Динка. Динка прощается с детством (сборник) - Валентина Осеева

Гога воздел к потолку обе руки.

– У вас есть Лермонтов? – спросил он Мышку и, получив утвердительный кивок, быстро попросил: – Принеси, пожалуйста!

Мышка побежала за Лермонтовым и, боясь грубых выходок сестры, бросилась к маме.

Мама сидела на террасе и слушала мадам Крачковскую. Катя была тут же. Она принесла из гамака проснувшуюся Марьяшку, демонстративно усадила девочку за стол против мадам Крачковской, налила ей чашку молока и, раскрошив туда сладкую булочку, кормила ее, не обращая никакого внимания на сидящих за столом.

Выспавшаяся Марьяшка возила по столу своей ложкой, громко взвизгивала и смеялась, перебивая болтовню мадам Крачковской.

– Ах, боже мой! – подпрыгивая от ее визга, восклицала та. – Какая подвижная девочка! Я совершенно отвыкла от маленьких детей!

– Уйди с ней в комнату, Катя, – мягко сказала Марина.

– Не уйду, – заупрямилась Катя. – Это ребенок! Когда поест, тогда и отнесу!

Сестра показала ей глазами на Крачковскую и строго повторила:

– У нас гости. Отнеси ее в мою комнату.

Катя в сердцах подхватила девочку на руки, молча взяла чашку с молоком, но уронила Марьяшкину ложку.

– Лозку! – истошно взревела Марьяшка, выгибаясь и дрыгая ногами. – Лозку улонила!

– Ах, Катя… – расстроенно сказала Марина, наклоняясь за ложкой. – Кому ты делаешь назло? – тихо прошептала она, поднимая на сестру усталые глаза.

Марьяшка мгновенно утихла, и Катя ушла, но из комнаты выбежала красная как кумач Мышка.

– Мамочка! Пойдем скорей! Там Динка кричит и сердится на Лермонтова! – возбужденно сообщила она.

– Что такое?

Мышка, путаясь и торопясь, рассказала, в чем дело. Мама встала, мадам Крачковская, заливаясь громким смехом, поспешила за ней.

– Ах, Гога, Гога! Неужели ты не можешь объяснить своей юной даме эти строчки? – шутливо сказала она сыну.

– Да я первый раз вижу такое невежество! Честное слово, с ней невозможно говорить о поэзии! – пожаловался Гога, чувствуя себя оскорбленным и беспомощным.

– Я после объясню ей, – сказала мама.

Динка стояла красная, сердитая и молча смотрела в пол.

– Дети, идите в сад! Поиграйте в крокет, – предложила мама.

– Пойдем? – спросила Гогу Мышка.

– С удовольствием! С тобой хоть на край света! – галантно ответил Гога и, пропустив вперед свою юную даму, пошел за ней.

Полина Владиславовна пожелала посмотреть комнаты. Когда все вышли, Динка схватила томик Лермонтова и жадно уставилась глазами в раскрытую страницу.

– Полуночи… – прошептала она с удивлением и, наморщив лоб, стала припоминать другое стихотворение. Там тоже было одно непонятное слово: «Подушу». Динка старательно припоминает всю строчку:

Да в Москву приехав,Вдруг он захворал,И господь беднягеПо душу послал…

Когда Мышка прочитала эти стихи, Динка подумала, что господь послал больному бедняге такую сладкую и пышную, как подушка, булку – «подушу», а потом уже Лина объяснила, что это вовсе не булка, а просто господь послал за душой бедняги, чтобы тот умер.

«Умер так умер! И нечего тут какую-то «подушу» посылать!» – сердито думает Динка и, важно выпятив губу, сочиняет свои слова:

И господь беднягеПередать велел:Умирай, бедняга,Если заболел!

Глава 18

Костя

В комнату заглянула Марина.

– Дина, ты тут? Отведи, пожалуйста, Марьяшку домой и найди Катю. Куда она исчезла… у меня же гости, – расстроенно добавила мать. Лицо у нее было усталое, на лбу лежала глубокая складка.

– Сейчас, мама! – вскочила Динка.

Марьяшка расхаживала по террасе и, словно из детского упрямства, лезла к незнакомой нарядной женщине, облокачивалась на ее колени, тянулась к золотой брошке, трогая пальчиком запонки на манжетах.

– Подожди, подожди, крошка!.. Я так отвыкла от детей… – брезгливо отстраняя ее, оправдывалась Крачковская.

Динка взяла Марьяшку за руку и пошла с ней к калитке. Девочка вырвалась и побежала вперед. Динка шла за ней по дорожке, прислушиваясь к оживленным голосам, доносившимся с крокетной площадки.

– Неужели ты не читала? Обязательно прочти! Это же интересная книга… – говорил Гога.

Динка не слышала, что отвечала Мышка. Она была очень обижена и на сестру, и на Гогу.

За калиткой стояли Катя и Костя. Они о чем-то тихо разговаривали.

