Самый лучший комсомолец. Том седьмой (СИ) - Смолин Павел

— Они же понимают, что им азиатских колоний никогда не видать, — добавил обоснования дед. — Варианта тут два — либо дождаться, пока регион ляжет под США и конкурировать с ними за рынки, либо — как сейчас, демонстрировать недовольство, но торговать практически на монопольной основе через наше посредничество.

— Прагматично, — оценил я и спросил. — А соцблоку можно будет нефтью из «Дружбы» после введения эмбарго торговать?

— Конечно, — пожал плечами дед. — Здесь жадничать смысла нет — рынок огромный, на всех хватит.

За окном машины медленно светлело покрытое обещающими снегопад тучками небо, едущие впереди нас машины кортежа поднимали с дороги снежную пыль, мешая разглядеть прячущиеся в сумраке деревья, но подсвеченный указатель «совхоз „Красный амурец“ 1 км» было видно четко. Хороший выбор, потому что неделю назад закончилась его «реновация» — все жители переехали в кирпичные, центрально отапливаемые, оснащенные водопроводом и канализации домики «Потёмкинского» образца. ДК подвергли ремонту фасада, а тамошнее свиноводческое хозяйство начало работать почти с моментом начала строительства Хрущевска и ныне поставляет в государственные и кооперативные точки края до тысячи «вьетнамских тушек» в месяц. Еще там у нас теплицы с помидорами и огурцами — тоже центрально отапливаемые.

— Про важность увеличения мяса рассказывать будешь? — предположил я.

— Достигло пятидесяти одного килограмма на душу населения, — похвастался Андропов.

— Это хорошо, — порадовался я за народ. — Я килограмма три в неделю сжираю, повышаю статистику как могу.

Хохотнув, дед для порядка пояснил:

— Что твое обжорство, что твои поросята — это статистическая погрешность на общем фоне комплексной, государственного масштаба работы.

— Я понимаю, — так же для порядка кивнул я.

Любят эти пожилые поучать.

Въехав в совхоз, миновали пару улочек…

— Пустые палисадники режут глаза, — выкатил мне претензию дед.

— Растения пали жертвами насильственного перехода в достойные пролетария второй половины двадцатого века бытовые условия, — не смутился я. — Оп — и из без пяти минут палеолита в «золотой миллиард»! — хохотнул. — Прикольно же!

— Прикольно, — улыбнулся Андропов.

Совхозники встретили нас у новенькой, трехэтажной, кирпичной конторы. Типовой двухэтажки нам не хватает — слишком велика торговая нагрузка. Бабушки с караваем «фальстартанули», и камерам удалось застать только концовку приветственного ритуала. Ругаться никто не на кого не стал — в эфир пойдет минуты три, а снимать будут еще много.

Андропов откусил каравай, повеселил бабушек парой шуток, поручкался с совхозной верхушкой, и нам пришлось пересесть в РАФик — директор, парторг и главный местный торговик поехали с нами, а значит пришлось посадить в салон и парочку охранников.

На фоне свинарников дед действительно поговорил на камеры о пятидесяти одного килограмма на душу населения — «приналяжем и к 75-му поднимем до шестидесяти пяти!», после чего наградил персонал медалями «За трудовое отличие», а директора — медалью «За трудовую доблесть». Не забыл Андропов и прогуляться по свинарникам, немного запачкав лакированные туфли и демонстративно дыша полной грудью, показывая насколько комфортно себя здесь чувствует. И даже свинку с улыбкой почесал наш кровавый диктатор!

После этого мы отправились к тепличному комплексу.

— Количество теплиц по всей стране за последний год увеличилось почти в двадцать раз! От лица Партии и Правительства ЦК КПСС я бы хотел поблагодарить откликнувшихся на призыв Родины колхозников и совхозников…

После вручения наград посетили образцово-показательное домохозяйство многодетной семьи Ивановых.

— А здесь, Юрий Владимирович, у нас кролики.

— Кролиководство нынче в моде — куда не приеду, везде мохнатые уши торчат, — подпустил шутку с КГБшным оттенком Андропов.

