Армагеддон завтра (учебник для желающих выжить) - Дмитрий Калюжный

Декларации о благих намерениях ТНК накормить бедных при помощи генной инженерии вступают в противоречие с попытками тех же ТНК патентовать и ставить под свой контроль продукты, составляющие основу рациона жителей развивающихся стран. Для примера, в 1998 году компания Rice Tech запатентовала рис «басмати». Рис «басмати» – один из основных экспортных товаров Индии: страна поставляет его на мировые рынки в количестве до полумиллиона тонн в год. Теперь, оказывается, рис – не продукт индийской природы, а собственность иностранной компании. Позже Rice Tech запатентовала также тайский жасминовый рис, основной продукт пяти миллионов беднейших фермеров.

Конвенция ООН по биоразнообразию предоставляет странам суверенное право владения биоресурсами. В то же время Соглашение об использовании права на интеллектуальную собственность в сфере торговли и Директива ЕС о патентовании живых организмов позволяют частным компаниям похищать и патентовать эти ресурсы! Иначе, как биопиратством, такую ситуацию назвать нельзя. Это – процесс лишения развивающихся стран права на генетические ресурсы и собственные знания, и замены этого права правом монополий на эксплуатацию биологического разнообразия.

Компании, производящие генетически изменённые продукты, встают в позу радетелей прогресса. Можно подумать, они тратили деньги ради чьего-то здоровья и питания, а не ради расширения продаж и прогрессивного увеличения прибыли. Генетическое вмешательство, говорят они, всего лишь ускоряет процесс «селекции», с которым люди знакомы давным-давно. Дескать, люди всегда вмешивались в природу, только теперь мы можем делать это более качественно и быстро, выбирая необходимые характеристики и сразу «вживляя» их нужному объекту, а не идти старым путём проб и ошибок. Об этой подмене понятий уже давно сказано: селекционеры никогда не скрещивали свинью с картошкой. Они свинью картошкой кормили.

У нас, в России, была сходная история, когда сторонники прогресса и улучшения природы собирались поворачивать реки. Мы помним также распашку целины. Мы помним, как всюду насыпали горы дуста для борьбы с переносчиками всякой заразы, а потом оказалось, что дуст – страшный яд для человека. Никогда вмешательство в дела природы не улучшало её, а только порождало нестабильность.

Причём не всегда понятно, зачем. Возьмём историю с картофелем и антигеном гепатита. Учёным удалось вживить ген, препятствующий возникновению гепатита, в картофель. Мыши, сидевшие на диете из картофеля-мутанта, оказались иммунны к этой болезни. Но это мыши. А кто из людей будет есть сырой картофель? Между тем, варка разрушает антиген, и картофель никого не лечит. Так зачем тратили время и деньги на возню с генами? Наверное, чтобы выкачать из больных побольше денег. Или вот: если разобраться, зачем нужен рапс с повышенным содержанием ненасыщенных жирных кислот? Ведь можно просто добавить в пищу хорошего растительного масла. Кстати, в масло из генетически модифицированного рапса следует добавлять витамин Е в качестве антиокислителя, иначе полезные жирные кислоты распадутся на потенциально канцерогенные радикалы. К чему такие сложности, вот в чём вопрос. К большим деньгам, ясно…

Если вы заливаете поля гербицидами, и вокруг погибает всё живое, кроме вашего урожая, вам это приносит выгоду, – тут и спорить не о чем. Говорят, что ГМ-культуры в этом отношении гуманнее. Да, разумеется, если засадить все поля сельскохозяйственными культурами, устойчивыми к болезням, вредителям, гербицидам и пестицидам, заливать поля ядохимикатами не надо будет. Это плюс. Но если ген устойчивости к гербицидам имеется в каждой клетке растения, высаженного на миллионах гектаров, рано или поздно при перекрёстном опылении он перейдёт к диким родичам этих растений. А, закрепившись в будущих поколениях, этот ген даст такой суперсорняк, что никакой химией не убить. Новый виток опасности? Да.

Уже возникли пестицидо– и гербицидо-устойчивые виды сорняков и вредителей, и нужны более сильные химикаты для их подавления. Пример: гербицидоустойчивый ГМ-рапс распространил ген устойчивости на родственные виды, такие, как дикая горчица.

