Морок Забвения (СИ) - Дмитрий Колотилин

Проигнорировав голоса, раздавшиеся, когда я ворвался в кузницу, вытаскиваю тяжелый прут, и начинаю его крутить, изгибая грани по спирали. Руки сами собой обнялись пламенем, принявшимся прокаливать металл, мгновенно тот остужая, после отдаления чуть в сторону от ладоней. А я продолжал крутить, давая волю своей злобе, ведь у меня отобрали мое, родное.

«Просто так взяли и забрали, как будто бы так и должно быть, не спросив соизволения. Да кто они такие, чтобы за меня решать? Кто им вообще разрешил перечить мне, ведь кто они, а кто я!!! Нет, так дело я не оставлю, я покажу, кто здесь хозяин, всех в шею погоню, всем дам звездюлей!!!»

- Ты закончил? – спокойный голос Борислава раздался справа от меня.

- Что? – оборачиваюсь, попадая на спокойный, но в то же время очень серьезный взгляд.

- Спрашиваю, Государь, ты закончил?

- С чем?

- Металл портить.

- Какой металл?

- У тебя в руках.

Опускаю взгляд и, опешив, смотрю на скрученные в одну веревку пруты из разных металлов. Мифриловых пара и стальные сплелись, сплавившись воедино и застыв намертво так, что теперь их не разъединить без определенных усилий.

- Только хотел сделать…, - вздохнул Борислав: - Князь, если бы это сделал кто-то другой, вот как дал бы в морду, чтобы не портил.

- Извини, - чувствую, что действительно напортачил.

- Да ладно, чего уж там, видимо, сильно тебя пробрало, что ты тут за место печи решил поработать. Давай уж, погляжу, что с этим добром сделать можно, глядишь, тебе подарок на свадьбу изготовлю.

- А ты откуда?

- Так город маленький, на одном краю чихнешь, на другом скажут, что зубы потерял. Да и ребята вон подсказали, - кузнец указал на стоящих снаружи братийников в ожидании моего выхода на улицу.

- Мда, - выдыхаю, понимая, что теперь меня в одиночестве не оставят, разве что найду еще одну хреновину, с помощью которой меня вновь закинет куда-нибудь подальше. Хотя, при этой мысли по телу тут же пробежали мурашки, заставив поежиться: - Еще раз извини, надо было пар выпустить. А то Сидырыч…

- Выпустил и ладно, - Борислав махнул рукой, присев на скамейку и вглядываясь в мое творение: - Выпустил и ладно. Чего уж там?

Выйдя на улицу, я ощутил на себе десятки осторожных взглядов: кто-то перешептывался, кто-то смотрел исподволь, видимо, уж очень ярко я прошел от дворца до кузницы, что вновь оказался в центре всеобщего внимания. Ну и хрен со всеми, пойду к речке, посижу с удочкой.

Входящий звонок.

- Слушаю.

- А позвольте узнать, как к вам обращаться? Зять или Государь?

- Это кто?

- Кто, кто? Шурин в кожаном пальто!

- Какой еще шурин?

- У-у-у, как все запущено… брат невесты, знаешь такого?

- Василий?

- Ага, собственным аватаром, когда мальчишник будет?

- Какой мальчишник?

- Тебя там чем-то тяжелым приложило? Чего тормозишь?

- Да ничем, малость выбили из колеи.

- Бывает, не каждый день женишься. Кстати, сватов с пустыми руками на порог не пущу, хочу много подарков и подороже. Гы-гы-гы.

- Вот со сватов и спрашивай, а не с меня!

- Э-э-э… Точно чем-то зацепило по касательной. Чем занят?

- Удочкой.

- Это хорошо, как соберешься обратно после контузии, звякни, повод есть погулять с мужиками, а то заперся в своем белокаменном, голыми бабами не выгонишь. Гы-гы-гы… Лер, да это я пошутил, да… Ладно, тут конфликт местного значения нарисовался, давай, зятек, жду гостей и звонка. И смотри, выпавшее задание я тебе не позволю запортить, тут на репу награда.

- Какую репу?

- Сладкую! Ха-ха-ха.

Звонок завершен.

Мелькал конверт входящих из списка доверенных лиц, но я его не открывал, поглядывая на поплавок и постепенно приходя в себя, хотя, еще малость потряхивало и до сих пор хотелось кому-нибудь что-нибудь оторвать. Определенно надо сходить куда-нибудь повоевать, а то закисну, как капуста в кадке. А день постепенно клонился к вечеру, суета вокруг постепенно угасала, проснулись лягушки в камыше, отцепление никого не подпускало ко мне более, чем на сотню метров. И рыба клевала, как будто бы в воде засел отряд спецов аквалангистов, по очереди насаживавших рыбешек.

Вспомнил уже кажущиеся далеким прошлом моменты своей игровой жизни и принялся варить уху, благо, необходимое у меня всегда лежало в инвентаре, нисколько не отягощая. Приятно иметь возможность нагрузить себя всем, чем хочется, и нисколько не ощущать дискомфорт. Разве что, самолет бы не смог взлететь с таким пассажиром, хотя, в этом мире, может быть, и взлетел бы. Да и кажется, что я действительно стал тяжелее, а тело несколько изменилось, не считая левой руки, обретя очертания, приближающиеся к телосложению Борислава. Хотя, может быть, это чисто мое сугубо личное восприятие, сознание подстраивается и пытается приукрасить действительность, вот и кажется мне, что бицепсы на пальцах появились, а культуристы рядом дрищами должны казаться.

- Доброй ночи, - рядом на траву присел старичок, слабо освещаемый пламенем под котелком, но я его узнал.

- Добрый, - киваю, возвращая взгляд на поплавок.

- Спрашивать не буду, и так понятно, - Тихомир уселся поудобнее, также принявшись наблюдать за поплавком: - Хорошая сегодня ночка будет, тихая.

- Наверное.

- Хм, наверное, - ухмыльнулся Тихомир: - С ночевкой али нет?

- Пока не знаю, время покажет.

- Это верно, время покажет, - Тихомир взглянул на булькающую уху: - Знатно, знатно, запах, ай-ай-ай, напроситься позволишь?

- Да мне не жалко, наливай, коли хочется, у меня рыбы много.

- Ага, благодарю, - в руках старца появились плошка, ложка и черпак, и он принялся размешивать и наливать, при этом в предвкушении ахая: - Добрая, добрая уха созрела, знатно.

- Здравия вам, - из сумрака донесся голос Анчутки: - Позволите?

- Позволишь? – Тихомир глядел на меня вопрошающе.

- Да чего уж там? Кто еще там притаился, давайте все уже вылазьте!

- Ну раз Княже приказал, - донеслись бормотания, и на слабый свет от костерка вышли мои знакомцы.

Леший Любомир радостно зачерпнул в глубокую миску, за ним тут же не преминул воспользоваться возможностью банник Митрич, тут же спохватился Анчутка, доставая погнутую посудину.

- Так, - с улыбкой заключаю: - Вся банда в сборе, только вот главаря не видно.

- Да здесь я, - из темноты послышался голос Сидырыча: - Здесь.

- Не пойдет он, - пробубнил Анчутка, отправляя очередную зачерпнутую порцию ухи себе в рот: - Больно осерчал ты на него.