Газета Завтра 293 (28 1999) - Газета Завтра Газета

Гаррисон утверждал, что Освальд хорошо знал Руби, потому что тот тоже был участником заговора. Теперь представьте, что испытал Освальд, увидев своего приятеля прямо в полицейском логове, в нескольких метрах от себя. Он понял, что жизнь его в большой опасности — потому и замкнулся.

Его убили тоже по законам виртуальной реальности. В воскресенье телетрансляция о прощании страны с президентом Кеннеди прервалась прямой трансляцией из Далласа. За минуту до этого, в 11.19, представитель израильской прессы прошел мимо полицейского Воуна в подземный гараж полицейского управления, где присоединился к толпе журналистов. Ждали, когда выведут Освальда. В 11.20 он появился. Операторы нацелили на Освальда объективы, а Руби — пистолет. Он нажал на курок без всяких помех.

Жаклин Кеннеди впоследствии выражала сомнение, что Освальд был частью какого-то заговора. Однако 22 ноября, как и миллионы других американцев, она в этом не сомневалась.

Сначала казалось, что она не снимает забрызганный кровью и частицами мозга Кеннеди костюм, потому что не оправилась от шока. Но когда перед посадкой на аэродроме Эндрюс ей прямо предложили сделать это (по просьбе Джонсона), она столь же прямо ответила: “Нет. Пусть они видят, что натворили”. Подразумевало это, видимо, и невысказанное: “В каком костюме вы заставили меня сниматься рядом с Джонсоном, отведя от гроба мужа, в таком и увидите в Вашингтоне”.

О ком шла речь? Ясно, что уже не о непосредственных исполнителях убийства. Это относилось к тем, кто встречал президентский самолет в аэропорту под Вашингтоном. Жаклин отвергла план быстро ставшего правой рукой Джонсона Килдафа вынести гроб с телом Кеннеди через грузовой люк, чтобы скрыть его от взоров встречающих. “Мы выйдем обычным путем, — сказала Жаклин и повторила: — Я хочу, чтобы они видели, что натворили”.

Человек, не имеющий никакого отношения к заговору и потрясенный произошедшей трагедией, в этой ситуации совершенно не думал бы о себе. А будь он преемником убитого, то посчитал бы самым лучшим и даже выгодным для себя выказать максимум уважения покойному. Но не так реагировал Джонсон. На следующий день он сказал одному министру: “После посадки самолета они (вот что значит: язык не врет — Жаклин и Джонсон говорят “они”, но имеют в виду, конечно, совершенно разных людей. — А. В.) не обратили на меня ни малейшего внимания, вынесли тело из самолета, поставили гроб в машину, забрали с собой госпожу Кеннеди и уехали. Лишь после этого я сошел с самолета. Это означало, что мне, президенту Соединенных Штатов, не уделили никаких знаков внимания и не оказали никаких почестей”.

Почести этому ничтожному и грязному человеку сполна воздал президент Франции де Голль, сам недавно перенесший четыре покушения и имевший особый нюх на тех, кто причастен к подобным делам. После похорон Кеннеди Джонсон в зале приемов госдепартамента встречался с представителями иностранных держав, прибывших проводить в последний путь Кеннеди. Гости проходили к президенту по очереди, установленной в алфавитном порядке (по первой букве представляемых ими стран). И здесь де Голль повел себя странно и даже оскорбительно для хозяев (как, впрочем, и для гостей). Он велел передать Джонсону, что президенту Франции не подобает стоять в очереди и что он предпочитает за это время пообедать, принять ванну, переодеться и лишь потом пожалует на прием — если, разумеется, мсье Джонсон будет готов и ему снова не придется ждать.

Это столь разительно отличалось от подчеркнутого уважения, с которым де Голль на похоронах выражал соболезнования семье Кеннеди, что было ясно без особых разъяснений: законный хозяин Елисейского дворца не считает Джонсона за столь же законного хозяина Белого дома.

Через три года он объявил о выходе Франции из военной структуры НАТО и потребовал убрать из Парижа штаб-квартиру этой организации.

В первые минуты и часы после выстрелов в Далласе Жаклин и Роберт Кеннеди действовали так, как будто знали истину. Они чувствовали, что тоже находятся под прицелом, хотя не смогли бы объяснить, почему.

Среди десятков враждебных лозунгов, которыми встретили в далласском аэропорту президента и его свиту, был один, который Жаклин вряд ли связала потом на сознательном уровне с тем, что произошло в 12.30, но бессознательно призыв на плакате и убийство мужа слились для нее в одном целое. Лозунг гласил: “Долой клан Кеннеди!”