Генетическое загрязнение планеты непредсказуемо в бóльшей степени, нежели химическое или радиоактивное, так как оно переносится живым материалом, который может плодиться, мигрировать и мутировать. Мы помещаем живые организмы без всякой эволюционной истории в среду, которая не знает, как к ним приспособиться. Вот в чём принципиальная разница между селекционной работой и генетическими экспериментами – время! Манипуляции с генами не оставляют времени на проверку, повредит это новшество окружающей среде, или нет. Если вдруг окажется, что повредит, повернуть обратно будет крайне трудно, если вообще возможно. Между тем, возможности природы уже будут подорваны!

Сегодня 90 % нашего рациона состоят из 20 видов растений, хотя человеку известно более 220 000 видов. За последние восемьдесят лет в США (где такие процессы наиболее интенсивны) исчезло 97 % всего разнообразия овощей. Из 7 000 сортов яблок осталось 900. Теперь существует 330 разновидностей груш, а раньше было 2 600. Даже в Индии, где пятьдесят лет назад было 30 000 сортов риса, сейчас 75 % культуры представлено десятью сортами.

Итак, генная инженерия не накормит и не спасёт голодающих, и не оздоровит сельскохозяйственную отрасль; как раз наоборот. ГМ-культуры создают классические предпосылки для возникновения голода. Пищевой рацион, основу которого составляют несколько патентованных растений, создаёт серьёзнейшую угрозу людям. Организация Christian Aid, проведя исследования в Индии, Эфиопии и Бразилии, опубликовала отчёт под красноречивым названием «Продажа самоубийства: сельское хозяйство, ложные обещания и генетические изменения в развивающемся мире». Выяснилось, что применение генных технологий делает более уязвимыми малые фермерские хозяйства, из которых, собственно, и состоит основная масса производителей сельсхозпродукции в отсталых странах. Индийские фермеры, покупавшие дорогостоящие гибридные семена хлопчатника, залезли в такие долги, что уже сотни из них, разорившись, покончили жизнь самоубийством!

Уже сегодня тысячи ферм по всему миру переходят на «старый» способ производства продовольствия, возвращаясь к традиционной гармонии сельского труда, отказываясь от насилия над природой. Такие продукты чище и полезнее, но они ещё и вкуснее, а их производство наносит минимальный вред окружающей среде. И вообще, рост урожаев в последние полвека по меньшей мере наполовину обеспечили не химикаты, а селекция и правильное использование управления и контроля. Например, на основе фотоснимков полей, сделанных со спутника, можно точнее оценить состояние почв и рассчитать, какие культуры будут лучше на них расти. Вот это и есть «новая зелёная революция», а не биотехнологии без границ!

Исследования показали, что, скажем, в Индии использование ГМ-культур позволяет повысить урожаи максимум на 10 %, да ещё и нанесёт вред экомистемам, в то время как при помощи элементарных ирригационных мероприятий их можно увеличить на 50 %, и без всякого вреда природе. Просто нужны качественные семена, соответствующая техника и доступ к водным ресурсам. Малые усовершенствования, сводящие к минимуму потери урожая при сборе, транспортировке и складировании, прекращение локальных и региональных конфликтов также позволят продвинуться в решении проблемы голода.

Но зачем это той же корпорации Monsanto? Её интересует денежная прибыль и власть над ресурсами, а не человечество, не социумы, не здоровье и вообще жизнь «каких-то там» индусов.

Генная инженерия обратилась также к лесам и садам. Лесные институты и биотехнологические компании начали создавать деревья, удобные для промышленности! А ведь леса – важная часть экосистем суши. Именно они регулируют климат на планете. Большая часть разнообразия живых организмов в наземных экосистемах также сосредоточена в лесах. Они – важнейший ресурс для жизни человечества. А промышленники пытаются убедить людей, что лес – не более, чем возобновляемый ресурс для производства потребительских товаров!

Опять мы видим, что интересы рынка (производство и продажа товаров ради сиюминутной денежной прибыли) расходятся с интересами человечества (выживание теперь и в будущем). Впрочем, если даже людей превращают в элемент рынка, и не более того, что уж говорить о бессловесных деревьях…

ГМ-деревья создаются для выращивания на плантациях, а не в естественных лесах. Однако их гены могут попасть в соседние искусственные или естественные леса, фруктовые сады и другие растительные сообщества. Никому точно неизвестно, что при этом может случиться, но очень велика вероятность страшных разрушений и опустошения этих сообществ. Такой может приключиться «день триффидов», что фантазия писателя покажется доброй детской сказочкой.