Сиреневый туман, любовь и много денег - Черкасов Дмитрий

Далее, когда четыре тысячи долларов были уважительно вручены ему, он заплатил взятки чиновникам, наполнил лавку товаром и приготовился богатеть. Он так верил в это, что даже купил небольшой сейф размером с коробку из-под ботинок, и вмонтировал его в стенку между сервантом и трехстворчатым шкафом. И, как положено, прикрыл его картиной «Иван Грозный и его сын Иван».

Первые же дни торговли были удачны и вселили радость в его душу.

Но случилось так, что его малопьющий продавец вдруг оказался настолько пьян, что не заметил, как из ларька вынесли буквально все.

Прибывшие на место происшествия представители «крыши», а именно — Вован, Букаха и Крендель, провели короткое следствие и вынесли вердикт — сам виноват!

Михаилу Борисовичу было рекомендовано в кратчайший срок решить, что делать дальше, и не забывать о том, что врученные ему деньги были выдернуты из важного дела, которое должно было принести баснословные барыши.

Кратчайший срок, соответствовавший трем дням, быстро прошел. Разговоры пошли в другом ключе.

Первый разговор в новом ключе закончился тем, что ларек, оцененный едва в четверть своей первоначальной цены, перешел в собственность салтыковцев в качестве погашения весьма незначительной части долга. Долг, надо заметить, рос удивительно быстро. В его сумму, кроме основных четырех тысяч, вошла стоимость розыскных мероприятий пропавшего вдруг продавца и прочие непредвиденные расходы, вроде оплаты нелегкого труда якобы подключенных к делу знакомых следователей из районного отдела милиции.

Когда сумма повешенных на Михаила Борисовича денег дошла до двенадцати тысяч долларов, для него стало очевидным, что маленький сейф, купленный им, годится разве что в качестве урны для его праха. И надгробием, если оно будет иметь место вообще, окажется раковина с цементом.

Наконец, в неприятных разговорах с представителями «крыши» прозвучало слово «квартира». Михаил Борисович подозревал, что дело идет к этому, но не хотел даже думать о таком ужасном финале. И поэтому, когда разговор коснулся отчуждения его двухкомнатной квартиры в пользу кредиторов, он встал на дыбы. Это была ярость кролика, которую трое бандитов тут же укротили демонстрацией откровенной угрозы.

Разговор происходил на территории кооперативных гаражей, и в соответствии с намеченным планом, который предусматривал произвести в этот день окончательное устрашение клиента, Михаил Борисович был связан, рот его был заклеен пластырем, и его оцепеневшее от ужаса тело было уложено в просторный багажник весьма не нового, но все же «БМВ».

Предполагалось разыграть перед Михаилом Борисовичем следующий спектакль:

«Грубый и страшный Вован рвется угробить „козла", который подставил их и их деньги. Добрый Букаха удерживает Вована, позволив, однако, несколько раз ударить клиента. А рассудительный Крендель будет выдвигать разумные доводы и подкидывать конструктивные предложения, касающиеся, однако, того, что с квартирой все-таки придется расстаться. После чего наступают спокойствие и мир».

А пока Михаил Борисович находился в багажнике в состоянии замотанной в паутину мухи и с ужасом прислушивался к доносившимся из салона неразборчивым разговорам и взрывам грубого смеха.

Шварц и Ден тоже ехали по проспекту Энгельса. Они выполняли просьбу шефа, который, заботясь о своей любимой племяннице, послал ей на дачу в Синий Бор припасы и гостинцы. В их багажнике томились форель, курочки, половина туши небольшого теленка, овощи, фрукты, напитки и прочая снедь. Машина, в которой они ехали, была обыкновенной жигулевской «десяткой», во всяком случае — внешне. Внутренне же «десятка» была в безукоризненном техническом состоянии, с двигателем, форсированным в мастерских сборной города по ралли. Правда, теперь машина заправлялась только 95-м бензином.

Проехав мимо железнодорожной станции «Горбунки», Шварц остановился у ларька, чтобы купить бутылку «Пепси». Из остановившейся впритык к «десятке» «БМВ» вылез здоровенный амбал. Проходя мимо Шварца, амбал намеренно задел его плечом и, не извиняясь, попер дальше. Шварц ощутил в области солнечного сплетения легкое дуновение пустоты, но усилием воли тут же погасил его. Пацан искал приключений. Ну и пусть себе ищет в другом месте. Глубоко выдохнув, Шварц открыл дверцу и уселся за руль.

