Мучные младенцы - Энн Файн

По пути к своему столу учитель бросил быстрый раздраженный взгляд на беспорядок и облако мучной пыли, медленно оседающее в другом конце класса. Вернувшись за сигаретами, он и так потерял драгоценное время и теперь не собирался тратить остаток перемены на установление истины или справедливости.

Он решил, что во всем виноват Саймон.

— В понедельник останешься после уроков! — выпалил он. — За несанкционированную игру в мяч в моем классе.

Приподняв крышку стола на несколько дюймов, мистер Картрайт незаметно достал пачку сигарет, припрятанную в дальнем углу под бумагами. Но тут он заметил, что весь класс гадает о причине его возвращения, и решил устроить целое представление: стащил со стола пластиковый мешок с мучными младенцами и поволок его за собой к двери.

Саймон не сводил глаз со спины учителя, возмущенный несправедливостью наказания. Заметив, что он на секунду отвлекся, Уэйн кинулся на куклу. Саймон, не задумываясь, резко развернулся и подкинул ее в воздух, достаточно высоко, чтобы, вскочив на стул, подхватить ее и поднять на вытянутых руках вне досягаемости Уэйна.

Услышав из коридора шум в классе, мистер Картрайт поспешил обратно и застал Саймона стоящим на стуле.

— Останешься после уроков во вторник! — рявкнул он. — За порчу школьного имущества.

И снова направился к двери.

Кольцо окружения смыкалось вокруг Саймона по мере того, как ученики четвертого «В» подступали к нему, задавшись целью во что бы то ни стало завладеть его куклой. Может, броситься к двери, прежде чем они успеют опомниться, подумал Саймон. Понятное дело, мистер Картрайт, услышав топот в коридоре, назначит ему вдогонку еще одно наказание за беготню в школе.

Ну и что с того? Загнанный на стул, с куклой на вытянутых руках, Саймон и не мог думать иначе. Что с того? Бывают в жизни вещи пострашнее, чем три дня продленки. Ведь даже если сложить часы наказания вместе, они вряд ли продлятся дольше, чем один-единственный день рождения мерзкой Гиацинт Спайсер, а их он пережил уже семь.

Так может, все-таки рискнуть? Рвануть что есть сил?

Саймон снова вспомнил слова мистера Картрайта: «Я думал, ты школьный чемпион».

Была не была!

Охваченный эйфорией, Саймон неожиданно для всех бросился к двери. Он перепрыгивал с парты на парту, так что шаткие деревянные ножки бешено дрожали, а стулья с грохотом опрокидывались. Он держал куклу высоко над головой, и слова мистера Картрайта звенели у него в ушах: «Знаешь, в чем твоя проблема, Саймон Мартин? Ты себя недооцениваешь». Он перепрыгнул с парты Уэйна на парту Расса. Линейки и ручки летели у него из-под ног. Калькулятор Филипа Брустера взмыл в воздух. Перемахнув через парту Луиса, Саймон совершил еще один, последний прыжок и вырвался на свободу. Его кулак победно взметнулся в воздух. Он чувствовал себя таким же могущественным, как много лет назад, когда они играли в рождественской пьесе и мисс Несс надела на него прекрасный алый плащ. Тогда он почти слышал звуки труб. Кто будет никудышным отцом? Уж точно не он. Быть может, такие, как Робин Фостер, не выдержат испытания и выйдут из игры. А такие, как Сью, вовсе не станут рисковать. Но у него, у Саймона, все получится. И неплохо получится. Слова мистера Картрайта мощным эхом звучали в его голове: «Если привязанность к беззащитному существу еще чего-нибудь стоит, то знай: в отличие от большинства других, ты будешь хорошим отцом».

Но тут ему поставили подножку, и он плашмя рухнул на пол, задыхаясь и бормоча проклятья. Он не удержал мучного младенца, и тот улетел на двадцать футов вперед по коридору.

Живой голос, раздавшийся над его головой, разогнал последние обрывки эха.

— А, Саймон Мартин! Тебя-то мне и надо. Останешься после уроков в среду, само собой. За беготню в коридоре. Но раз уж ты здесь, будь любезен, дотащи этот мешок доктору Фелтому на ЭКСПО. Вот умница.

Поглаживая вожделенную пачку сигарет в кармане, мистер Картрайт поспешил в учительскую, чтобы выпить кофе и перекурить.

Превозмогая боль, Саймон сел, и тут из-за угла появился доктор Фелтом со своим выводком. Они несли различные части гидроэлектростанции близнецов Хьюз.

— Назад! Назад, все назад! — как укротитель львов, рявкнул доктор Фелтом на учеников четвертого «В», которые, в погоне за Саймоном, устроили свалку в дверях. — Все в класс! Немедленно в класс! Разве вы не видите, что у нас в руках дорогостоящее оборудование?!

