Поступь Империи - Михаил Алексеевич Ланцов

— Александр Данилович, — произнес почти бесшумно вошедший слуга, — они пришли.

Его появление было настолько внезапным, что герцог даже невольно вздрогнул. Скосился на него. Выдавил из себе улыбку, и ответил:

— Хорошо. Зови.

Где-то через минуту зашла депутация черкесов. Все подтянутые. Жилистые. Строгие, серьезные лица. Аккуратно подстриженные бороды, седые в основном. Сюда явились, конечно, не аксакалы, но весьма уважаемые в их среде люди. Специально выбранные для переговоров. Хотя парочка явно была в немалых годах. Однако в чем-то горделивую выправку держали даже они.

— Проходите. Присаживайтесь. — сказал Меншиков. И направился к своему месту, постукивая деревянным протезом о красивую плитку пола. Изящную. Просто удивительную. Ему ее из Ирана по случаю привезли. Да и вообще дворец отделывали именно иранские мастера, что сказалось на убранстве, вызывая немалый диссонанс из-за сочетания с архитектурой, вполне обычной для Европы…

Черкесы пришли не просто так.

Алексей уже который год активно подтягивал их к разным выгодным проектам. Когда воевал с османами именно черкесы, наравне с казаками составляли костяк экипажей пиратских кораблей, выпущенных русским правительством. Каперских, если быть точным. Заработав на этом очень приличные деньги. Ведь правительство России выкупала их «улов». Тот, что им самим был не нужен. Так-то часть тканей и прочего они забрали домой.

Потом была война со шведами. И опять подтянули черкесов, которые вместе с союзными татарами выводили местное население из Ливонии. Со всем скарбом и движимым имуществом. Вдумчиво и тщательно. До такой степени, что уже через год в Ливонии вне городских стен найти человека было очень сложно.

И опять они хорошо заработали.

Очень хорошо.

Дальше вот так массово их никуда больше не приглашали, но с ними постоянно работали. И постоянно вербовали на всякие дела у, так сказать, «дальних берегов». За хорошие деньги их набирали в отряды охранения всяких торговых факторий и прочее. Так что жить можно было. И неплохо жить.

Кроме того, царевич в общении с черкесами непрерывно подчеркивал — его род по матери — из них. А начальник его охраны и особо приближенный к нему человек — грозный Герасим, был женат на весьма родовитой черкешенке. Более того — в среде лейб-кирасиров на пятьсот бойцов шестьдесят два были именно выходцами из черкесов.

И торговлю нормальную вели.

И вообще… работали. Спокойно, вдумчиво, рационально. Как и со многими другими малыми народами вроде калмыков, башкир и так далее. В том числе и в плане миссионерской деятельности. Там же был своего рода бардак в этом плане. Крещенные еще в период господства Византии они сохраняли во многом свои традиционные обычаи с небольшим налетом христианства. А позже к этому налету добавились и элементы ислама. Поэтому старейшины вполне благодушно отнеслись к осторожному миссионерству. Особенно на фоне возросшего уровня жизни.

Вот по совокупности причин черкесы и дозрели. И пришли договариваться о переходе в подданство.

Предварительно.

К старшему чину государеву в этих краях — к Меншикову.

А тот и рад стараться.

Ведь если все срастется, то в памяти потомков он останется как человек, который привел большую область в подданство России. Интересную и полезную. И он прекрасно знал — остальные народы Северного Кавказа очень пристально смотрели на то, что происходит. Так что, в перспективе, вся серая зона от границ России до Кавказского хребта может добровольно перейти в подданство.

Придется попотеть договариваясь.

Но почему нет?

Жажда оставить свой след в истории горела в герцоге особенно ярко. И толкала на дела, которыми бы в былые годы он пренебрег. Семье-то и наследникам от такого вряд ли стало бы сильно ладно. Теперь же мир поменялся. В первую очередь его собственный…

Австрийский разъезд на рысях продвигался вперед, прощупывая округу. По слухам, где-то тут, недалеко, должен был находиться крупный отряд молдаван. И командование опасалось внезапного его появления на флангах или, упаси боже, в тылах. Крупные силы болгар австрийцы зажали у Дуная и теперь боялись ненужных осложнений. Вот и отправили разъезды вглубь…

Небольшой холм.

Мгновение.

И из-за него показались карабинеры. Русские карабинеры. Которые с ходу стали разворачиваться в боевой порядок.

Командир австрийского разъезда даже толком сообразить не успел и разобраться в ситуации. Вон — пятьсот шагов. И перед ним какие-то всадники явно враждебно настроенные. Притом немного. Во всяком случае — не больше их самих или сопоставимо. Да, форма издали похожа на русскую. Но мало ли? Может те поставили ее или местные для устрашения пошили? Ну и вообще — командир уже привык к тому, что местные при достаточно решительной атаке бегут, не имея должной выучки с дисциплиной.

Несколько коротких команд.

И австрийские драгуны ринулись в бой. Тем более что карабинеры не стали разгоняться для сшибки, а вроде как замешкались.

Секунда.

Вторая.

Третья.

Расстояние стремительно сокращалось.

Двести шагов.

И тут карабинеры открыли огонь из своих карабинов.

Казалось бы — очень далеко. Но результат…

Командир драгун аж опешил. То слева, то справа от него падали люди. Его люди. Как это было возможно? С ТАКОЙ дистанции!

И как же часто… как же много русские стреляли.

Быстро.

Слишком быстро.

Невероятно быстро.

Всего каких-то десять секунд спустя от разъезда в почти сотню человек не осталось и двух третий. Да и те, кто находился в седле, частью оказался ранен.

Карабинеры же, расстреляв барабаны своих нарезных карабинов, выхватили палаши и, в свою очередь, ринулись в атаку. Аккурат на совершенно деморализованных австрийцев.