Заговорщик - Александр Прозоров

К деревне князь не поехал, сперва свернул на Кубню, проскакал пару верст по ней – и быстро нашел еще пять неучтенных верш. После этого можно было возвращаться к предприимчивым хозяевам.

Одного из мужиков холопы уже заловили, прижали к дому в углу между сарайчиками. Видать, хотел удрать в близкий лесок. Дескать – нет дома никого, и спроса никакого.

– Ну что, родной? – натянул поводья рядом Андрей. – Карасей любишь? Али баранов ими откармливаешь?

– Дык… Это… – поводил руками по сторонам потный усатый чуваш и спохватился: – Не понимаю.

– Да все ты понимаешь, все уже сообразил, – усмехнулся Зверев. – Ну, ладно, ловишь, не воруешь, за то тебя ругать никто не станет. Да только что же к Пинетею не подойти, не сказать? Почто обязательно за руку надобно ловить? Ладно, по доброте своей и снисходя к трудолюбию начета тебе делать не стану. Подать заплатите в два алтына, и спите спокойно.

– А-а, э-э… – опять начал жестикулировать чуваш. – Откель серебро у нас, княже? Место тут безлюдное, утки да бараны монет не приносят.

– Вот, значит, как… Караси в сметане по ведру в день уходят, а серебра нет. Видать, без начета не обойтись.

– Дык… Нету, – опять развел руками чуваш, скинул шапку и торопливо отер лицо.

– Три алтына, – вздохнул Зверев. – Сказать тебе, куда столько карасей уходит? Отсюда до Свияжска на санях аккурат два перехода. Купцы ездят не часто, но катаются. Кто же из них откажется в тепле под крышей переночевать да вкусно покушать? Нет, не понимаешь? А что, смерд, коли я тебя отсюда отселю туда, где токмо утки и бараны живут, а сюда кого посообразительнее посажу. Ась? Думай быстрее. И не зли меня, не то еще начета добавлю.

– Белка у меня есть, – сделал верный вывод мужик. – Аккурат связка. Серебра нет, княже. Дедовой могилой клянусь – нету!

– Ладно. Так и быть, рассчитался. Пахом, забери у него шкуры…

Возможно, кому-то это показалось бы натуральным рэкетом, но князь Сакульский не имел возможности быть добреньким. За ним тоже числилось немало обязанностей. Прежде всего: вооружить и выставить по первому приказу царя шестьдесят тренированных и полностью закованных в броню воинов. Тех самых, что в час опасности выйдут навстречу западным армиям или турецким ордам и защитят русскую землю. В том числе и этого вот чуваша, больше не прячущегося в лесу от возможного набега. Наверное, мужик этого не понимал, но он сейчас платил за собственную безопасность и за безопасность детей на много веков вперед. Не было у князя другого способа вооружиться, кроме как обкладывая понемногу сотни смердов. Сам он платил куда больше. Если чуваши отделывались звериными шкурами, то бояре вносили свой вклад в крепость русских рубежей кровью и жизнями.

В дом старосты они вернулись в сумерках и обнаружили запеченного в лотке жирного гуся с квашеной капустой. А наутро двинулись вверх уже по Кондуче, проверяя, не обманывают ли местные князя числом рыболовных снастей, заготовленным сеном, расчищенными полями. Следили, сушат ли обитатели деревень заготовленные шкуры и сколько, в каком числе у них сани и подводы, сколь накатана ведущая в лес лыжня, сколько уходит туда охотников… Много есть моментов, которые подскажут, велико ли у людей хозяйство, рьяно ли они используют природные богатства, совпадает ли наложенная на них дань с реальным доходом. Деревеньки у чувашей были маленькие: один дом, два, – концы между ними длинные. Обойдя четыре селения, домой князь уже не успел – заночевал у отделившегося всего год назад от отца синеглазого Минара и его юной курносой красавицы Илемби. Их князь на пять лет от оброка освободил: пусть богатеют и обживаются. Когда семья на месте прочно усядется – так, что трактором не сдвинешь, – вот тогда платить и начнут.

Выгадывая время, от Минара к верховьям Кубни Андрей двинулся прямо на запад. А то через Свиягу крюк делать – это дня два потеряешь. Хорошо нахоженная дорожка, проложенная по ручью, подсказывала, что князь не один такой хитрый, и зимник поперек имения есть.

Некоторое время тропа тянулась между полуметровыми обрывистыми берегами, плавно заворачивая влево, потом уперлась в опрокинутую толстую березу, повернула круто вправо, вдоль соснового бора, и примерно через версту спустилась на лед вытянутого к западу озера. От первого озера по ручейку зимник перебрался на второе, потом на третье, свернул к рухнувшей липе с замерзшими черными листьями, от нее снова вильнул вправо.

Андрей натянул поводья, оглядывая странное место.

– Пахом! Дядька, как, по-твоему, а чего это дорога, вместо того чтобы по озеру прямо идти, крюк делает?

– Не знаю, княже. Может, промоина там? Родники?

– Над промоинами снег темный… И инея на ветках нет. На липе. Смотри, все деревья вокруг в инее, а она – нет.

– Может, ехал кто, да задел, княже? – предположил Пинетей. – Следы свежие. Поехали, Андрей Васильевич, не то не успеем засветло. Тут еще больше половины пути осталось.

– Верно староста сказывает, – согласился Зверев. – Глянь, сколько следов, все свежие… Нечто все они к молодоженам катаются? Там ведь столько гостей усадить некуда. Да и не встретили мы никого. А, дядька?

– Ехать нужно, Андрей Васильевич! – Чуваш совершенно потерял акцент. – Опоздаем, в темноте дорогу не найдем. Места дикие, нехоженые…

Его уже никто не слушал. Холоп спешился, полез в крону, раздвигая ветки, почти сразу вернулся назад:

– Да тут, никак, дорога!

– Отлучился кто-то по нужде, вот и все! – горячо возразил Пинетей. – Откуда здесь ей взяться-то? Глухой лес, никакого жилья округ!

Зверев спешился и, ведя коня под уздцы, полез вслед за Пахомом. Между ветками, если их разогнуть, оставался вполне широкий проход. Некоторые сучья и вовсе оказались обломанными и прислоненными к стволу. Вслед за князем пробралась и вся его свита, люди снова поднялись в седло. От липы тянулся довольно широкий зимник. Не тракт, конечно, но два всадника бок о бок двигаться могли.

– Значит, сказываешь, селений тут нет? Что замолк, староста? А это тогда что за дорога?

– Снег ныне толст, княже, – кивнул Пинетей. – Половодье высоким будет.

– Половодье… Голову мне морочишь? – погрозил ему плетью Андрей. – Смотри у меня!

Он пустил скакуна рысью, быстро миновал редколесье и выбрался на простор, где наметенные сугробы тут и там красовались тростниковыми кисточками. За спиной пронзительно засвистел в два пальца чуваш – аж кони от неожиданности шарахнулись в стороны.

– Ты чего, одурел, смерд?! – рявкнул на него Андрей.

– Вроде как волк был, княже, – сунув рукавицу под мышку, указал вперед староста и снова засвистел.

– Нет там никого, утихни! Оглохнешь тут с тобой…