Говорят, что если обвинение не подтверждается фактами, то проверяется временем. 36 лет, прошедшие со дня далласской трагедии, дали нам возможность проверить: а не являлся ли этот призыв ее причиной?

Все президенты США были людьми состоятельными, но по американским меркам отнюдь не богачами. Это своего рода негласное условие игры: ведь крупный предприниматель на высоком государственном посту получает исключительное преимущество перед своими конкурентами, даже если заявляет, что временно устраняется от дел. Этой “хохме” в исполнении господ Потанина и Березовского только у нас и верят.

Кеннеди был первым, кто презрел условия негласного договора. Представитель столь преуспевающего клана не должен был выдвигаться в президенты, но он выдвинулся. Его соперники в бизнесе испугались не только за свои банковские счета, они испытали что-то вроде праведного гнева, если такое определение уместно в отношении воротил Уолл-стрита. Джозеф Кеннеди, отец Джона, Роберта и Эдварда, был известен как хитрый, жестокий, изворотливый бизнесмен, не уступавший в коварстве еврейским коллегам. Свою карьеру на государственной службе (он был послом в Англии в 1937-1940 годах) он очень удачно сочетал с предпринимательской деятельностью. Естественно, на Уолл-стрите сочли, что клан под общим руководством Кеннеди-старшего (в 1960 году он не был еще парализован), имея в своем составе президента и министра юстиции (он же генеральный прокурор), прижмет конкурентов так, что им небо с овчинку покажется.

Игра велась на слишком крупные ставки. Прежде президенты, имевшие небольшой семейный бизнес, послушно проводили политику наиболее влиятельных монополий либо маневрировали между ними, искренне не помышляя ни о чем другом. Кеннеди же проводил с в о ю политику и манипулировал другими финансовыми китами. Разумеется, ему приходилось учитывать их интересы, но до той степени, пока они не противоречили интересам собственного клана. Монополистов-сталелитейщиков Кеннеди согнул в бараний рог и то же самое предполагал сделать с нефтяными воротилами, обосновавшимися преимущественно в Далласе.

Он замахнулся на руководство как внутренней, так и внешней политикой, поскольку разделять их в эпоху господства транснациональных корпораций невозможно.

Итальянский политолог Паоло Витали в журнале “Новая Россия” рассказывал о борьбе директора Национального углеводородного предприятия Италии (ЭНИ) Энрико Маттея с международным нефтяным картелем, в который входила компания, принадлежавшая врагу Кеннеди, техасскому миллиардеру Г. Ханту. Картель расплачивался со странами, из которых выкачивал нефть и газ, по формуле “50 на 50”: 50 процентов прибыли присваивалось нефтяной компанией, а остальные 50 отчислялись стране-владельцу недр в качестве “арендной платы за разработку”. Маттей изменил эту формулу в пользу владельцев недр в соотношении 75 на 25.

27 октября 1962 года Маттея убили. Витали утверждал: “В ряду противников англо-американской олигархической политики оказался также президент Кеннеди. Хотя Кеннеди первоначально поддерживал политику нефтяного картеля против Маттея, к 1962 году все изменилось — и он даже был готов встретиться с итальянским лидером в Вашингтоне. Как свидетельствует племянник Маттея Анджело, встреча была назначена на 4 ноября 1962 года, и об этом узнали друзья Маттея. Об этом узнали также секретные службы, которые ускорили убийство, дабы воспрепятствовать соглашению между этими людьми. Собранные сегодня доказательства свидетельствуют о том, что убийство Маттея и затем Кеннеди, как и неудавшиеся покушения на де Голля, дело рук Перминдекса по указаниям из Лондона”

Мнение Витали отчасти подтверждается описанным поведением 25 ноября 1963 года в Вашингтоне де Голля, знавшего, конечно, кто его “заказывал” руками ОАС.

А нам-то какое до них дело? — запоздало спросил я себя. Нам что, своих печалей мало? Дело в том, что сегодня Америка для нас — это не миф о загробной жизни, как говаривал Остап Бендер. Америка сегодня на каждом углу, в каждом телеэкране, в каждом мусорном баке. Ее уже никто не любит, но до сих пор мало кто понимает, что же она такое.

Американцы зверски убили законного президента и его брата, кандидата в президенты, и на их костях построили новый режим, уголовный по своей сути. Н. В. Подгорный был совершенно прав, когда кричал Никсону и Киссинджеру: “Вы же убийцы, на ваших руках кровь стариков, женщин и детей!..”