— Видал? — спросил он у Дена и завел двигатель.

— Видал, — ответил Ден, смотря в широкую спину бандита, который, отпихнув в сторону ветерана-инвалида Великой Отечественной, стал затовариваться пивом без очереди.

Шварц, он же Геннадий Шишкин, был человеком смелым и сильным, но старался всегда быть хладнокровным. В свою бытность командиром отряда спецназа, ему приходилось не раз убивать, выполняя свою работу. Но, несмотря на все свое хладнокровие, в обычной жизни он патологически ненавидел бандитов отморозков, безнаказанно издевающихся над простыми людьми.

Включив поворотник, Шварц отъехал от поребрика и, быстро набрав скорость, влился в поток машин.

Посмотрев на датчик бензина, он сказал:

— Надо бы заправиться, — и перестроился в правый ряд.

В это время Огурец, боясь потерять из виду «Бомбу», проехал на красный свет и этим сильно порадовал гаишника, стоявшего на Потемкинской площади. Гаишник неторопливо изучил документы. Ситуация усугублялась тем, что у Огурца не было с собой ни копейки.

Так и не дождавшись заветного предложения разобраться на месте, инспектор вздохнул и предложил нарушителю сесть с ним в машину ДПС для составления протокола.

Расстроенный Огурец был вынужден принять это предложение.

Впрочем, он надеялся догнать братков вовремя.

Шварц свернул к заправке «Баррель» на углу Индустриального проспекта, когда его машину опасно подрезала все та же «Бомба», нагло влезая первой на заправку за 95-м бензином. Шварц едва успел затормозить, чтобы не протаранить «БМВ» правую заднюю дверь.

Из «БМВ» вылез давешний громила, оценивающе посмотрел на ничтожное расстояние, оставшееся между двумя машинами, и произнес:

— У тебя денег много, что ли? — и, угрожающе плюнув на асфальт рядом с «десяткой», ушел платить.

Вернувшись, амбал встал рядом с колонкой, картинно оперся на «БМВ» и принялся демонстративно разглядывать скромную «десятку». Дружки, сидевшие в салоне иномарки, тоже обернулись, глядя на Шварца и Дена и усмехаясь при этом.

Закончив заправку, амбал еще раз бросил на «десятку» презрительный взгляд и дал по газам так, что оставил на асфальте две черные полосы.

Выждав несколько секунд, Шварц включил передачу и медленно проехал мимо колонки.

— Заправимся позже, — спокойно сказал он, и Ден внимательно посмотрел на старшего.

Шварц выехал с заправки и сразу же увидел впереди черный «БМВ», который, нарушая все элементарные представления о безопасности движения, рискованно вилял между рядами, пугая других водителей и резко ныряя в промежутки между машинами.

Шварц, не приближаясь к «БМВ», держался на таком расстоянии, чтобы не потерять иномарку из виду.

После поста ГАИ машин стало поменьше, и Шварц отстал метров на двести, чтобы не мозолить глаза сидящим в «БМВ». Он знал, что догнать их не составит для него ни малейшего труда, и спокойно закурил.

— Достань, — сказал Шварц.

Ден вынул из замаскированной в правой двери ниши модерновый «вальтер» и протянул Шварцу.

Тот, не глядя, засунул пистолет за пояс.

Будучи подчиненным Шварца, Ден точно знал, когда приятельские отношения уступают место выполнению приказов, и ни о чем не спрашивал. Он знал, что будет дальше, и молчал, приготовившись действовать по обстоятельствам. Приготовления эти сводились к тому, что он достал из-под сиденья пистолет «Макарова», взял его в левую руку и, передернув затвор, накрыл руку с пистолетом тряпкой.

Теперь и он был готов.

Через некоторое время «БМВ» притормозила и замигала левым поворотником. «Бомба» свернула на примыкающую к трассе бетонку и прибавила ходу. Шварц, свернув следом, немного наддал, выдерживая дистанцию. Ни впереди, ни сзади никого не было. Так они проехали около километра,