Человек за шкафом - Олег Рой

И черт его знает, к чему это все приведет… Привыкший к четкости, ясности и стабильности, Назаров принимал все изменения слишком близко к сердцу – в прямом и переносном смысле этих слов. Рассматривая его кардиограмму, врачи качали головами, рекомендовали снизить нагрузки и категорически запрещали волноваться – но как можно не волноваться, когда в стране такая обстановка? В результате через несколько месяцев после того, как Андрюшка ушел в армию, со Степаном Егоровичем случился первый инфаркт. С ним Назаров еще с грехом пополам справился. Но следом, примерно через полгода, его накрыл новый сердечный приступ – и тот уже оказался сильнее старого боевого генерала. Ночью Степана Егоровича увезли на «Скорой», но в больницу доставить не успели – несмотря на все усилия врачей, он скончался в машине, которую они с Татьяной по привычке называли «каретой».

Пятнадцатилетний Антоша сильно переживал из-за смерти любимого деда, который был для него одним из немногих близких людей. Степан Егорович всей душой любил младшего внука, хоть иногда и посмеивался над ним, но чаще серьезно говорил, что Антоша ребенок непростой, тонко чувствующий и способный многое изменить в этом полном страданий мире. Кто теперь скажет о нем что-то подобное? От мысли, что он уже никогда не увидит деда, Антона охватывало бессильное оцепенение.

Он еще не успел опомниться от потрясения, вызванного разлукой с братом, первой потерей в его жизни, и тут – смерть деда. Все это было для него ужасно: открытый гроб, в котором лежит дедушка, похожий не на себя, а на какую-то восковую куклу, цветы, венки, награды на красных подушечках, толпы людей, пришедших попрощаться, надрывные речи, слезы… Музыка, музыка, траурная музыка, которая рвет душу в клочья… И бабушка, баба Таня, его музыкальный гений, склонилась над гробом. Она не плакала, но на ее лицо было страшно смотреть.

После поминок бабушка слегла и уже больше не встала. Сначала родные надеялись, что через несколько дней ей все же станет лучше. Ольга взяла на работе отпуск, чтобы ухаживать за матерью, приглашала к ней лучших врачей, те диагностировали предынсультное состояние и выписывали горы лекарств. Татьяна послушно принимала их, но ничего от этого не менялось, ей делалось только хуже и хуже. На девятый день после смерти Степана Егоровича у нее пропала речь, Татьяна сделалась вялой, апатичной, безразличной ко всему, перестала узнавать близких. А ровно на сороковой день заснула рано вечером и утром уже не проснулась. Верная жена, всю жизнь следовавшая за мужем, она отправилась за ним и на тот свет. Так и оказались на Новодевичьем кладбище рядом две могилы Назаровых: Степана и Татьяны.

С тех пор как Андрей ушел в армию, Илья все реже стал бывать дома, в присутственные дни задерживался на работе допоздна, в неприсутственные и даже выходные пропадал в библиотеках. Он говорил, что работает над докторской диссертацией, но Оля сомневалась в его искренности и делилась своими подозрениями с матерью и Катериной. А что, если обманывает? Что, если завел другую – помоложе, покрасивее? Мама и домработница в ответ уверяли ее, что она ошибается и нечего себе придумывать всякие ужасы. Просто Илья таким образом пытается справиться с тревогой за сына – вот и уходит с головой в работу.

Оля приходила домой не поздно, но всегда какая-то вымотанная, нервная, потерянная. Она переживала из-за старшего сына, воюющего в Афгане, и все еще не могла оправиться после смерти обоих родителей. Антон понимал ее, чувствовал волнение матери, боль ее потери. Но совершенно не знал, что ей сказать, чем утешить, как помочь. Антон привык воспринимать родителей как людей сильных, знающих ответ на любой вопрос и способных решить любую проблему. Видеть растерянность матери и отца было невыносимо – словно земля уходила из-под ног. Антон был очень зависим от своего окружения и куда острее воспринимал малейшие изменения, которые происходили в жизни родных. Он написал бы музыку, которая сразу бы вернула матери душевный покой, но музыка не писалась, и это Антона очень пугало. «Если я не буду писать музыку, кому я буду нужен, чем оправдаю то, что появился на свет, что живу – вот такой странный?» – думал Антон.