— Так они и на мясо, и на мех, — пояснил глава семьи. — Димка-кооператор шкурку по три рубля забирает, а мясо мы сами едим — на семерых суп сварить тушка как раз и уходит. А пойдемте я вам мотоцикл покажу — нам как многодетной семье транспорт положен…

Закинув совхозное начальство в контору, мы доехали до соседнего населенного пункта. Здесь Андропов поговорил на фоне овцеводческого хозяйства:

— Втрое выросло количество овцеводческих хозяйств, на двести четыре процента увеличилась выработка изделий из овечьей шерсти…

Специализирующейся на индейках птицефабрики:

— Разведение птиц мясных пород станет одним из приоритетных направлений в плане развития сельского хозяйства на 1971-й год…

И заглянул в красующийся сносящим башню неподготовленному туристу ассортиментом сельмаг:

— Обеспечение товарного изобилия в колхозных и совхозных магазинах всех уголков нашей большой Родины — одна из важнейших задач!

По пути в третий совхоз я спросил:

— А ты разве не мог это все где-то ближе к Москве отснять?

— Мне просто интересно посмотреть на то, что ты тут наделал, — улыбнулся он. — А съемки, так сказать, побочная задача для экономии времени.

Основой процветания здесь служат молочные фермы и здоровенный молокозавод, который варит сыры, масла, сгущенку, карамель, сливки, кефир и все остальное:

— Потребление молока и молочной продукции достигло трехсот двенадцати килограммов на человека…

По совхозам мы мотались добрую половину дня, в целом неплохо проведя время за разговорами наедине и с совхозными товарищами. По пути в Хрущевск, глядя на начавшие сыпаться с неба снежинки, я сочувственно вздохнул:

— Какая у тебя скучная работа!

— Передумал в Генеральные секретари идти? — хохотнул он.

— Нас свинарниками не запугаешь! — заявил я. — Тем более что я по деревням и сейчас дай боже сколько мотаюсь.

— Поедешь со мной первый камень закладывать? — спросил дед. — Послезавтра.

— Ко мне послезавтра поэт Вознесенский приезжает, — расстроился я.

— Подождет, не маленький, — успокоил меня Андропов. — Но извиниться потом не забудь. Поэты — они обидчивые, сочинит потом эпиграмму про тебя.

— А сейчас у нас какие планы?

Дед приоткрыл окно, и с морозом ворвался громкий звук вертолетного двигателя. Кортеж синхронно остановился, и на дорогу приземлился армейский Ми-8.

— Полетели, с Владимиром Федоровичем чаю попьём в штабе округа, — пригласил меня Андропов.

— Небезопасно в снегопад-то, — заметил я.

— Меньше десяти покушений, а ты уже про безопасность задумываться начал! — хохотнул он. — Взрослеешь, Сережка!

Глава 12

«Чаепитие» с генералитетом шло отлично: хитрые Андроповы пили сильно разбавленную водку — актуально для деда — и сок — это для меня! — а генералитет синячил как положено. Ивент происходил в головном Хабаровском «Потёмкине», за счет принимающей стороны — служивые товарищи на самом деле скинулись и как положено заказали очень специальное обслуживание на целый вечер. Восемь тысяч семьсот два с половиной рубля депозита получилось, по категории «тяжелый совковый люкс»: под песнопения фольклорного цыганского кружка товарищи генералы наливались «Столичной», закусывая ее ложками черной икры, осетром, отрезали куски от запеченного целиком вьетнамского поросенка и прибывших из Италии сыров.

По атмосфере — что-то среднее между свадьбой и корпоративом: народ веселится, пляшет с женами — своими и соседних генералов — и соревнуется в длине и красивости тостов во славу Красной армии и товарища Генерального секретаря. В «президиум» — за стол Андропова, стоящий в глубине зала, мне нельзя, поэтому сижу в середине зала. По правую руку от деда сидит Владимир Федорович Толубко, по левую — Самые Важные местные генералы.

Рядом со мной сидят начальник нашей воинской части — Виталий Андреевич Сучков — и приехавший по каким-то международно-военным делам корейский генерал Чхун Сим. Первый нервничает и старается пить поменьше — он-то полковник, а тут всё в непосредственном и опосредованном начальстве, а главное — САМ. Второго мне, подозреваю, подсадили потому что я знаю язык, а еще это очень почетно. Хорошо накатив, поначалу старавшийся молчать и вежливо улыбаться Чхун Сим раздухарился, ослабил галстук, повесил фуражку на спинку стула и принялся влажно мечтать о захвате южной части страны: