Святое возмездие - Михаил Серегин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Они мигом слетели с кровати и заметались по спальне, хватая и комкая в руках свою брошенную на полу одежду.
– Вася? – ласково пропел нежный женский голос.
Они оторопело переглянулись.
– Вася, ты дома?
Слышно было, как женщина застучала каблучками по квартире.
Отец Василий схватился за голову и метнулся к шкафу. Женщина – это тебе не Василий Петрович Брыкалов с господами офицерами, женщина и в спальню может заглянуть! «Может быть, это та, которая убирает? Нет, вряд ли…» Не похожи были этот весьма требовательный голосок и эта хозяйская походка на голос и походку обычной горничной. Не похожи, и все тут!
– А убирать за собой кто будет? – прошипел мулла, и священник оглянулся.
Исмаил судорожно поправлял постель.
Отец Василий быстро поправил свою сторону и тут же, подхватив с пола бушлат, брюки и свитер, повернулся к шкафу и, отодвинув в сторону парадный мундир и гражданский костюм, нырнул в уже приоткрытую дверцу. Места было достаточно. Мулла втиснулся в шкаф вслед за ним.
– Так, – ясно произнесла женщина, – Вася, как всегда, опаздывает, – и вздохнула.
Священник, возмущенно пыхтя, отодвинулся к стенке, локоть муллы упирался ему под ребра.
Женщина мелодично пропела что-то из этой, современной, музычки и, стуча каблучками, прошла к ним, в спальню, и щелкнула выключателем. Сквозь щелки в дверцах шкафа пробились тоненькие полоски желтого света.
Священник затаил дыхание. «Хоть бы в шкаф не полезла!
Послышался шорох. Очень знакомый. «Платье снимает!»
– А я люблю ва-енных, красивых, зда-ара-венных! – мелодично пропела женщина и щелкнула какой-то застежкой. – Ла… ла-ла… ла-ла… – как-то задумчиво промурлыкала женщина и сбросила туфельки.
Священник осторожно потер лицо ладонями.
Послышался специфический нежный шорох снимаемых колготок.
Мулла вздохнул.
– Еще люблю кру-тых… – женщина присела на кровать. – И всяких де-ла-вых.
«Что она здесь, спать собралась?» – с ужасом подумал священник.
– На-на-ни-и! – самодовольно пропела женщина. Ей было хорошо.
Она встала и, было слышно, надела тапочки, что стояли у кровати, и легкой походкой вышла из спальни.
– Что делать будем? – шумно выдохнул мулла, и священник понял, что и он до этого момента изо всех сил сдерживал дыхание.
– Не знаю.
Женщина открыла дверь ванной, и через секунду зашумел душ.
– Пойду посмотрю, – сглотнул священник.
– Чего ты посмотришь?! – яростно прошипел мулла. – Баб, что ли, голых не видел?!
– Дурак! – обиделся священник. – При чем здесь бабы? Надо же понять, чего она здесь делать собирается.
– А то ты не знаешь? – ехидно подначил его мулла. – Маленький, что ли, совсем? То самое и собирается…
– С кем? – задал дурацкий вопрос отец Василий и тут же понял: конечно же, с Брыкаловым! Она ведь к нему пришла!
«Если их будет двое, – подумал он, – все станет ровно вдвое сложней. Если не втрое». У него уже был такой опыт – там, в далеком омоновском прошлом…
Их послали брать некрупного, но весьма опасного авторитета. И поначалу все шло по плану. Парни взяли под контроль окна квартиры, в считанные секунды выбили дверь и, пробежав по комнатам, обнаружили искомое в спальне. В постели. С дамами. Двумя сразу.
Что-то скомандовал капитан, кто-то для острастки саданул дубинкой по огромному, в человеческий рост, зеркалу, и авторитет все понял верно и, сложив руки на поросшей седым волосом груди, продемонстрировал полное равнодушие к своей дальнейшей судьбе. А вот дамы…
Эти мегеры с визгом выскочили из кровати и в чем мать родила кинулись на капитана.
Пока их оттащили, они уже успели сорвать с офицера маску, выдрали порядочный клок волос и буквально исполосовали недавно женившемуся мужику все лицо своими острыми, словно заточенными ногтями.
Отец Василий, а тогда еще Мишаня Шатун, обалдело смотрел, как вырываются эти две роскошнотелые, полногрудые блондинки из рук его товарищей, и настолько выпал из реальности, что за наблюдением за трясущимися мягкими, округлыми прелестями чуть не позабыл про авторитета. Вот тогда он и пытался бежать.
Авторитета, конечно, взяли. Но Мишане потом изрядно досталось от начальства. Как, впрочем, нагорело и капитану, и даже тем двоим, что блокировали блондинок. Наверное, поделом. К такому тоже надо быть готовым.
