Волшебство любви - Тим Ясенев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Не знаю. Но думаю, за неделю-другую ничего не изменится, – заявила девушка.
– Измениться может, так что держи себя в форме, – дал наставление герой.
– Я и так все время держу себя в форме, – сказала героиня.
– Молодец, я горжусь тобой. Когда закончишь, говори, и мы продолжим. А пока я буду заниматься один.
Ася реально очень уставала, и на зарядку у нее не было времени. Конечно, ей нужно было как-то подбадривать себя, и в перерывах между делами девушка делала перекусы, причем далеко не полезные. Работа над проектом затянулась на две недели, а тренировки совсем исчезли из режима Аси. Она стала есть сладкое, причем не замечая, сколько она съедает, сидя за компьютером.
Так Соловьева прибавила несколько килограмм, и когда все кончилось, на тренировке Егор тут же заметил разницу.
– Что-то ты себя запустила, – нейтрально произнес герой.
– Зато я много сделала. Я сдала проект, причем преподаватель хорошо его оценил, – гордо заявила Ася.
– Теперь надо возвращаться в форму. Так нельзя, а то совсем запустишься. Ты не считала, сколько ты ешь? – спросил юноша.
– Много, – безразлично произнесла девушка, – зато мне было вкусно.
– Это потребительское мнение. Еда – это наше топливо. Если заливать в машину плохой бензин, она будет ломаться, – сказал Бочкин.
– Но я не машина, а человек. И у меня есть чувства, – возразила Соловьева.
– Человек не безвольное создание, он должен быть сильным хотя бы в характере. Ты же хочешь быть сильной духом?
– Уже нет, – холодно ответила девушка, – я устала.
– Устала, тогда давай отдохнем. Или ты устала вообще? – спросил Егор.
– Вообще. Я устала от тренировок, от напряжения. Я не могу жить без сладкого. Я – не я без него. И строить из себя фитоняшку я не хочу. Я такая, какая я есть. Прости, но обманывать себя плохо. Думаю, ты понимаешь это, – заявила Ася.
Эти слова как молния ударили в сердце юноши. Он прекратил упражнение на ноги и замер, не зная, что ответить. В его голове крутились мысли, но самая страшная из них, что Ася его бросит, перекрывала все, и тогда герой вдруг сказал:
– Хорошо, я разрешу тебе есть сладкое, но в меру. Я разрешу тебе не заниматься по средам. Только прошу тебя, не бросай меня.
– Я не ожидала такого от тебя, – удивилась Соловьева.
– Я сам не ожидал. Я, кажется, понял. Я все это время делал из тебя кого-то не похожего на тебя. Прости, – Егор подошел к девушке и обнял ее, – пойдем отсюда.
Герои взяли вещи и покинули спортзал. Уже на улице они продолжили беседу, которая переросла в спор:
– Я больше не могу жить в этих рамках, – заявила Ася, – все нужно в меру. Я буду продолжать ходить в зал, только, пожалуйста, не делай из меня фитоняшку. Неужели ты ценишь в людях только идеальные фигуры?
– Нет, что ты. Когда я встретил тебя, я хотел заинтересовать тебя, помочь тебе, сделать тебя лучше. Разве это плохо? – спросил парень.
– Ты хотел сделать меня такой, чтобы я нравилась тебе, – отрицала героиня.
– Ну нет, я, – Егор понимал, что Соловьева права, но признать это он не мог, – разве тебе не нравилось смотреть в зеркало и видеть прекрасную фигуру?
– Нравилось, но до определенного момента. Думаю, мне стоит раскрыть тебе тайну, – Ася дрожала. Ее руки тряслись, но она очень хотела высказать все сейчас.
– Говори. Я постараюсь понять тебя, – сказал парень.
Он взял девушку за руку и стал пристально смотреть ей в глаза.
– Когда ты уехал на море, я не стерпела и уехала к бабушке. Она пекла для меня пирожки, а еще покупала мне все, что я захочу. Я набирала вес, но я не могла остановиться. Когда ты вернулся, я не знала, что делать, и в конце концов придумала.
– Заболеть, чтобы скрыть от меня все, а потом похудеть, – догадался Егор.
Он просто ахнул, узнав, на какие жертвы шла Ася ради того, чтобы быть вместе с ним.
– Я был тираном. Прости, – Бочкин обнял девушку, он готов был плакать, – я больше не буду тебя мучить, не буду, прости.
– Мне нужно время, чтобы все обдумать, тебе, думаю, тоже. Завтра мы встретимся, и все обсудим. Я не держу на тебя зла, просто я не могу следовать твоим идеалам. Или ты меняешь их, или ты меняешь меня на кого-то другого, – заключила Ася, – до завтра, Егор.
Девушка махнула ручкой и ушла, а ошарашенный парень стоял, пытаясь выплыть из водоворота слов и мыслей, которые обрушились на него за последние полчаса.
Юноша понимал, что девушка больше не будет терпеть его требования. Она будет делать то, что хочется ей, при этом пытаясь немного уважать Егора. Бочкин больше не сможет гордиться своей фитоняшкой, ведь она перестанет заслуживать такого названия.
«Неужели я сужу о ней только по фигуре? Нет, я сужу по характеру. Он у нее стойкий, но не железный. Она не может держаться долго без того, чего ей так хочется, – рассуждал Егор, – плевать мне на ее фигуру, главное, что она сдалась. Просто сдалась и не хочет больше нагружать себя тренировками. Это печально. Она потеряла силу воли».
Ася в тот вечер думала свое:
«Он судит обо мне только по фигуре. Или он хочет, чтобы я была идеальной, или он хочет, чтобы я мучилась? Не знаю, но и то, и то плохо. Мне кажется, он недолго будет терпеть то, как я ем все подряд, он начнет постепенно увеличивать количество занятий и уменьшать порции еды. И все вернется к прежнему. Я так больше не могу. Я устала. Он прекрасен, но очень настойчив. Вот Харитон меня баловал: водил в кондитерские и никогда не делал из меня кого-то. Он всегда видел во мне меня. Пусть и не всегда ценил мои стремления. Теперь я поняла. У него свои вкусы, поэтому нам стоило делать вместе только то, что мы любим оба».
Егор и Ася долго ворочались в своих постелях, пытаясь заснуть. Следующий день в их жизни обещал быть очень важным. Мысли о возможном расставании не давали покоя. Кажется, они понимали, что не подходят друг другу. Боль расставания терзала их души, но послевкусие от конфликтов заставляли торопить события.
Глава 22 Жизнь как учитель
Весь следующий день был для Соловьевой и Бочкина сплошным стрессом. Они думали о том, какой исход встречи их ожидает. Предположения были самыми ужасными.
Время тянулось мучительно долго, и вот наконец час настал, и герои направились на место встречи. Ася пришла раньше, и увидев Егора, изобразила на своем лице жалкую улыбку, не от радости встречи с любимым, а от радости того, что наконец все закончится.
Дежавю снова охватывало
