Босс, снимите с нас наручники! - Виктория Вишневская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не знаешь, что от неё ожидать. И это распаляет. Увеличивает восторг и ожидание.
Какие бы у нас ни были отношения, но я чувствую эту химию между нами. Эту искру. Это влечение.
Да, это мимолетная интрижка, но она приятна нам обоим.
И если честно… Если поначалу я испытывал неприязнь к ней, то сейчас мне даже не по себе при мысли, что скоро мы расстанемся.
Её родителям уже наверняка позвонили.
Заберут её отсюда.
А вот мне, чтобы поехать к Бруно, придется дождаться своего помощника. И все, мы разойдемся раз и навсегда. И больше не увидимся.
Никогда по бабам не сох и никогда не расстраивался. А здесь так тяжело на душе, как будто кусок камня в грудь засунули.
Хрень всё это, Давид, хрень.
Но этот Новый год я запомню на всю жизнь.
Альбина с ментом быстро возвращаются обратно.
Малышка уже одета в мои спортивные штаны, которые придерживает на поясе, и в мой свитер. Додумались хотя бы сапоги её привезти.
Выглядит это возбуждающе. Как и та футболка на её теле, потрёпанная скрепками.
— Твоя очередь, — падает рядом со мной и всё равно укрывается одеялом. Она мерзлячка, да. Ещё та.
Она немного приободрилась, раз кидает в мою сторону:
— А то заболеешь, слоник потом отсохнет.
Она еще в этой ситуации умудряется шутить! Разве не забавная девчонка?
Встаю, достаю из пакета свитер. Другой, но похожий на Альбинин. Одеваюсь прямо в камере. Мне-то нет смысла выходить. Мои кубики здесь уже рассмотрели.
— Ну, рассказывайте, — требовательно произносит мужчина, пока достаю носки и обувь. Хороший у него напарник, даже о них позаботился.
— Простите, это я виновата, — подавленно слышится от Альбины. — Он меня не трогал, я сама согласилась с ним остаться. Сами понимаете, найти человека в лесу — везение. А у него ещё и дом был. И мы в наручниках. Он не маньяк. И не босс мафии. И собака его нормальная, людей не ест.
Боже, какая фантазерка! Ей-богу, ей бы сказки писать.
Босс мафии какой-то!
Чёрт, я скучаю по своим сигарам. Покурить бы.
— Я понял, начните с самого начала.
Мужик присаживается на стул, достает листок бумаги и начинает писать все со слов Альбины.
Когда дело доходит до меня, спрашивает, что я делал один в лесу, без телефона и без документов. Мои слова воспринимает с каким-то сомнением.
Да я тоже не поверил бы.
— Я понял многое, — двигает бровями, выслушав нашу историю. — Значит, развлекались, молодежь? Молодцы, молодцы, прикольно вышло. Но с коллегой вы, конечно, нехорошо поступили.
— Да он приставал ко мне! — взрывается Альбина, подскакивая с места. Ловлю её за запястье, сажаю обратно. Взбунтовалась как!
— А вот это ещё доказать нужно, девушка, — играет с ней. Понял, что здесь ничего серьёзного, и забавляется.
— Блин, я вообще не пойму, кто тут пострадавший — он или я?!
Ей ничего не отвечают.
— Солнышко мое, где ты, моя радость?
Откуда-то издалека раздается женский обеспокоенный голос. В комнату, где находится наша решётка, вбегает женщина. Статная, в шубке, с собранной причёской на голове. Красивая и похожая на Альбину.
Судя по слезам у нее на глазах — это ее мама. Их прямо не отличишь.
Такая Альбина будет в старости? Неплохо.
Следом за дамой заходит мужчина. Тоже мне кого-то напоминает. Черты такие… Знакомые.
— Я сейчас кому-то жопу напорю, — басистым голосом угрожает — вроде бы отец.
— Мама, папа! — вскрикивает любительница приключений и вскакивает с твёрдой скамьи.
Мент быстро открывает решетку. И Альбина несётся к родителям, прыгает маме на шею. От радости.
— Простите, простите, — твердит она. — Я очень сильно хотела предупредить вас, но у меня сел телефон.
— Я тебе задницу надеру, глупая, — мама, еле сдерживающая слёзы, гладит её по спине.
— Ничего, главное — ты в порядке, — негромко говорит отец. — Но с этого дня ты под домашним арестом.
— Чего, какой еще домашний арест? — смеется нервно она.
— А вот такой. Ты слишком беспечна, Альбина. Разбила машину брата, могла пострадать сама, телефон не заряжаешь. И вместо того, чтобы искать отделение полиции, ты… ты!
Он заикается, даже не зная, что сказать.
— Где ты вообще была эти дни?!
Хех, дядь. У меня дома. Но вряд ли ты об этом узнаешь. Дочь у тебя скромница. И точно не расскажет, что мы делали.
— Нет, неважно, дома расскажешь. Поехали быстрее, брат за тебя волнуется, — строго продолжает.
У неё ещё и брат есть!
— Стойте, стойте, Гордецкая, — останавливает её офицер и быстро летит к столу, доставая какие-то бумажки. — Подпишите документики.
Гордецкая. Знакомая фамилия.
Хм-м. Макс Городецкий, случайно, никак не связан с ней?
Черт. Как-то мне становится не по себе. Девчонка, хлопоча, подписывает какие-то бумажки, выбрасывает ручку и посматривает на меня. Смотрит так подавленно-виновато, и я просто киваю. Понимаю. При родителях она не будет прощаться со мной.
Но она всё-таки оборачивается. И двигая усиленно губами, беззвучно говорит мне:
— Спа-си-бо.
— Алечка, пошли, моя хорошая, — мама подгоняет её в спину, и тоненькая фигурка моей зажигалочки скрывается за дверью.
Стоп. Моей зажигалочки?
Нет-нет.
Она не твоя.
Это был просто секс. Просто девчонка.
Ничего личного, ничего большего.
Но отчего-то скверное чувство появляется. Под ложечкой сосёт.
Они уходят, и становится пусто. Черт, откуда это чувство одиночества?
У меня есть Бруно. У меня есть Игорь — мой помощник. Он, кстати, не торопится вызволять меня отсюда. Я позвонил ему полчаса назад, но его до сих пор