Костя познакомился с семьей Арсеньевых еще на элеваторе. Сначала он приходил только на занятия в воскресную школу Марины, потом, сблизившись с Арсеньевыми, стал выполнять небольшие поручения товарищей, а когда в подпольной типографии понадобился знающий и верный человек, Костя привел к Арсеньевым своего друга, типографского рабочего, Николая… Бывали дни, когда Костя и Николай выходили из типографии с воспаленными от усталости глазами, но работа никогда не останавливалась. Потом Николая арестовали, Косте пришлось уйти со службы… Долгое время он жил в семье Арсеньевых и особенно сдружился с Катей. Дружба эта была неровная и часто кончалась ссорой, которую разбирала Марина… Шестнадцатилетняя Катя ходила еще в гимназическом платье, она была очень строга и не любила шуток, а Костя часто поддразнивал ее, выпрашивал на память ленточки, а потом терял их… Катя обижалась, плакала… В тысяча девятьсот седьмом году Костя был арестован. Когда он вышел из тюрьмы, семьи Арсеньева уже не было на элеваторе. Марина с Катей и с детьми уехала к Олегу, сам Арсеньев был в Финляндии. В эти тяжелые годы Катя выросла, повзрослела, Костя вступил в партию… Ему поручались серьезные, ответственные дела, в которых нередко участвовали и сестры.

В семье Арсеньевых Костя по-прежнему был своим, близким человеком, и, когда он долго не приезжал, Марина тревожилась, а Катя не находила себе места…

Теперь, стоя у калитки, Костя почему-то не шел в дом, а о чем-то тихо советовался с Катей. Потом громко сказал:

– Так ты иди, а я вслед за тобой. Только предупреди Марину Леонидовну, что мне необходимо это знакомство.

Катя открыла калитку и увидела Марьяшку.

– Возьми ее за ручку! – сказала она Динке.

Но Динка подбежала к Косте поздороваться.

– Здравствуй, здравствуй! – рассеянно сказал он, погладив ее по голове.

– Иди к нам, Костя! Что ты тут делаешь? – спросила Динка и, вспомнив мамино поручение, обернулась к Кате: – Катя, тебя мама ищет!

– Иди, иди! Мы сейчас… – ответила Катя. Динка взяла Марьяшку за руку и пошла. Посредине дороги девочка вдруг попросила:

– Понеси меня!

Но Динке не хотелось нести тяжелую Марьяшку, настроение у нее было испорчено ссорой с Мышкой и Гогой, она злилась на Крачковскую за то, что эта гостья замучила маму, обижалась на Костю, который встретил ее как-то равнодушно, и жалела весь этот пропавший зря мамин день.

– Иди ножками, – сказала она Марьяшке.

Мать девочки была уже дома. Она подхватила дочку на руки, целуя ее, сказала:

– Ишь, выспалась, наелась, румяная какая! – И, обернувшись к Динке, добавила: – Спасибочко вам…

Марьяшка что-то защебетала, полезла с ногами на лоскутное одеяло и, показывая Динке бумажные цветы, спускающиеся двумя гирляндами с иконы, причмокнула языком:

– Эна!

– Не тронь, не тронь, дочка! – снимая ее с постели, сказала мать. – Это боженькины цветочки!

Когда Динка пришла домой, Костя уже сидел на террасе, пил и оживленно рассказывал что-то мадам Крачковской, Катя и Марина были тут же.

– Я очень люблю рыбную ловлю, – вдруг сказал Костя. – Хотелось бы недельки на две снять где-нибудь тут комнатку и порыбачить… Но, кажется, все комнаты и дачи уже заняты.

Динка с удивлением взглянула на мать. Как было б хорошо, если бы Костя пожил у них! Но мама как-то неуверенно сказала:

– Можно было б у нас… может, на террасе?

– Позвольте! У меня в саду совершенно пустует флигель. Там никто не живет… Вы сможете свободно располагаться в нем, когда вам угодно! – любезно предложила Крачковская. – Кстати, Гога тоже мечтает о рыбной ловле. Это было б чудесно!

– Ну что ж… Спасибо за гостеприимство! Я с удовольствием воспользуюсь им на недельку, – поклонившись, сказал Костя. На лице его действительно было выражение полного удовольствия, и Динка сердито пожала плечами.

«Очень надо идти к Крачковским! Как будто один Гога хочет ловить рыбу… – обидчиво подумала она, искоса взглядывая на Костю. – Подумаешь, какой… Пойдет к Крачковской! И почему это ни мама, ни Катя ничего не говорят ему?»

Катя даже, наоборот, быстро сказала:

– Вот и хорошо! А то у нас и правда негде отдохнуть. На террасе шумно.

Костя еще раз поблагодарил за любезное приглашение.

– Я могу даже дать вам ключ. И познакомлю вас с нашим сторожем… Можете приходить когда угодно, вы никого не побеспокоите! – рассыпалась в любезностях Крачковская.

Костя был очень доволен. Высокий, черноволосый, с живыми карими глазами, Костя был бы даже красивым, если бы его не портил широкий нос и веснушки. Сейчас он казался моложе своих лет, смеялся, острил… И в конце концов пошел провожать мадам Крачковскую с Гогой до самой их дачи.