Пламя страсти - Сьюзен Джонсон

— Ты можешь презирать меня сколько тебе угодно, но я никому не позволю оскорблять мой народ! В моем маленьком племени больше чести и достоинства, чем во всех Соединенных Штатах. Абсароки защищают свои ценности и свои верования каждый день ценой собственной жизни. А вы, бледнолицые, только опошляете все, до чего дотрагиваетесь. — Он прерывисто дышал, его темные глаза стали ледяными, пустыми. — А теперь слушай меня, капризная девчонка, и слушай хорошенько. Ты будешь делать то, что тебе скажут, и тогда, когда тебе скажут. И если я услышу хоть еще одно бранное слово в адрес моего народа, — в его голосе вдруг зазвучала привычная ирония, — я так надеру твою роскошную задницу, что ты неделю, а то и больше не сможешь сидеть.

Мгновение они стояли, глядя друг на друга. Несмотря на то, что его последние слова прозвучали почти шутливо, Венеция только теперь поняла, что на самом деле он вовсе не шутит. Как бы то ни было, она решила не искушать судьбу и не заставлять Хэзарда приводить в исполнение его угрозы. Вызов погас в ее глазах, она молча опустила голову.

— Очень умно, котенок, — усмехнулся Хэзард. — Ты быстро учишься.

— Можно подумать, у меня был выбор, — ядовито заметила Венеция.

— Мексиканская ничья.

— Что это значит?

— Пока мы оба остались в живых. — Он неожиданно протянул руку и легко коснулся ее щеки. Венеция испуганно вздрогнула, но Хэзард только улыбнулся. — Как вы полагаете, мисс Брэддок, что благороднее — убийство из принципа или убийство ради выгоды? Впрочем, мы очень скоро это выясним. Нас с вами ожидает увлекательное приключение. Вы со мной согласны?

— Ты убийца, — негромко ответила ему Венеция. — Они были правы.

На мгновение его густые брови гневно сошлись на переносице, но потом Хэзард взял себя в руки. И заговорил очень спокойно, как всегда говорил в гневе:

— В данный момент меня куда больше волнует жизнь, но я готов встретить смерть.

— Ты собираешься умереть? — Венеция не могла поверить в то, что услышала. — Из-за этих участков?

— Я научился всегда ожидать самого худшего, имея дело с белыми. У них свое представление о цивилизованном разделении территории. И я редко ошибался.

— Наша компания совсем другая! — с негодованием воскликнула Венеция. — Мой отец и его друзья никогда никого не убивали!

— Вы можете считать и так, но я придерживаюсь другой точки зрения, — просто ответил Хэзард. — Идеализм простителен молодой женщине, но не индейскому воину. Как бы то ни было, я собираюсь доставить им побольше неприятностей. Я не хочу продавать мои участки.

— Значит, ты просто дурак, — парировала Венеция с прежним высокомерием.

— Можете думать как вам угодно. Я уже не в том возрасте, когда надо кому-то что-то доказывать. У меня свои причины, чтобы любой ценой сохранить мои участки. И я буду за них сражаться, если понадобится.

— Даже если тебе придется снова убивать? Венеция вдруг почувствовала, что не боится его. Этот грозный индеец неожиданно показался ей совсем не опасным, а просто очень усталым. Хэзард глубоко вздохнул.

— Не будьте так наивны, мисс Брэддок, — ответил он с холодной иронией. — «Буль Майнинг» — это не ангелы с крылышками. Идет игра не на жизнь, а на смерть. Победитель станет очень богатым человеком, проигравший получит свободный пропуск на тот свет.

Хэзард отошел от нее к маленькому оконцу возле двери. Его чеканный профиль отчетливо проступил на фоне сияющего неба. Группы мужчин уже не было у подножия холма, но Хэзард не питал никаких иллюзий по поводу методов компании «Буль Майнинг». Он видел, как они приходили и так или иначе отбирали землю у владельцев, не мучаясь угрызениями совести, не испытывая жалости. Он видел, как они прибирали к рукам власть, видел их алчность, отсутствие идеалов И желание уничтожить противника, а не договориться с ним. Хэзард знал, что им помогают и местные власти, не слишком обремененные совестью и социальной ответственностью. Но Хээард умел сражаться так же безжалостно, как и они, и не собирался уступать свои участки. Он верил, что найдет на них золото, которое необходимо его народу. Хэзард был наследником своего отца, его готовили к этому многие годы, и теперь, после смерти отца, он принял на себя ответственность за своих соплеменников.

Отец Хэзарда всегда смотрел правде в глаза и понимал, что рано или поздно земли его народа затопит цивилизация. Спокойно наблюдать, как земли абсароков прибирают к рукам, он не мог, но при этом сознавал, что глупо воевать с Вашингтоном. Вот почему Хэзард отправился на учебу в Гарвард. Он должен был воплотить в жизнь мечты отца. Он должен был получить практические знания мира белых, чтобы его племя смогло приспособиться к неотвратимому изменению условий жизни. А когда его отец умер, Хэзард занял его место, чтобы служить племени, пока за ним не придет смерть. Он был гордым человеком, понимал свой долг и призвание, свое служение людям.

План Хэзарда был прост: абсароки должны мигрировать на пока еще безопасные земли, куда не протянулась алчная рука белого человека. Но для этого нужно было много золота, и Хэзард надеялся, что у участков 1014 и 1015 большое будущее. Они смогут обеспечить безопасность его народа. Хэзард всегда уважал власть духов, лекарственных трав и заклинаний, но, когда речь шла о борьбе с белыми, он предпочитал власть золота.

Итак, он хотел сохранить свою землю, рискуя всем, и что-то подсказывало ему, что строптивая мисс Брэддок станет для него наилучшей страховкой. Помимо всего прочего, не стоит забывать и о том, как эта леди отзывчива в постели. А значит, следующие месяцы обещают быть весьма интересными… Если, конечно, они останутся в живых.

6

Когда звезды засияли на ночном небе, Хэзард заставил Венецию улечься на узкую кровать, привязал ее к себе за руку и за талию и, к собственному удивлению, проспал всю ночь как убитый — впервые за последние пять дней.

Венеция же, наообррот, долго лежала без сна, прислушиваясь к его ровному дыханию. Она отчаянно возражала против того, чтобы Хэзард ее привязывал, но постепенно тепло мужского тела, прижавшегося к ней, наполнило ее ощущением странного покоя, и не обращать на это внимания Венеция не могла. Она осторожно повернула голову и, не заметив никаких перемен в глубоком сонном дыхании Хэзарда, стала его рассматривать.

Ее внезапно поразила его невероятная красота и благородство черт. В нем, спящем, было нечто величественное. Венеция наблюдала за игрой теней на высоких скулах, мысленно провела кончиком пальца по красиво вылепленному носу с трепетными ноздрями. Его скульптурный рот был необыкновенно чувственным, и ей вдруг безумно захотелось, чтобы он снова поцеловал ее… Как бы то ни было, сейчас она не замечала в нем ничего враждебного. Только усилием воли ей удалось сдержать себя и не обвести пальцем четко очерченные губы. Венеции даже пришлось сжать руку в кулак, чтобы устоять. Неожиданно его густые длинные ресницы дрогнули, и Венеция испугалась, что сейчас веки поднимутся и Хэзард вперит в нее гипнотический взгляд своих непроницаемых черных глаз. Но он лишь легко вздохнул, и его пальцы бессознательно сжали кожаный расшитый ремень, который связывал их запястья.