Авантюристка - Рекс Стаут

Мы пошли за ним по узкому и низкому проходу, по которому проходили раньше. Дойдя до ступенек и прохода в пещеру, мы прошли мимо и повернули направо. Мы засомневались.

— Он один, — сказал Гарри. — Дадим парню?

— Нет, не станем. Именно по этой причине, — ответил я. — Это означает, что мы гости, а не пленники, и было бы нехорошо нарушать законы гостеприимства.

Самое лучшее, что мы можем сделать, — это идти за ним, серьезно.

Проход, по которому мы шли, был явно создан не природой. Даже в полутьме была видна работа человека. Потолок был низким. Еще одно доказательство: гномы не стали бы строить для гигантов. Но у меня была расплывчатая идея о несостоятельности их инструментов, и я задумался об упорстве и мужестве людей, которые брались за такую работу даже при том, что на нее им было отведено четыре столетия.

Вскоре мы дошли до настоящего лабиринта из проходов. Мы поворачивали раз десять, то направо, то налево. Я пытался запомнить дорогу, но вскоре понял, что это невозможно.

Пару раз наш инка поворачивал так быстро, что мы еле успевали за ним. Когда мы показывали ему жестами, что хотим идти медленнее, он, казалось, удивлялся. Конечно, он думал, что в темноте мы видим так же хорошо, как и он.

Потом показался тусклый свет, становясь все ярче.

Вскоре я увидел, что он выходит из отверстия в стене, слева от нас. Мы к нему подошли. Перед входом инка остановился, показывая нам, что мы должны войти.

Мы так и сделали и оказались в королевских апартаментах.

У стен стояли горящие урны. Там были стулья, сделанные из того же камня, что и покрытия колонн у озера. Их поверхность сияла тысячами огоньков.

С одной стороны был пласт гранита, покрытый шкурами зверей, сухими, толстыми и мягкими. Стены были из толстого гранита, высотой полтора метра, с вделанным в них золотом.

Гарри прошел на середину комнаты и стоял, осматриваясь. Я повернулся к двери и посмотрел в проход в обоих направлениях, наш инка исчез.

— Мы друзья семьи, — с усмешкой сказал Гарри.

— Конечно, спасибо Дезире.

— К дьяволу! Что она имела в виду? Это еще одна ее шутка? Я не могу поверить, что она могла…

— Приговорить нас к смерти? Ну… кто знает? Да, это могла быть одна из ее шуток, — солгал я.

Так как, конечно, Гарри не знал, почему Дезире хотела отомстить мне, и мне не следовало ему говорить.

Мы проговорили с час или больше того, в то же время осматривая комнату с большим любопытством.

Золото приводило нас в восторг. Принесли они его из Хуануко или нашли здесь?

Я рассмотрел небольшие пластины, которыми были выложены столы и сиденья, но не понял ничего. Они напоминали угольную формацию, взятую из кварца, но сияли в сто раз ярче, как драгоценные камни.

Шкуры, которые лежали на гранитных сиденьях, были тоже неизвестного происхождения. Они были удивительно толстыми и очень мягкими.

Мы развлекались тем, что пытались вытащить одну из золотых пластин из стены, когда за спиной услышали звук.

Мы повернулись и увидели Дезире.

Она стояла у входа, улыбаясь, как будто поймала нас за тем, что мы рассматривали принадлежности на туалетном столике в ее будуаре. Она была в той же одежде, в которой сидела на троне, а ее волосы падали на плечи и достигали колен. Ее плечи и руки были изумительно белыми, но, может быть, это казалось из-за контраста.

Гарри одним прыжком оказался около нее. В следующее мгновение его руки обнимали ее. Она хотела увернуться от объятий, но дала ему поцеловать себя в губы. Потом уклонилась и подошла ко мне, вытянув руки в каком-то сомнении.

Было не время для неприязни, и я взял ее руки в свои, наклонился и коснулся губами ее пальцев.

— Королевский визит! — сказал я с улыбкой. — Это честь, ваше величество.

— Сомнительная, — сказала Дезире. — Первое, мой друг, я хочу вас поздравить с тем, что вы сделали все как нужно. Это был мужской поступок!

— Но ты! — закричал Гарри. — Зачем, скажи, пожалуйста, ты играла с черной веревкой? Это был старый трюк. Ты доставила нам очень неприятные минуты.

Дезире быстро взглянула на меня. Она была удивлена, что Гарри не знал, что произошло между нами тем вечером в лагере в горах. Но ее незачем было винить, так как ее удивление происходило из глубокого знания мужчин.

— Я начинаю понимать вас, Пол, — сказал она, смотря мне в глаза.

— В чем дело? — спросил Гарри, смотря то на меня, то на нее. — Ради бога, не говорите загадками. Что это значит?

Но Дезире дала знак замолчать, положив пальцы ему на губы. Они сидели рядом на гранитной скамье.

Я стоял перед ними, а в моей памяти была картина того утра в горах в Колорадо-Спрингс, когда мы с Дезире сцепились впервые.

Мы разговаривали. Вернее, Гарри и Дезире разговаривали, а я слушал. Сначала он настоял, чтобы она рассказала, что с ней случилось после того, как она побежала в чертову пещеру, и она с удовольствием, так как ей не с кем было поговорить очень долго, рассказала, и она была женщиной. Гарри был благодарным слушателем.

Ее история оказалась похожа на нашу. Она тоже упала в невидимую пропасть и в поток внизу.

Она была уверена, что поток нес ее с четверть часа, а потом выбросил на скалу. Это было явно раньше того места, где располагалось озеро и где мы с Гарри нашлись, а нас поток нес не меньше часа.

На выступе скалы ее нашли наши волосатые друзья, которые подняли ее на спины и несли много часов. Я помню, что мы с Гарри вспомнили о них и вздрогнули, а Дезире рассказывала, в каком ужасе она была и о своей попытке к бегству.

Инки обращались с ней не жестоко, считая ее ценностью. Они несли ее аккуратно, как могли, но совершенно отказывались разрешить ей идти. Постоянно они давали ей отдохнуть, поили и кормили.

— Сушеной рыбой? — с надеждой спросил я.

Дезире кивнула с жуткой гримасой, и Гарри расхохотался.

Потом пришла очередь рассказать о ее авторитете.

Ее принесли к королю, и она стала предметом большого любопытства. Легко понять, что ее красота и белизна кожи пробудили в нем сильнейшее восхищение. Он оказывал ей большое уважение. А она играла роль богини, показывая самое большое презрение к его благосклонности и его персоне.

Здесь ее рассказ стал уклончивым и расплывчатым.

И когда на нее налегали с вопросами, она избегала их.

Она объявила, что ничего не случилось, ее кормили и обласкивали, ее не оскорбляли и не проявляли пренебрежения.

— Это очень плохо, — сказал я с улыбкой. — Значит, я ошибся, сказав «ваше величество»?

— Фу! — сказала Дезире. — Это не остроумно. Мне было интересно, но сейчас уже скучно. И…

— Что?

— Я… не знаю. Они мои. Если понимаете, что я имею в виду. Если вы меня спросите… а я вижу вопрос у вас в глазах, друг мой Пол, я довольна. Если я навсегда отрезана от мира, пусть будет так. Да, они непривлекательны, но они сильны. И боготворят меня.