Вода в душе перестала шуметь, и отец Василий внутренне собрался. Позволить подобной ситуации повториться вновь он не мог.
– А я люблю ва-енных! – пропела дама и, вытираясь полотенцем, прошла в спальню.
Было слышно, как она зашуршала чем-то шелковым, потом вздохнула и, обогнув огромную, видимо, созданную специально для подполковничьей любви кровать, направилась прямо к шкафу. Они в ужасе прижались друг к дружке и замерли.
– Еще люблю кру-тых…
Дверца открылась. Белая, с нежнейшей кожей рука с аккуратными розовыми ноготками ухватилась за плечики и потянула прикрывающую лицо священника мягкую ткань на себя.
Под французским пеньюаром показалось черное, страшное, заросшее дикой, необузданной бородой до самых глаз лицо.
– А-а? – выдохнула женщина.
Ее глаза стали круглыми и почти невменяемыми от ужаса.
– Заткни ей рот! – заорал Исмаил. – Я за ноги держать буду! Есть! Уже схватил!
Священник сглотнул и, не помня себя, кинулся закрывать своей огромной шершавой ладонью этот розовый, пухлый ротик.
– Мама! – взвизгнула женщина. – Ай! Ма-ма-а-а!!!
– Заткни ее! – заорал Исмаил. – Чего стоишь?!
Священник повалил пухлое, белое, еще влажное после душа тело на кровать и надежно прижал орущий ротик рукой. Стало тихо, и только дама продолжала дергаться, мычать и извиваться в четырех руках двух крепких, заросших, как медведи, полуголых мужиков. Ее глаза были полны дикого, нечеловеческого ужаса.
– И что дальше? – чуть не рыдая, спросил священник. Вот такого поворота событий он и опасался более всего.
– А я знаю?! – с отчаянием выкрикнул мулла.
– А чего тогда кричал? Заткни ее! Заткни ее!
– А что было делать?! Ты лучше подумай, куда ее засунуть!
Бедная женщина аж взмокла.
– В шкаф! Куда же еще? – сглотнул священник, изо всех сил стараясь не смотреть на это действительно роскошное тело. Ему было неловко за себя. – Должна поместиться…
Женщина почти теряла сознание от ужаса.
– Так, – распорядился немного взявший себя в руки Исмаил. – Ты держи ее, а я веревку какую-нибудь поищу.
– Успокойтесь, дамочка, – проговорил отец Василий. – Ничего мы вам не сделаем. Просто полежите в шкафчике, и все.
И тут она его укусила.
Никогда отец Василий не думал, что укус женщины может быть так болезнен. Он заскрипел зубами, чтобы не заорать, и с огромным трудом, чуть не оставив в этих перламутровых зубках кусок своего мяса, отодрал ладонь.
– Мама! – закричала женщина.
По батарее застучали. Отец Василий схватил подушку и, стараясь не задушить женщину совсем, быстро накрыл ей рот. Снова стало тихо.
– Что ж ты делаешь? – чуть не плача, спросил он. – Знаешь, как больно!
Женщина посмотрела ему в глаза с презрением и ненавистью и расслабилась. Наверное, сдалась. Или сделала вид, что сдалась. «Господи, прости меня, грешного! – взмолился он. – Не думал я, что так все обернется!»
* * *Они ее вязали по всем правилам военного искусства.
– Может, «козлом»? – предложил Исмаил. – Все-таки надежнее…
Они глянули на это прекрасное, пышное, белое тело и синхронно вздохнули. Представить его связанным «козлом» – пятки к затылку – не получалось.
– Не надо «козлом», – тихо сказал священник. – Давай по-простому.
Они быстро связали ее «по-простому», и только убедившись, что теперь дама никуда не денется, осторожно ее приподняли и примерились, как разместить это роскошное, такое нежное тело в шкафу.
И в этот миг раздалось щелканье дверного замка.
Они переглянулись.
– Лену-усик, – раздалось от входной двери. – Я вижу, ты уже здесь, солнышко.
Они дернулись и бросились запихивать женщину в шкаф. Дама, заслышав голос своего мужчины, воспрянула духом, выпрямилась, как при столбняке, и в шкаф категорически не хотела.
– Ну, давай же! Не упрямься! – жарким шепотом уговаривали ее мужики. – Ну, не бить же тебя, честное слово!
– Лену-усик! – прошел в кухню Брыкалов. – Ты где?
Глаза женщины полыхали яростью и презрением. И даже, как показалось отцу Василию, торжеством.
Они еще раз поднатужились, согнули женщину пополам и с усилием-таки запихнули. Кинулись туда же и сами, и в ту же секунду поняли – все трое не помещаются!
– Куда ты прешься?! – шипел успевший первым мулла. – Не видишь, здесь уже места нет!
– А куда же мне? – растерялся священник.
