совет Магов не является единой организацией. По факту он разделен на две части — Верхний и Нижний. Верхний — это, как говорят в твоем мире, правящая верхушка, буквально несколько человек. А Нижний — функционеры. Так вот, идею привлечения иномирян именно Верхний Совет лелеет, а Нижний как бы против.

— Как бы?

— Ладно, категорически, — неохотно пояснил монстр. — В общем, у руководства Академии Стихий есть два противоречивых приказа. Первый — учить иномирян как следует, второй — саботировать учебу. И руководство, как ты могла заметить, предпочитает ориентироваться на второй.

— Но почему? — возмутилась я.

Призрак бросил на меня странноватый взгляд.

— Сама подумай, — предложил он.

Я подумала и скривилась от догадки:

— Высокое начальство далеко, а функционеры поближе?

— Угу, — отозвался монстр. Потом вздохнул и продолжил: — Знаешь, вся эта ситуация с иномирянами тянется далеко не первый год. И система уже настолько отлажена, что даже мне противно. Вас приводят, вас доводят до нервного срыва, и все.

— Что — все?

— Списывают, — помедлив, признался Кракозябр.

Повисла пауза. Зяба молчал, позволяя мне осознать сказанное, а я… Нет, я, конечно, осознала, но кое-чего все равно не могла понять.