Не успел он договорить слова «дорогостоящее оборудование», как заметил на полу цифровой генератор синусоидальных колебаний Вишарта — там, где его оставил Саймон по распоряжению мистера Картрайта.

— Бог мой!

Тут он заметил у батареи осциллограф.

— Это возмутительно!

Потом он увидел Саймона.

— Ты! Я к тебе обращаюсь. Что ты расселся? Ты слышишь меня?

Осознавая несовершенство человеческой речи, Саймон просто уставился в пол.

— В понедельник останешься после уроков, — распорядился доктор Фелтом.

— У меня до среды все расписано, — мрачно сообщил ему Саймон.

— Значит, в четверг! — отрезал доктор Фелтом. — А теперь слушай внимательно! Это оборудование надо было доставить в лабораторию час назад.

Саймон со вздохом поднялся на ноги и огляделся в поисках помощника. Но четвертый «В» как ветром сдуло. Горькая правда заключалась в том, что как только доктор Фелтом стал набирать обороты, четвертый «В» благоразумно слинял, чтобы не попасть под раздачу. Задержавшись лишь на мгновение, чтобы скорчить гримасу за спиной своего мучителя, Саймон запихнул мучного младенца обратно под свитер и взялся за осциллограф и цифровой генератор синусоидальных колебаний Вишарта. Покрутив их так и эдак, он смог, наконец, ухватить и то и другое. Свободными пальцами он взялся за пластиковый мешок для мусора и потихоньку, потихоньку потащился по коридору, с трудом удерживая громоздкое оборудование в руках.

За третьей стеклянной дверью естественнонаучного корпуса его поджидал мистер Хайем.

— Где ты ходишь? — Он выхватил осциллограф из рук Саймона. — Я уже битый час тебя дожидаюсь.

Он посмотрел на подробную схему экспозиции, которую доктор Фелтом повесил на стену.

— Эту штуковину Вишарта тоже давай сюда.

Когда он забрал из рук Саймона цифровой генератор синусоидальных колебаний, он заметил третью и последнюю ношу.

— Что в этом мешке?

— Мучные младенцы.

Мистер Хайем снова посмотрел на схему ЭКСПО.

— Мучные младенцы… мучные младенцы… А! Вот они где! — Его лицо нахмурилось. — Что-то рановато, нет? Ну ладно, неважно. Тащи на восемнадцатый стенд.

Напрасно он ждал, что Саймон сдвинется с места.

— Иди же, — нетерпеливо повторил мистер Хайем. — Отнеси их на стенд и разложи.

Саймон мрачно посмотрел на него. Ему надоело, что все им помыкают.

— Как? — угрюмо спросил он.

Но у доктора Хайема были дела и поважнее. В зал как раз вносили электронную охранную систему Питкина.

— О, господи! Может, тебя еще с ложечки покормить? — вздохнул мистер Хайем. — Просто разложи их покрасивее и напиши табличку, что это такое.

Саймон нехотя потащился с мешком к восемнадцатому столу, который, как он не без возмущения заметил, располагался в самом дальнем углу зала. Он вытащил мучных младенцев из мешка и свалил на стол. Внимательно рассматривая их, он впервые обнаружил, как сильно они изменились за восемнадцать дней. Глаза теперь были не только у его куклы. У многих, к тому же, были носы, уши, губы и даже бородавки. Младенец Джорджа Сполдера, похоже, подхватил корь. Младенец Билла Симмонса щеголял в наколках. А крошка Луиса обзавелась трубкой.

Как сделать так, чтобы на все это было интересно смотреть?

Для начала Саймон вытащил свою куклу из-из-под свитераусадил на середину стола, а вокруг разместил остальных.

— Отлично.

Он взял с ближайшего стола табличку и перевернул ее.

«Королева мучных кукол и ее придворные», — написал он на чистой стороне и критически оценил написанное. Даже если люди разберут надпись, то едва ли их это заинтересует.

Он попробовал еще раз. Теперь он разделил младенцев попарно и попытался разместить их так, чтобы все это напоминало вечеринку.

Саймон стащил еще одну карточку с соседнего стола. Зачеркнув аккуратную подпись «Измерение длины волны лазерного излучения», он перевернул табличку и на обратной стороне написал:

«Туссовка».

Саймон сомневался, что это слово пишется именно так. Да и на веселую вечеринку это не походило. Он попытался оживить происходящее, разложив мучных младенцев в более интересных позах. Но, так или иначе, зрелище разочаровывало: они упрямо представляли собой восемнадцать мешков с мукой, сваленных как попало.

Отказавшись от своей затеи, Саймон решил попробовать нечто противоположное. На этот раз он разложил кукол строгими рядами и на новой карточке написал: «Ботаники доктора Фелтома».