Смертник из рода Валевских. Книга 1 (СИ) - Василий Михайлович Маханенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мне протянули шесть листов, по одному на каждый камень. Дознаватели дали мне столько времени, сколько потребовалось, чтобы полностью перенести описание на лист, включая схематическое изображение граней. Хотя напряжение у моих собеседников всё же проявилось — отец Нор только что не вырвал у меня из рук описание «Тёмного шипа» и «Сопротивления стали». По лицу худосочного церковника нельзя было ничего сказать, но взгляд, которым он меня одарил, едва не сделал сквозную дыру.
— Они учатся, — произнёс Зурган что-то загадочное. — Адаптируются.
— Обращённые, — с ненавистью произнёс отец Нор. — Чувствуется их влияние.
— Причём не простых обращённых, — согласился Зурган. — Но сейчас вернёмся к нашему разговору. Как я говорил, меня интересуют два момента. Первый мы уже решили, остался ещё один. В своём рассказе ты упоминал про целый рюкзак нюкса и заготовку для амулета. Призрак ничего подобного не нашёл. Ни нюкса, ни амулета. Ничего, кроме пепла, мёртвого лурга и твоего бессознательного тела.
— Нюкс горит, — зачем-то произнёс отец Нор.
— Причём не просто горит, но у нас сейчас разговор не об этом, — Зурган сделал несколько пометок на чистом листе. — Значит, мёртвый магический тёмный, заготовка для амулета и рюкзак нюкса. Что-то ещё? Понимаешь, Максимилиан, магические камни обладают одной интересной особенностью — они редки. Места их формирования прогнозируемы, они должны отвечать ряду факторов. Ни один из известных нам принципов нахождения камней не указывает на то, что в обычном магическом тёмном третьего уровня разлома может находиться «Лечебная аура». Это ломает стройную конструкцию, выстраиваемую столетиями. Ты точно ничего не забыл? Встреча с неизвестным? Подарок отца? Что-то другое? Как к тебе попал камень?
— Мне больше нечего добавить, — ответил я. — Я вам рассказал абсолютно всё. Без утайки или искажения фактов. Несмотря на статус смертника, не могу сказать, что мне не хочется жить. И тем более не хочется закончить свой век на костре отца Нора.
— В таком случае нам предстоит проверить твои слова, — Зурган сложил все бумаги обратно в папку и принялся медленно завязывать тесёмки. — Тебе придётся подождать в этой комнате. Еду и питьё тебе вскоре доставят. Отец Нор?
Церковник бросил на меня злой взгляд и удалился вслед за магистром.
Еду действительно принесли — спустя два часа после того, как меня оставили одного. Даже вздремнуть удалось. Сидя, правда, но мне не привыкать. Наконец, дверь отворилась и ко мне вошёл незнакомый юноша. Угрюмый, как мои последние дни.
— Твоя форма, — незнакомец бросил на стол толстый рюкзак. — Переодевайся.
Судя по тому, что он никуда не уходил, переодеваться мне следовало здесь и сейчас. Я открыл рюкзак и сердце предательски забилось — передо мной лежала форма магической академии. Места, в которое в прошлой жизни я даже не надеялся поступить. Под формой нашлись четыре толстых учебника, несколько пустых тетрадей, принадлежности для письма, а также тот самый комбинезон, что так мне понравился у студентов в разломе. Хотя имелись и кое-какие особенности — на груди моей формы, там, где была нашита цифра «1», символизирующая номер курса, красовалась надпись «смертник». Чтобы все понимали, с кем имеют дело.
— Следуй за мной, — произнёс незнакомец, причём сделал это столь же угрюмо, насколько угрюм был его внешний вид. Выйдя из здания, где меня держали, мы очутились во внутреннем парке академии. Сопровождающий начал перечислять здания, не заботясь о том, слушаю я его, или нет. — Учебный корпус. Здесь проходят основные задания, с расписанием первого курса ознакомишься вон на том стенде. Столовая. Расписание, когда сюда ходят смертники, найдёшь на том стенде. Общежитие для иногородних. Тебе здесь делать нечего. Увидят — накажут. Тренировочный зал с полигоном. Расписание на стенде. Конюшня. Очистные сооружения. Загон для смертников. Здесь ты будешь жить, пока тебя не выпрут из академии. С койкой определишься сам — к смертникам никто не лезет. Распишись.
Парень протянул мне бумагу и карандаш. Судя по тексту, я подтверждаю, что мне проведена полноценная экскурсия по академии, меня ознакомили со всеми важными местами, я всё понял и претензий к своему сопровождающему не имею.
— Не буду я ничего подписывать, — заявил я. — Здесь говорится об экскурсии по академии, а не путешествии от каталажки до места отдыха смертников. Мы никуда не заходили, ничего не видели. Может, у меня уроки начнутся через час, а я об этом ни сном, ни духом. Хочешь мою подпись — изволь полноценно познакомить меня с академией. Не хочешь мою подпись — можешь быть свободен.
Удар я скорее почувствовал, чем увидел. Сопровождающий вложил в него всю силу, решив одним ударом решить все вопросы. Отклонившись в сторону, пропуская кулак мимо, я даже обрадовался наличию стальных браслетов. С ними, конечно, придётся поменять привычный стиль боя, но то, как сталь смачно впечаталась в нос решившего напасть на меня придурка, настраивало на позитивный лад. Хрустнуло, во все стороны брызнула кровь, и сопровождающий рухнул на землю, скуля от боли.
— Когда поймёшь, как ты был неправ, знаешь, где меня найти, — произнёс я, обходя повреждённого противника. Добивать его я не собрался — вокруг собралось слишком много студентов и браслетов на них, в отличие от меня, не было. Я шёл в непрезентабельное одноэтажное здание, обозванное загоном для смертников, под гул перешёптываний, возмущённых возгласов и стенаний сопровождающего. Но больше всего меня бесили пристальные взгляды студентов с цифрой «3» и «4» на груди. Старшие курсы. Оплот и надежда академии. Те, кто уже без страха и упрёка спускается в разлом. Ничего доброго в этих взглядах не было. Всё, что мне оставалось — с абсолютно невозмутимым видом двигаться мимо собравшейся толпы, игнорируя всех и каждого. Меня даже пытались преследовать, но в десяти метрах от дома смертников все остановились, не смея пересекать незримую черту.
Я открыл дверь и поморщился — запах внутри помещения оставлял желать лучшего. Словно что-то сдохло, возродилось и сдохло ещё раз. Свет пробивался внутрь через заляпанные окна, едва разгоняя сумрак. Всего десять коек. Шесть из них заняты. Четыре свободны, но ни матрацев, ни тем более постельного белья на них нет. Кругом чувствовалась грязь и запустение. Как в самой обстановке, так и во взглядах шести смертников, даже не пытающихся встать со своих мест, чтобы встретить нежданного гостя. Глаза привыкли к освещению, позволив мне оценить своих «сожителей». Четверым было точно за тридцать, да и