Конечно, две смерти подряд стали ударом для всей семьи. Но, пожалуй, тяжелее всех перенесла потерю Катерина, помощница по хозяйству, верой и правдой служившая Назаровым больше сорока лет. Она сама была уже немолодой женщиной, за семьдесят, здоровье ее резко пошатнулось, и Оля с Ильей, посовещавшись, постарались как можно более деликатно отправить ее на покой. Для самой Кати это, конечно, стало облегчением, все же в таком возрасте уже тяжело вести хозяйство в большой семье. Но вот об Антоне никто в тот момент не подумал – и совершенно зря. Бойкая татарка Роза, занявшая освободившееся место домработницы, не стала для него близким человеком, да и совсем не стремилась к этому. Она все время торопилась к собственной немаленькой семье и норовила как можно быстрее переделать все дела и убежать, так что Антоша теперь на целые дни оставался совершенно один. Когда папа и мама уходили на работу, он уходил к себе за шкаф и часами стоял там, прижавшись лбом к его задней стенке, и думал, думал, думал… Места за шкафом, чтобы сесть на пол, как в детстве, уже не хватало, однако это не мешало Антону проводить в своем убежище по несколько часов. Его мир разделился пополам. За шкафом оказалось безопасной зоной, это были его владения, куда не могло проникнуть никакое зло. Все остальное пространство сделалось враждебным. Внешний мир неожиданно оказался настолько жесток, что отнял у него дорогих сердцу людей. Бабушку и дедушку он забрал навсегда – но, по крайней мере, Андрея должен был через некоторое время вернуть. Антон расчертил лист ватмана на ровные клетки, написал на них, сколько дней осталось, по его мнению, до возвращения брата, и каждое утро вычеркивал очередную клетку.

Родители тоже считали недели до возвращения старшего сына.

– О, господи… – говорила Ольга, с тоской глядя на календарь. – Уж скорей бы… Я, кажется, за это время лет на двадцать постарела. И понесло же его в этот проклятый Афганистан!..

Илья отмалчивался. У него начался в жизни очень непростой период. Он стал главным в семье – но никак не мог понять, рад ли он этой роли и вообще, нужна ли ему семья. Много лет он жил на положении примака, что не могло не задевать его – даже несмотря на хорошее отношение родителей Ольги. Степан Егорович симпатизировал зятю, но не особенно прислушивался к его мнению, для Татьяны Сергеевны и Оли главным авторитетом всегда был Назаров, а не Илья. Из-за этого Илья чувствовал себя в семье не очень уютно. Недомужчиной, слово которого никогда не считалось главным. Будучи человеком скрытным, он не показывал никому, что творится у него в душе, никогда не заговаривал на эту тему с Олей, а просто несколько отстранился от семьи, предоставив жене и тестю с тещей заниматься детьми и решать вопросы, на которые сам, как чувствовал, повлиять не мог. Это, конечно, задевало его самолюбие, – но Илья уговаривал себя, что так гораздо спокойнее. Он знал, на что шел, когда женился на дочке генерала. Иначе и быть не могло.

Так что Илья четко придерживался выбранной линии поведения до тех пор, пока Андрей со свойственным его возрасту юношеским максимализмом не надумал отправиться в Афганистан. Илья, разумеется, был категорически против этого, но посчитал, что изменить все равно ничего не сможет. Надо было вмешиваться раньше, когда тесть сызмальства поощрял желание внука стать военным… Если бы Илья имел больше влияния на семью, он смог бы вовремя переключить внимание Андрея, заинтересовать наукой или искусством. Но Ольга чуть что, при любом разногласии, становилась на сторону отца. Так было и в этот раз. Временами Илья чувствовал, как внутри закипает бессильная злоба – не только на покойного тестя, но и на себя. В эти минуты он ругал себя за то, что оказался слабаком, смирился с ситуацией, уступал тестю в решении важных вопросов, позволил сыну совершить его глупое геройство… Одна радость – до приказа о демобилизации оставалось недолго. Последнее время письма от Андрея приходят реже, но они все же приходили. А значит, старший сын жив, здоров и, есть надежда, скоро будет дома.

И вот наконец-то радостная весть – в газете «Красная звезда» опубликовали приказ министра обороны СССР о демобилизации. А спустя некоторое время пришло письмо от Андрея, где тот сообщал, что надеется быть дома к ноябрьским праздникам.

– Ну, слава тебе господи… – выдохнула Ольга, пробежав глазами размашистые строки на листке в линейку.

– Сплюнь, Оля! – тут же предупредила Катерина. Это она принесла письмо – хоть уже и не работала у Рябовых, но по многолетней привычке все равно сама брала по утрам их почту из ящика. – Сплюнь три раза! И о дерево постучи!

Однако магический ритуал не помог…