Путь к счастью - Вера Кауи

— Она же на работе была. Она учительница.

— Ну теперь она должна быть дома. Пойди успокой ее, а я пока займусь чаем.

Грейс Кендал испытала облегченье, услышав, что с Мэгги все в порядке. О том, что случилось с Сюзанной Финли, она уже знала.

— Я так беспокоилась. Брат Сюзанны — ее единственный родственник — позвонил мне сразу, как только ему сообщили об этом из полиции. Я прямо с ума сходила, думая о тебе, о том, куда же ты делась, где ночевала и так далее. У Сюзанны, естественно, телефон не отвечает… Почему ты сразу не позвонила? А в полицию ходила? Где ты ночевала?

Мэгги рассказала.

— Какие добрые люди…

— Да, очень, — от души согласилась Мэгги.

— Ты уверена, что они тебя приютят еще на несколько дней?

— Да, абсолютно уверена. Они с удовольствием меня оставят. «А также мои денежки, не говоря уж о том, что я у них все хозяйство веду», — про себя добавила она.

— Ну что же, надо быть благодарными даже за это добро. Но ты не пропадай, ладно? Я думала, что меня позовут на похороны, но Джон сказал, что они хотят все сделать очень скромно, без лишней суеты. Может, потому, что чем меньше он потратит на похороны, тем больше ему останется.

— Хорошо, я буду звонить. А что там у нас? Обо мне никто не спрашивал?

— Пока нет. Да и с какой стати кто-то заподозрит уважаемую учительницу в том, что она замешана в исчезновении шестнадцатилетней девчонки? Но если поднимется шум, я дам тебе знать. Какой у тебя адрес?

Мэгги продиктовала.

— Про твоих родителей я ничего не слышала, и, наверно, лучше держаться от них подальше, верно?

— Совершенно верно, — без колебаний согласилась Мэгги. — Пускай живут как хотят.

— Если тебе что понадобится — не стесняйся, звони, пиши. Как у тебя с деньгами?

— Осталось почти четырнадцать фунтов.

— Нормально. В драматические школы еще не ходила?

— Нет, завтра начну. — Теперь можно, про себя подумала она. Теперь мне не надо прятаться.

Вернувшись домой, она застала сестер на кухне перед газетой.

— Дорри мне сказала про твою знакомую. Судьба то и дело подстраивает нам неожиданности.

Я-то знаю, что меня ждет, подумала Мэгги. Слава и удача. Теперь она была в этом уверена как никогда. Судьба вела ее за руку.

Дорри налила ей чаю.

— Ты, говорят, целый день занималась уборкой. Зря ты это.

Рини пожала плечами.

— И я ей говорила, что не надо.

— Я конфеток принесла. Ребята почти все съели. На вот и тебе, лови!

— Спасибо.

— Что думаешь делать? Домой вернешься?

— Нет! — горячо воскликнула она, но, заметив удивление на их лицах, сдержалась: — Останусь в Лондоне. Попытаюсь поступить в актерскую школу.

— Это денег стоит, — процедила Рини.

— Если удастся получить стипендию, примут бесплатно.

Сестры рассмеялись.

— Фиг ты получишь! Я десять лет дожидалась стипендии и до сих пор стою на листе ожидания, — сказала Рини.

— Я все же попытаюсь. Я за тем и приехала. Может, вы меня оставите на время у себя — за деньги, конечно?

— Я обычно беру три фунта в неделю, но тебе сдам угол за два, — не колеблясь ответила Рини. — Ты будешь жить в комнате Дорри.

— Значит, решено, — быстро согласилась Мэгги, сосчитав в уме, что еще фунт уйдет у нее на транспорт и прочие расходы. Так что на три недели денег хватит, а там, глядишь, выяснится, поступит ли она в школу и дадут ли ей стипендию.

Грейс Кендал научила ее, как нужно обращаться с просьбой о стипендии. «Сюзанна тебе поможет, она в этих делах собаку съела, и сама член городского совета, который распределяет стипендии. Она свяжется, с кем надо. Стипендии хватит на оплату обучения и, может быть, даже расходов на жизнь. Иначе просто не знаю, как быть…»

Но теперь Сюзанна Финли уже ничем не могла помочь. И наутро Мэгги отправилась в Кэмденскую ратушу, где получила кучу формуляров и бланков, которые надо было заполнить для прошения о стипендии. Беглый взгляд на них камня на камне не оставил от ее иллюзий. До достижении семнадцати лет каждый желающий получить стипендию обязан был представить письменное согласие родителей. С подписью.

Ошеломленная, она покинула ратушу и побрела куда глаза глядят. Подумать только — она потерпела поражение на самом старте! Ей и в голову не приходило, что она слишком молода, чтобы стать студенткой. Семнадцать ей исполнится только в ноябре, а потом придется ждать еще целый долгий год, когда снова будут набирать курс. Может, как-нибудь подделать эти проклятые подписи… Хотелось плакать, но слезами, как известно, горю не поможешь, поэтому она продолжала брести с сухими глазами.

Первый удар судьбы, думала она, уже начиная видеть себя героиней голливудского фильма. Раз все так складывается, значит, надо поступать в школу без стипендии. Надо узнать, во сколько это обойдется.

Остаток дня она посвятила сбору сведений о всех драматических школах, которые были в пределах досягаемости. Чтобы сэкономить на автобусных билетах, она большей частью добиралась до них пешком.

Анкеты, которые ей вручали в приемных, были и самыми элементарными, содержавшими вопросы об имени, адресе, годе рождения, и заковыристыми, касающимися объяснений по поводу специальных знаний и причин обращения именно в данную школу. Некоторые школы требовали рекомендаций. Господи, с тоской думала Мэгги, какие тут могут быть объяснения! Я хочу выучиться на хорошую актрису, вот и все!

Взяв последнюю бумажку в академии «Италиа Конти», она зашла в бар «Уимпи», заказала чашку кофе, сбросила ботинки с усталых ног и принялась изучать анкеты. И тут ее подстерегал второй удар. Только Центральная школа разговорного жанра и драматического искусства да «Италиа Конти» принимали студентов шестнадцатилетнего возраста. Во всех других набор производился только с восемнадцати. Хуже того, плата за обучение была гораздо выше той, которую она могла себе представить. Только за одно прослушивание ей пришлось бы отдать все, что у нее было.

Ей не верилось, что, преодолев так много трудностей, она добилась столь малого. Куда бы она ни ткнулась, всюду ее ждал тупик! Но должен же где-нибудь быть выход! Она еще раз пробежала глазами анкеты, сверила их со списком, который составила мисс Кендал. Все школы находились в черте Лондона, но некоторые очень далеко от центра. Например, одна школа в Чисвике принимала учащихся с одиннадцати до шестнадцати лет. Оказывается, тут она даже была старовата! Но цены, цены! Кто бы мог подумать, что ученье так дорого. Мэгги охватило отчаяние.

Сколько усилий, сколько тревог — и все попусту! Нет, так быть не может! Она рождена, чтобы стать актрисой! Ничего другого ей не надо. Но что же делать? Без денег никуда и не сунешься.